Тайный ребенок для безжалостного дона

— Что это за дерьмо у тебя на лице? — спрашиваю я, указывая на черное вещество, покрывающее каждый дюйм, кроме ее глаз, носа и рта.

Ее глаза сужаются.

— Это маска для лица, большое спасибо. Елена, твой папочка здесь, — объявляет она, отходя от двери, чтобы дать мне войти.

Закатывая глаза, я следую за ней. Елена выходит из спальни, держа на руках плачущего ребенка.

— Привет, — говорит она, растерянно улыбаясь. — Ты можешь подержать ее. Она не перестает плакать.

Я немедленно тянусь к Кэсси и притягиваю ее к себе. Прижимая ее к груди, я успокаивающе массирую ее спину — совет, который я узнал в ходе исследований. Пока я изо всех сил стараюсь запомнить миры песни «Twinkle, Twinkle Little Star».

— Мерцай, мерцай, маленькая звездочка, ты выше мира. В ромбе в небе лети лалалалалала. Мерцай, мерцай, маленькая звездочка. Вот ты где, в небе.

Проходит несколько секунд, и вопли прекращаются, растворяясь в мелких вздохах и шумах. Наконец она замолкает, и я ухмыляюсь.

Елена начинает хихикать, давая понять, что я забыл слова. Или, возможно, я никогда их не знал.

— Ты так хорошо с ней общаешься, — говорит она, широко раскрыв глаза.

Она подходит к своей подруге, которая пристально наблюдает за мной. Она шепчет что-то Елене на ухо, от чего та ахает, прежде чем хлопнуть ее по плечу.

— Заткнись, Ки, — бормочет Елена.

Я с любопытством наблюдаю за двумя женщинами, покачивая ребенка на руках.

— Итак, Роман, расскажи мне, как ты прошел путь от парня, стреляющего людям в голову, до этого, — говорит она, указывая на меня.

— Магия, — невозмутимо говорю я.

Она улыбается.

— Это так ценно. Я бы сделала фотографию и отправила Майклу и Тони, но не могу, потому что вы двое не признались.

Я слышу приговор громко и ясно в голосе Киары. Елена издает разочарованный вздох.

— Я сказал Розе, — говорю я, глядя в карие глаза Киары.

— Поздравляю. Ты рассказал об этом одному человеку, который никогда не собирался тебя об этом ругать. Пожалуйста, Роман, — усмехается она.

— И почему ты так обеспокоена? — спрашиваю я ее.

— Потому что я волнуюсь. Все это может так легко взорваться вам прямо в лицо. И я ненавижу, что ты не сможешь справиться с последствиями.

— Я с этим разберусь, — кричу я.

— Хм. Просто скажи им поскорее, пожалуйста.

Она встает и направляется в свою комнату, оставляя Елену наедине со мной. На ее лице задумчивое выражение.

— Она права, ты знаешь. Нам нужно сообщить им об этом как можно скорее.

— Да, знаю. Я планировал сообщить эту новость на семейном ужине во вторник, — сообщаю я ей. — Тебе не обязательно там находиться.

— Ты шутишь? Это такой же мой беспорядок, как и твой. Может быть, даже больше. Это я прятала ее целый год. Я буду там.

— Хорошо.

Мы обе несколько минут говорим о внезапном отвращении Кэсси к ее детскому молоку, прежде чем Елена сообщает мне, что ей нужно сходить в продуктовый магазин.

— Я пойду с тобой, — говорю я.

— Нет, все хорошо. Это десять минут езды.

— Я иду. Мы тоже можем взять с собой Кэсси.

Она пожимает плечами, решив не спорить, и направляется в другую спальню. Я слышу, как она сообщает Киаре, что мы уходим, а затем она стоит передо мной с детской сумкой Кэсси.

— Пойдем.

Мы выходим из дома и спускаемся на лифте, решив сесть в машину Елены, поскольку в ней уже есть автокресло Кэсси. Убедившись, что она заправлена, проникаем внутрь. Десять минут езды потрачены на то, чтобы придумать, как лучше всего проинформировать нашу семью о новинке. Когда мы подъезжаем к продуктовому магазину, я паркуюсь, а Елена ждет, пока я возьму Кэсси из ее автокресла. Я выношу ее, когда рядом с ней подъезжает очень знакомая машина.

Мои брови поднимаются вверх, когда я смотрю на темно-зеленый «Мерседес». Затем Тони выходит из водительского сиденья. Он останавливается в нескольких футах от меня и ребенка на моих руках.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спрашивает он.

Твою мать.

Глава 23

Елена.

Весь мир замирает, когда я смотрю, как мой брат выходит из машины. Он подходит к Роману, и я не понимаю, что он говорит, потому что паника охватывает каждый мускул моего тела. Как будто меня вот-вот собьет поезд, и все, что я могу сделать, это упасть на месте. Я не могу двигаться.

Когда выражение лица Тони становится угрожающим, я вырываюсь из этого состояния. Я бросаюсь к другой стороне своей машины, стоя между братом и Романом.

— Тони, что ты здесь делаешь? — спрашиваю я с колотящимся сердцем. Надеюсь разрядить ситуацию.

— Я поехал за тобой, — отвечает он, не сводя глаз ни с Романа, ни с ребенка на руках. — Видел, как ты выходил из квартиры. Чей это ребенок?

Его глаза наконец встречаются с моими, и я вижу, насколько он сбит с толку. Он ждет, что я скажу ему правду. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу найти слов. Я понятия не имею, как объяснить. Несмотря на все наши планы, мой мозг превращается в кашу в тот момент, когда мне это нужно больше всего.

К счастью, Роман, кажется, контролирует ситуацию лучше, чем я.

— Все в порядке, Елена. Возьми Кэсси, — шепчет он позади меня.

Я поворачиваюсь и принимаю ребенка, держа ее так, чтобы она не смотрела на своего дядю, который быстро приходит в ярость.

— Кто-нибудь объяснит, что, черт возьми, происходит? Я еще раз спрошу, чей это ребенок? — Тони огрызается.

Роман делает глубокий вдох. Видимое напряжение пронизывает каждую мышцу его плеч.

— Это моя дочь, — наконец говорит он. Глаза Тони расширяются от шока. — Не только мой. Наш, — добавляет Роман.

Я провожу свободной рукой по лицу и тихо стону. Нежно, Роман. Действительно нежно.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? — рычит Тони.

— Мне нужно, чтобы ты успокоился, Тони. Успокойся и позволь мне объяснить.

Как ни странно, он это делает. Он прислоняется к своей машине и скрещивает руки.

— Я слушаю, — подсказывает он.

Роман делает глубокий вдох. Я прекрасно осознаю, что мы находимся на публике, и если Тони нанесет удар, мы привлечем внимание, которое нам определенно не нужно. Я зажимаю нижнюю губу зубами и нервно жую.