Тайный враг

— Нет-нет, я не люблю, когда рядом чужие, — отрезал Сергей. — Вопрос транспортировки решу сам. Разговор окончен. Жду сигнала.

Бросив трубку, Сергей сделал несколько танцевальных па:

— Теперь мне никто не указ, я сам себе директор! Держитесь теперь, вы все! Оборзевшие секретарши, бунтующие жены, базарные выскочки и престарелые девы-моралистки! Денюжки мои, денюжки. Идите ко мне, мои маленькие, а лучше — большие. Папа вас заждался. Вы думаете, Сергей Никитин сядет с бабами в общий кабинет и будет там протирать нарукавники? Разбежался! — Он достал из стола газету с компроматом на Ритку. — Наконец-то я открою собственное дело, газету светской хроники. Я разошлю ищеек и нюхачей. Они спрячутся в ваших замочных скважинах, под супружескими ложами и между секциями батарей. Я о вас такое узнаю… Только успевайте купюры отслюнивать, чтоб от меня откупиться. Назову ее… «Вонючая газета». Вау!

Как, как? Это не эстетично? Тогда, может, что-то поблагоуханнее, например «Ведро помоев»?

В дверь позвонили, Сергей поспешил открыть. Его радостное настроение мгновенно улетучилось — на пороге стоял Михаил. Сказать, что Сергей почувствовал себя неуютно, значит, ничего не сказать.

— Нужно поговорить, — сухо сообщил Михаил.

— Если ты о Танюше, я у вас — третий лишний. Это ваше дело, семейное, — еле скрывая испуг, ответил Сергей.

— Если бы я пришел говорить о Танюше, то с порога просто врезал бы тебе по морде. По-нашему, по-десантному. Но я не об этом. Я ушел от нее и прошу вашего разрешения пожить в вашем доме, пока не найду себе другую работу и жилье.

— Да, конечно, пожалуйста, я согласен. Я с тебя даже плату за аренду помещения не возьму, — закивал Сергей.

Михаил угрюмо ответил:

— Не беспокойтесь, я заплачу.

— Да не кипятись ты, я пошутил, — оправдывался Сергей.

— А ты больше не шути. Со мной, во всяком случае. У меня есть правило. Второй шутки в свой адрес я не понимаю.

Сергей испуганно попятился:

— Это какое-то недоразумение. Видишь ли, я не виноват. Она сама под меня… Ты же мужик, ты должен понимать, как это бывает, утро, расслабуха, приятная девочка принесла кофе…

Михаил, без лишних разговоров, зарядил ему прямой справа, Сергей отлетел в угол комнаты.

— И еще вот что, — спокойно добавил Михаил. — Танюша осталась совсем одна, но это не значит, что без защиты. Если ты ее хоть словом обидишь, смотри, у меня оба хука поставлены, что с левой, что с правой. Она — беременна, а значит — неподсудна.

Анжела и Доминика стояли, пригорюнившись, у пожарища. Кругом валялись оплавленные кастрюли.

— Да уж, ущерб конкретный. Бабок тут сгорело немеряно, — сокрушалась Анжела.

— Это все ерунда. Хорошо, что мы с тобой живы, что Зямчик жив и рынок не сгорел.

— Ну, Мила, я тебе удивляюсь. Стоишь тут такая спокойная, будто руку поцарапала или десять копеек потеряла, — покачала головой Анжела.

— Бурные эмоции в трудной ситуации еще никого не спасали. Это я знаю наверняка. — Доминика задумалась. — А у Василия-то неординарные способности! Представляешь, предсказал, что скоро будет пожар и я в нем сгорю.

— Но ты же не сгорела? — заметила Анжела.

Доминика фыркнула:

— А тебя это что, огорчает?

Зазвенел мобильник Анжелы.

— Да, Самвел Михайлович, хорошо, скажу.

Анжела посмотрела на Доминику:

— Самвел тебя вызывает. Держись.

Самвел был хмур и раздражен:

— Жил я, значит, не тужил, пока черт не принес на мой рынок тебя, Доминика Никитина.

— Вчера вы говорили, что рады нашему знакомству, — напомнила Доминика.

— Вчера был рад. А сегодня уже нет. Я не хочу даже пытаться оценивать убытки. Но придется поговорить о сгоревших кухонных наборах из высококачественного пластика. А также о ремонте и уборке. На месте пожара, между прочим, нашли обгоревший кипятильник. Не твой?

— Я не пользуюсь кипятильником. Мне не надо рассказывать о правилах пожарной безопасности, — защищалась Доминика. — Я не знаю, откуда он взялся.

— А может, ты знаешь, как возместить ущерб? — Самвел повысил голос. — Все указывает на твою халатность — ушла, оставила кипятильник. А если б огонь дальше пошел? Одним словом, платить — тебе.

И тут, как ураган, в кабинет ворвалась Анжела.

— Самвел, я должна тебе сказать…

Самвел прервал ее:

— Анжела, всегда ты не вовремя. Кто разрешил покидать рабочее место? Иди, не до тебя сейчас. — Он повернулся к Доминике. — Если докажут, что возгорание произошло по твоей вине, а это уже практически доказано, я буду забирать у тебя восемьдесят процентов зарплаты и ты не имеешь права уволиться, пока не погасишь всю сумму.

Анжела встала между Доминикой и Самвелом:

— А теперь будешь говорить со мной. Это я устроила пожар, я специально подбросила Милке кипятильник, чтобы подумали на нее. Значит, вся вина на мне. Платить должна не она, а я.

Борюсик пробрался в студию, где собирали декорации для нового шоу. Увидев Ольгу, окликнул:

— Ольга Алексеевна, милая, я пришел извиниться.

— Что вы, напротив, я хочу вас поблагодарить, — грустно ответила она.

Борис недоуменно замер:

— Но… за что?

— Прежде всего — за честность. Вы так прямодушно и откровенно дали мне понять, что я вам не нужна. — Голос Ольги был полон горечи.

— Вот этого я и боялся. Я знал, что вы обидитесь. Это неизбежно. На меня все сейчас в обиде. Весь свет, — понурился Борюсик.

Ольге стало его жаль:

— Я не обиделась, хотя, конечно, приятного мало. Но жизнь не позволяет предаваться унынию и бездействовать. Нужно идти вперед. Мне очень грустно, зато начальство разрешило мне вторую попытку: сделать новое ток-шоу. Видите, уже монтируют декорации. Я в поиске интересных людей.

— Вы будете выходить в прямом эфире? — осторожно поинтересовался Борюсик.

Ольга покачала головой:

— Нет уж, теперь только в записи. Ой, представляете, руководство подсчитало, что драма, которая испортила всем нам жизнь, подняла мой рейтинг. Цинично? Се ля ви.

— А знаете — у меня есть к вам интересное предложение, — наконец решился Борюсик. — Давайте дружить. Мне бы не хотелось из-за какого-то недоразумения терять дружбу и расположение такого человека, как вы. Что-то не так? Вы расстроены?

Ольга тяжело вздохнула:

— Еще бы, вы назвали недоразумением лучшие минуты моей жизни.

Борюсик широко раскрыл глаза: он был смущен и польщен одновременно.

— Поймите меня, я слишком вас уважаю, поэтому должен быть честным… К сожалению… я не могу вам ответить тем же. Я был пьян.

— Вот об этом я и хотела с вами серьезно поговорить. — Голос Ольги обрел твердость и уверенность. — Борис Михайлович! Нужно остановиться. Нельзя, чтобы эта пагубная страсть стала необратимой и превратила вас, уважаемого доктора, в… Вы же сами все осознаете как врач.