Телохранитель для дочери генерала драконов

— Ее мужем должен был стать ханым Долон! Правитель! Он был ей представлен, она приглянулась ему. И не как наложница, а жена. У нас с ним был союз! Сил наших армий хватило бы, чтобы сломать фьефы снежных барсов, тигров и львов. Но эта тварь неблагодарная сбежала!
– Его мясистая ладонь сжалась в кулак. — Предала, мразь! Пошла за драконом, стоило тому ее поманить. Мерзавка!

Я поджала губы, понимая всю степень его злости. Ведьма действительно могла бы стать супругой ханыма и подарить тому сыновей, а феру росомах — желанного наследника.

— Земли бы объединились, и правителем стал бы внук. Это усилило бы положение твоего рода. И росомахи стали бы вторыми после волков.

Старик опустил плечи.

— Ты умнее своей мамаши. Да... Кассандра, да. Ее тьма была такой сильной. Долона трясло от мысли, что он заполучит ее на свое ложе. Но... вместо этого пришлось ему в наложницы, в откуп как извинения, отдать младшую дочь. Та хоть и была темной, но куда слабее. Так, пакостить только и могла. Слышал, она так и умерла в ночь, когда Долона привезли мертвым. Не смогла разродиться сыном. Мой внук остался в ее утробе.

— Вот ее мне действительно жаль.

Я прикрыла глаза. Что же, правда оказалась не столь прекрасной, как хотелось бы.

— К тому моменту, как вернулась мама, Долон был уже мертв, — открыв глаза, я взглянула на того, кто являлся моим дедом. — Твое положение... Да ты стал никем. Союзник проигравшего. Земли отошли драконам, волки не потеряли величия, но теперь там ханым Руньярд и в альянсе с ним снежные барсы, тигры, львы да медведи. А вот росомах нет. Вы забыты.

— Я смотрю, и словами бить ты умеешь. Хм... это даже странно, в тебе все же есть что-то и от меня.

Я осмотрела его и скривилась в ответ.

— Ты мне послужишь, Кассандра. Сначала я отберу твою тьму, чтобы из бешеных сделать покладистых рабов. А после, если ты переживешь обряд — продам тебя атолам в Пустынных городах. И они заплатят мне псами. Моей армии хватит, чтобы задавить молодого ханыма. Руньярд пожалеет, что вылез из утробы матери. Я стану следующим владыкой.

— А наследничек?

— Ведьм хватает, Кассандра, немного зелий, и выродят. Я получу власть, и ничто меня не остановит.

Глава 111

Между нами повисла тишина. Она напрягала, давила. И вроде было что сказать этому жирному выродку, да слова не шли.

Тьма ему, выходит, моя нужна. И вдруг я вспомнила один из своих снов. Палатку, что стояла неподалеку. Как проснулась в ней...

— А меня ведь ты тогда для себя оставил, — пробормотала я. — Нужна была, да?

Его тяжелый взгляд остановился на мне. Не было в нем ни тепла родственного, ни толики радости.

Холод и злоба.

Гнев и зависть. Желание заполучить власть. А для чего, он, наверное, уже и сам не понимал.

Унижение и неспособность принять поражение сделали свое черное дело.

— Ты темная от рождения, почему бы не сохранить жизнь? Та вторая, что в пеленках еще лежала, простой драконессой была. Ничего в ней интересного. Ее бы я убил...

— Нет! — мой голос сорвался на рык. — Никто не смеет трогать мою сестру! Никто! — Фер слегка вздрогнул, словно не ожидая от меня такой злобы. — В отличие от тебя, старик, я свою семью люблю. То, что ты от нее оставил, пес!

Он усмехнулся, сделал шаг ко мне и, размахнувшись со всей силы, зарядил оплеуху. Моя голова дернулась, но я усидела на месте.

Ткань рубашки странно треснула по швам. Я выгнулась, ощущая что-то необычное на спине. Там как будто кости выдвинулись.

Моргнув несколько раз, тяжело выдохнула. У моего носа появилось темное облачко. Оскалившись, я с трудом поднялась, а затем, собрав остатки сил, залепила жирдяю ответную пощечину. Да такую звонкую, аж ладонь обожгло!

Он вытаращился на меня, словно не веря в произошедшее.

Я же, улыбаясь, попыталась размять одеревеневшую спину. Каково же было мое изумление, когда из-за плеч, приподнимая разорванную рубашку, выглянули черные крылья.

Повернув голову, я готова была заорать от неожиданности, но вовремя закрыла рот.

Оборот...

Расправив новую часть своего тела, уставилась на фера росомах.

— Никто не смеет безнаказанно поднимать на меня руку, — прошипела, поражаясь своей смелости.

Я как будто вспомнила, что вовсе не трясущийся ребенок, а взрослая драконесса.

— Ты что такое? — прохрипел старик.

— Не что, а кто, — я шагнула к нему, испытывая облегчение. Боль отступала. Дышать стало легче.

Только вот рубашка мешалась, но не снимать же ее.

— Это ты сделал меня такой, дед. Ты и твоя дочь, которая в слепой мести прокляла собственных детей. Ты хотел забрать ее тьму? Так она во мне! И не только она. Но тебе этот дар не заполучить! Ты сдохнешь здесь со своими псами, как равный им. Обещаю тебе это! Сдохнешь!

Он снова замахнулся, но отступил. Духу не хватило повторить удар.

— Заберу, внученька, — его глаза налились кровью, являя истинную сущность фера. — Я ее заберу и создам армию рабов. Твой дар будет... моим. С матерью твоей не вышло, ты помешала! Выбралась на поляну! Она тебя увидела и в себя пришла. Проснулась в ней любовь материнская в последний момент, — он плевался словами. — Но с тобой все выйдет. И неважно, что ты такое... Такую диковинную зверушку даже дороже купят. Дашал! Увести в клетку и следите за ней тщательнее. В первых сумерках ритуал проведем. Так что приготовь самых несговорчивых. Будем по рукам их плести.

С этими словами фер отвернулся и пошел в свою высокую палатку, служившую много лет ему домом.

— Я тебя проклинаю, фер росомах Ове. Никогда ты власть свою не получишь. Перед твоими глазами будут ниточки к ней виться, а не учуешь их. Сдохнешь здесь и останешься лежать на радость зверью голодному. Проклинаю тебя!

Он не обернулся. Шел прямо тяжелой поступью. Старый плащ трепал легкий ветер. Вокруг ходили бешеные. Где-то рядом запел топор.

— Пошла, — раздалось сзади, и кто-то с силой толкнул меня.

Я невольно сделала несколько шагов и уставилась на наглого пса.

Глаза защипало, но не от слез.

— Еще раз тронешь, и я выжгу твое сердце, — пообещала ровным голосом.

Бешеный прищурился и кивком указал на клетку.

Я шла немного шатаясь. Тяжесть крыльев за спиной мешала, я была к ней непривычна. Да и ноги отяжелели. На мгновение представила, как обернусь драконом и, разрушив клетку, взмою в небо, но что-то подсказывало, что этого не случится. Они не боялись оборота, а значит, почему-то были уверены, что этого не произойдет.