Телохранители тройного назначения

Что бы ни случилось, я выиграла себе столько времени, сколько смогла. Свободная рука X скользит вверх по моему бедру, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Я не могу этого сделать. Эта игра в милую и покорную, кажется, работает, но дальше я зайти не готова. Я скорее умру, чем позволю X изнасиловать меня.

Я больше не могу ждать мужчин. Мне придется самой найти способ выбраться отсюда.

X придвигается ещё ближе, прикасаясь большим пальцем к моим губам.

— Я годами ждал этого момента, — шепчет он. — Я представлял это так много раз. В постели, поздно ночью. — Его дыхание касается моей щеки. Пахнет кислым вином и мясом. Его рука скользит выше под мое платье, лаская бедро.

Я хватаю его запястье, удерживая на месте.

— Тронь меня, — четко произношу я, — и я выколю твои гребанные глаза.

Глава 47

Кента

Поездка до хижины — сущий кошмар.

Мэтт сходит с ума. Я давно, очень давно не видел, чтобы флешбэки так его захватывали. Они будто накатывают на него волнами. Каждые несколько минут он напрягается и, тяжело дыша, пытается освободиться от ремня безопасности или начинает бить кулаком по внутренней стороне двери автомобиля. Я пытаюсь разговаривать с ним во время приступов, но достучаться до него становится всё труднее и труднее. Видно, что он чувствует себя здесь словно в ловушке, поэтому я велю Глену открыть люк в крыше машины. А затем почти сразу же снова закрыть его, поскольку Мэтт хватается за его края, будто собирается вылезти из машины и выпрыгнуть прямо на дорогу.

Офицер на водительском сиденье выглядит чертовски испуганным. Он ерзает на своем сиденье, поглядывая на Мэтта, будто тот собирается вытащить пистолет и перестрелять нас всех.

— Он же… — начинает он, когда Мэтт, тяжело дыша, хлопает рукой по дверце машины.

— Перестань на него смотреть, — рявкаю я, и глаза мужчины расширяются. Он поворачивается лицом к дороге. Я проверяю GPS. Осталось двенадцать минут. Всего двенадцать минут. Клянусь Богом, каждая секунда кажется часом. Дорога перед нами темная и пустынная; на самом деле это скорее грунтовая тропа. А деревья здесь такие густые, что фары освещают зону только в нескольких метрах впереди. Мы вынуждены ехать медленнее, чтобы не врезаться. Я стискиваю зубы. Это занимает слишком много времени. Нам нужно быть там сейчас же.

Мэтт дергается на своем месте. Я вздыхаю.

— Мэтт. Давай же, чувак. Ты в порядке.

Я кладу руку ему на плечо, и он поворачивается, небрежно замахиваясь на меня кулаком. Я уворачиваюсь, хватаю его за запястье и переплетаю свои пальцы с его, удерживая его руку. Удерживая его руку. Если бы кто-нибудь из ребят в штаб-квартире «Ангелов» увидел это, они, вероятно, сделали бы фотографию и разослали её всем сотрудникам по электронной почте с пометкой «чрезвычайно важно». Поставили бы в рамку и повесили в каждом офисе. Пригласили бы художника, чтобы сделать из этого фирменную рождественскую открытку. Но я не знаю, что ещё мне сделать. Это работало, когда Брайар делала это.

— Давай же, — бормочу я. — Ты в порядке. Прислушайся. Все здесь говорят по-английски. Ты в порядке.

Он смотрит вниз на наши соединенные руки. У него перехватывает дыхание.

— Я люблю её, — внезапно говорит он.

— Я заметил.

Его пальцы усиливают хватку, крепко сжимая мои. Мое сердце вот-вот разорвется.

Глава 48

Брайар

— Что? — X широко улыбается, тряся головой, будто у него в ушах вода. — Прости, ангел. Должно быть, я ослышался. Что ты сказала?

— Не думаю, что ты ослышался, — говорю я, наконец, отбрасывая приторно-сладкий тон. — Отвали от меня, а не то я вырву твои кишки, надую их и скручу в ебанный воздушный шарик, пока ты смотришь. Как тебе такое частное, персональное шоу, ты, сексистский, психопатический маленький урод?

Глаза X расширяются.

— Ч-что?

— Отвали от меня. — Когда он не двигается, я кладу руки ему на грудь и толкаю так сильно, что он валится на пол. Он смотрит на меня снизу вверх, его очки криво сидят на носу, его светлые глаза широко раскрыты и полны боли.

— Нет, — бормочет он. — Нет, нет, нет. Я… — Он проводит дрожащей рукой по своим грязным волосам. — Я не понимаю.

— Уверена, это для тебя редкость, — выдавливаю я. — Не волнуйся, я буду использовать приятные, лаконичные слова. — Я встаю, медленно надвигаясь на него. — Я. Не. Хочу. С. Тобой. Трахаться. — Я тычу пальцем в сторону двери. — Я устала играть в твои игры. Выпусти меня. Сейчас же.

Он хлопает ладонью по полу.

— Почему ты всё портишь? — вскрикивает он. — Я так много раз представлял это в своей голове. Но ты продолжаешь поступать неправильно. Почему? Я знаю, как это должно было произойти. — Он свирепо смотрит на меня. — Я посылал тебе подарки в течение нескольких месяцев…

Если это правда, мне нужно основательно почистить свою почту.

— Ох, черт, я и забыла, что меня можно купить. Тогда, думаю, я принадлежу тебе. Я попрошу моего агента выписать тебе чек. — Я качаю головой. — Что, черт возьми, с тобой не так? Ты действительно так отчаянно нуждаешься в сексе, что тебе приходится придумывать целые отношения в своей голове? Ты настолько чертовски раздражающий, что у тебя нет друзей, которые могли бы тебе помочь?

Он искоса смотрит на пропитанный хлороформом кляп, и я хмуро смотрю на него в ответ.

— Только попробуй. Я сниму с тебя скальп и вырву глотку, ты, уродливый кусок дерьма.

Он вскакивает на ноги. Я отступаю назад, натыкаясь на обеденный стол. Продолжая стоять к нему лицом, за спиной я шарю рукой в поисках ножа для хлеба.

— Да пошла ты! — рычит он. — Я всё сделал правильно!

Я фыркаю.

— Кто сказал? Где вообще ты нашел эти советы по ухаживаниям? Ты же знаешь, что «Ты»^[71] вообще-то триллер, а не практическое руководство, да? — Моя рука скользит по тарелке с холодным соусом, и я борюсь с желанием поморщиться. — Послушай меня. Я никогда не захочу тебя. Если бы ты был последним мужчиной на Земле, я бы пересекла океан, лишь бы убежать от тебя. И так поступила бы любая женщина, ты, маленький, лысеющий, вонючий урод.

Дерьмо, где этот чертов нож?

Его глаза сверкают гневом.

— Знаешь что? Они были правы! Ты и правда сука! Главная сука всего мира! — Он качает головой. — Почему ты так жестока? Как ты можешь причинять мне такую боль?

Мои пальцы скользят по столовым приборам, тарелкам, бокалам. Ножа всё нет.

— Я причинила боль тебе? — спрашиваю я, повышая голос. — Ты — тот, кто кинул в меня бомбу, накачал наркотиками, похитил и связал!

— Чтобы мы могли быть вместе! — настаивает он. — Я посвятил всю свою жизнь тому, чтобы любить тебя, а тебе всё равно, не так ли? Тебе абсолютно наплевать на меня.

Моя рука, наконец, сжимает прохладную, крепкую рукоятку ножа.

X всё ещё бредит.

— Боже, как я мог быть таким глупым? Ты лгала мне всё это время. Ты притворялась, что любишь меня!

— Я никогда не притворялась, что люблю, ты сумасшедший идиот! Ты выдумал всё это в своей голове! — Я осторожно поднимаю нож, стараясь, чтобы движение было незаметным.