Тайный враг

Диана переоделась, сложила новый костюм в пакет и подошла к Юлиному столу. Увидела фотографии и стала их рассматривать:

— Вот это да! Молодец Ванда! Что мы будем с этим делать? По-моему, Доминике они до лампочки. Смотри-смотри, а здесь он просто звезда «Плейбоя».

— Именно! Давай напечатаем их в журнале. Поклонницы умрут от счастья. М-да, для светской хроники — это просто находка. Известный мачо и пожиратель женских сердец Сергей Никитин исполняет танчик со случайной дамой полусвета, которую снял тут же, в ресторане.

— Это еще слабо сказано! — заметила Диана.

— А кто эта барышня? — спросила Юля, указывая на Косареву.

— Не знаю, — сказала Диана. — Нежданно-негаданно попасть на страницы прессы…

— По-моему, я где-то ее видела. Лицо знакомое, — стала припоминать Юля. — Это сокровище нельзя просто так в журнал. На нем знаешь, сколько можно заработать? Ну, Сергей Анатольевич, берегись! Отольются коту Юлькины слезки.

Анжела и Доминика вели оживленную торговлю, когда к ним подошла Елизавета Андреевна.

— Здравствуйте, девочки. Анжела, вы сегодня прекрасно выгладите, — похвалила она.

— Мерси боку.

— О, парле ву Франсе? Се тре манифик! — восхитилась Елизавета Андреевна.

— Плиз, в смысле, силь ву пле, — ответила Анжела.

— И это всего за два дня общения! — восхитилась Доминика. — Да ты полиглот, Анжела, тебе учиться надо.

— Меня учить — только портить. Мне нужно замуж во Францию, неспа, мон пети Зямчик? Мил, присмотришь за палаткой? Я на полчасика, в кафешку, вот здесь, рядом.

Доминика улыбнулась и кивнула. Анжела посмотрела на свое отражение в кастрюле, взяла под мышку Зяма и помчалась на свидание. Елизавета Андреевна и Доминика смотрели ей вслед.

— Совсем другая. Чувствует мое сердце, Никуша, что все у вас будет хорошо. И у нее с французом, и у тебя с Артемом.

Доминика приобняла Елизавету Андреевну.

— Ну-ну, всю душу вытрясешь, — сказал та. — Постой. Тут вот тебе письмо пришло. Я не стала ждать, сразу сюда. Может, что важное.

Доминика взяла конверт, развернула и прочитала:

— «На ваш запрос отвечаем. Во вверенном нам детском доме Калашникова Маргарита Викторовна никогда не проживала…»

— А для тебя очень важна эта Калашникова? — спросила Елизавета Андреевна.

— Очень, — кивнула Доминика.

«Кто же ты, Маргарита, откуда взялась на мою голову?»

— Я не помешала? — спросила Анна, увидев Самвела.

— Нет-нет, что вы! Я как раз собирался уходить, — заметил Самвел.

Он достал из кармана билет и путевку, протянул Виктории Павловне, улыбнулся и вышел.

— Что он принес? — спросила Анна.

— Билет.

— Что показывать будут?

Виктория Павловна протянула ей билет.

— Турцию? — ахнула Анна.

— Ага, на неделю, с ним.

— Вот молодец!

Но Виктория Павловна вдруг спохватилась и, взяв из рук у Анны билет, побежала к дверям.

— Ты куда?

— Догоню, отдам, пока не ушел.

Анна Вадимовна остановила подругу:

— С ума сошла! Наплевать в душу хорошему человеку…

— Ты думаешь, он хороший? — спросила Виктория.

— Похож.

— Но как же я поеду?

— Самолетом. А за деток не беспокойся, я побуду за старшую. Договорились?

— Погоди, как-то все неожиданно. Как я поеду? Я ведь его совсем не знаю.

— Долгое знакомство тоже, как выяснилось, ничего не значит. Девятнадцать лет! А что толку?

— Аня, мне больно на тебя смотреть. Может, я погорячилась?

— Нет, все правильно. Нельзя допускать, чтобы тебя использовали… Но это уже не имеет никакого значения. Пална, он был здесь.

— Кто?

— Юрий, — вздохнула Анна.

— Когда?

— Сегодня. У меня в поликлинике.

— И что? Вы объяснились?

Анна Вадимовна отвернулась и заплакала.

Виктория Павловна стала ее утешать:

— Ну-ну, прекрати. Москва слезам не верит.

— Он больше не вернется. Он вошел, когда Петров объяснялся мне в любви. И все неправильно понял.

Васька подошел к Анжелиной палатке с вывеской в одной руке и трехлитровой банкой — в другой.

— Что, Василий, талант высох? — спросила Анжела. — Или ты теперь у нас бродячий целитель: милостыню собираешь? Как говорится в народе, же не манж па сис жур?

— Ты была права, Анжелка, этот Риткин хахаль оказался… выхухоль.

— Видать, погнал тебя? — догадалась Анжела.

— Конечно. Испугался здоровой конкуренции. Жаль, что я не умею насылать порчу или там санстанцию какую. Я б наслал.

— Да, Вась, у тебя при трезвой жизни характер совсем испортился. Ты только посмотри на себя, стал противным злобным ворчуном. А какой был раньше! Веселенький…

— Это потому, что был навеселе.

— Так неужели твоя веселость заключалась в водке?

— Не-а, еще в портвешке… коньячке… Да что с вами говорить — не поймете!

Васька махнул рукой и ушел. Анжела и Доминика переглянулись.

— Анж, иль не фо па аккюзе Базиль де фер ле жюст па, — сказала Доминика.

Анжела ответила тоже по-французски:

— Ме же наккюз па. Же регрет дю пассе семплеман.

Доминика просила Анжелу не упрекать Василия в том, что он сделал неверный шаг, а Анжела ответила, что не упрекает, просто жалеет о прошлом.

Петик пришел к Крокодилу. Тот, нахлобучив очки на кончик носа, проверял Васькину бухгалтерию.

— Да у тебя тут настоящий офис! Чем это ты тут занимаешься? — поинтересовался Петик.

— Пытаюсь идти в ногу со временем, но плохо получается. А ты как, по делу или соскучился? Чайку налить?

— Некогда мне. На работе. Собирайся, Витя, я за тобой приехал.

— В милицию? Не поеду! Ничего не знаю! Никого не трогал! — возмутился Крокодил.

— Да не суетись ты так. С тобой один человек встретиться хочет. Женщина. Приглянулся ты ей.

— Кому?

— Маргарите Калашниковой. Слыхал о такой? Директор фирмы «СуперНика».