Тельняшка — моряцкая рубашка. Повести

— Тебе не жарко в шлеме? — спросил Костя.

— Жарковато.

— А зачем он тебе?

— Так, — сказал парень, — для фасона.

И это понравилось Косте. Он как-то так про себя улыбнулся. То есть виду не подал, а всё-таки улыбнулся. Можно же так. Нам ведь всегда нравится, когда с нами говорят начистоту — что думают, то и говорят. И противно бывает, когда хитрят.

Костя первый спросил, как зовут парня, и протянул ему руку:

— Познакомимся?

Так состоялось знакомство Кости Сахарова и Володи Замараева. Знакомство, которое привело к большим событиям и необычным делам.

ТАЙНА

Володя стянул с головы шлем, вытер мокрое лицо и стал обмахиваться тетрадкой для слов, как веером.

Молчали.

Неожиданно Володя спросил:

— А ты у себя там, в Новгороде, ищешь?

— Что? — удивился Костя.

— Как что? Древности разные!

— А, — сообразил Костик, — старинные монетки, да? Ищу!

— Монетки… А ты знаешь, что можно найти у вас в Новгороде? Ну, говори! Быстро!

Этими последними словами Володя совсем сбил Костю, который не выносил слова «быстро», «скорее» и даже мамино «не копайся». Если его торопили, когда он отвечал урок, всё сразу же вылетало из Костиной головы; если кричали «подавай» или «пасуй» во время футбола, он обязательно бил по своим воротам, а если дома Костя брал в шкафу чашки или тарелки и слышал это «не копайся», — бац, чашка падала на пол. И он сам не знал, как это у него получалось. А тут этот москвич Володя: «Говори! Быстро!»

— А быстро я не могу, — сказал Костя, — я медленный. Вот.

И снова молчали. А потом Костя спросил:

— Что же можно найти у нас в Новгороде?

Володя о чём-то напряжённо думал. Он надел шлем, тут же сдёрнул его и теперь мял в руке. Видно было, что он хочет о чём-то спросить Костю или сказать ему очень-очень важное, но вот не решается. И Костя, сам того не зная, помог Володе.

— А знаешь, — неожиданно для самого себя сказал он, — я могу хранить тайну.

Почему он это сказал? Угадал Володины мысли? А может быть, почувствовал: что-то мучает Володю, что-то мешает ему сказать висящее на кончике языка. Кто знает?..

— Тогда так, — сказал Володя. — Я тебе всё расскажу, а ты мне поклянёшься страшной клятвой, что, если разболтаешь или обманешь меня…

— Что?..

— Всё! — сказал Володя и рубанул по воздуху рукой, будто у него в руках была сабля.

— Клянусь! — сказал Костя.

Володя приказал:

— Повтори семь раз! Ну!

— Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь! — торжественно произнёс Костя. А про себя подумал: «Будет мне капут».

Володя взял Костю за руку и произнёс тоном приказания:

— Пошли!

Они вошли в боковую аллею, с которой Володя свернул на тропинку. Очевидно, он хотел найти совсем пустынное место. На выставке разыскать такое место было не так-то легко. Но Володя шёл быстро, увлекая за собой Костю до тех пор, пока они не очутились за каким-то недостроенным павильоном. Тут, среди железных бочек и вёдер с известью и коричневой краской, была тишина, людей не видно, и даже шум толпы сюда не долетал. Невдалеке зеленела небольшая рощица.

— Теперь слушай! — сказал Володя.

«КОМАНДОВАТЬ БУДУ Я»

Костя, уже привыкший к тому, что Володя ужас как много знает и обо всём говорит, будто ему сто лет, всё ж таки удивился. Он, Костя, прожил в Новгороде, можно сказать, всю свою жизнь, каждый день ходил мимо старинного кремля и не обращал на него никакого внимания. Висят таблички «Охраняется государством», и всё…

— …Когда наши отбивали Новгород у фашистов, знаешь, что было? — Володя держал Костю за плечи, и Костя думал при этом: «Сильный». — Ну, отвечай!

— А? — будто очнувшись от сна, воскликнул Костя. С ним ведь случалось, что он задумается и забывает обо всём вокруг. — Наши, когда отбивали? Да? Ух, Володька, и бои же были! Жуть! Артиллерия била, «катюши» — гвардейские миномёты. Дальнобойки…

— Хватит! — Володя рубанул рукой воздух. — Не знаешь — помалкивай. Дальнобойки?! Наши издали приказ: «Ни одного снаряда по Новгороду!»

— Ну?!

— Вот тебе, Костя, и ну! Наши брали город, можно сказать, голыми руками. Разведчики ползли по-пластунски — окружали фашистов. Втихаря захватывали охранения. Маскировались на местности. Это ты понимаешь?

— Понимаю, — негромко сказал Костя. Он проникался всё большим и большим уважением к этому парню.

— А почему наши старались не бить по Новгороду, освобождая город, и свалились на фашистов на пять дней раньше, чем те ожидали? Зачем?! Чтобы спасти памятники! Понял?..

— Угу! А ты откуда знаешь? Тебя и на свете не было, когда наши отбивали Новгород у фашистов.

— Ну и что ж, что не было! А у меня брат Женька знаешь кто? Историк. Понятно тебе? Он всё про всё знает. Ты думаешь, церкви и монастыри были, только чтобы людям богом головы дурить? Кто шёл против церковников, того калёным железом пытали, в стены живыми замуровывали. Там, в этих церквах и монастырях, такое делалось… Мне брат рассказывал. И здесь же, в церковных подвалах, были склады всякие: оружие, ядра, золота всякого — жуть… Понятно тебе?

— Понятно, — сказал Костя.

Он вспомнил свой родной Новгород: широкоэкранное кино, школу, реку Волхов, а за ним стены монастыря с узенькими, как щёлочки, окошечками. И увиделось ему, как стоит на коленях человек, обросший, оборванный, а его пытают куском железа, и железо это малиновое, как под молотом у колхозного кузнеца.

Костя зажмурился.

— А золото? — спросил он. — Оно тоже было в монастырях?

Володя надвинул на голову шлем, двумя руками как бы пригладил его и сказал, произнося слова медленно и торжественно:

— Ты клятву давал?

— Давал.

— Хочешь союз, чтоб вместе раскрыть страшную тайну?

— Хочу.

— Ты когда едешь домой?

— Завтра. Поезд днём, в два часа.

— Так слушай и запоминай. Записывать ничего не надо. Тайна.

— Тайна! — как эхо повторил Костя.

— Завтра в тринадцать ноль-ноль я буду возле Ленинградского вокзала у справочной будки. Понятно?

— Понятно!

— Я передам тебе записки, по которым начнём поиски. Но если проболтаешься…

— Если проболтаюсь? Нет, ты скажи, чего тогда будет?

— «Чего, чего»! Если ты струсишь, чихал я на тебя. Сам управлюсь. Сам буду искать и сам найду. Кто ищет, тот всегда найдёт.

— Клянусь!

Костя хотел спросить, какие это будут поиски, что искать, где искать и зачем, но побоялся и промолчал. При этом он посмотрел на большие часы, висевшие на столбе, и понял, что мама его уже давно ждёт, а когда мама долго его ждёт, потом ничего хорошего ждать нельзя: мама будет вспоминать, может быть, целую неделю или даже месяц, как он её переволновал, какой он нехороший, распущенный, и всякое такое…