Темная сторона Луны

На открытие портала ушли все силы пастырей. Но Гальдрикс на это уже не смотрел. Они с Дагариксом оказались в темном сыром подвале. Низкая дверь, одно окошко под потолком, забранное решеткой. Протиснуться в проем могла бы разве что кошка. Один из узников сидел прямо под ним. Второй – прикован к стене, буквально распят на ней. Оба в серебряных цепях. Только у первого они гораздо длиннее, позволяют перемещаться по камере. Дагарикс сразу почувствовал в обоих существ, подобных ему. Подивился: как их кормят? Потом с удивлением, сквозь кровавую муть ярости, осознал, что и сам уже пару суток ничего не ел, не пил, а организм не испытывает никаких неудобств по этому поводу. Он словно бы берет все нужное прямо из воздуха, изменяя, как ему это надобно.

– Гальдрикс, – хриплым голосом проворчал тот, чьи цепи были длиннее. – Ты постарел. Теперь никто уже не поверит, что я живу дольше тебя на пятьдесят с хвостом лет. Ты опять в сомнениях?

– Их все больше, наставник. – Гальдрикс смиренно склонил голову.

– Какой я тебе теперь наставник? Не уберег тебя мой пример? Кого ты к нам привел?

– Он был моим учеником.

– Я знал. – Бывший наставник Гальдрикса рассмеялся столь же хрипло, как и говорил. – Он невменяем.

– Его гнетет клятва. Это ты тоже знал?

– Меня ведь ничто не гнетет. Да, знал. И Питон знал бы, если бы не его безумие. Гальдрикс, ты приходишь ко мне в последний раз. Скоро я тоже буду сожжен изнутри. Спрашивай, пока я в силах ответить.

– Как это – быть таким, как ты?

– Как это – вмещать в себя целую Вселенную? Ни одна плоть не выдержит этого долго. Ты лишился наставника, а теперь лучшего ученика. Какая тебе-то разница, как это? Ты ведь таким никогда не станешь. Слишком слаб для этого. Делай свое дело. А мы сделаем свое. Кого убить?

– Отступник. Его звали Лодрикс. Он ушел в домены.

– И несмотря на это, ты не хочешь его смерти?

– Змей, хватит, – взрыкнул прикованный к стене Питон. – Пусть он снимет с меня серебро – и я хоть херувима Римского ему разорву!

– Снимет, Питон, снимет. Так почему, Гальдрикс, почему твоя душа не лежит к этому убийству?

– Он начал чувствовать истинный путь.

Змей вновь расхохотался:

– Но Кругу не нужен еще один безумец-охотник, которого нельзя использовать. И вы отдаете ему отступника! Что ж, друиды мало изменились. Снимай кандалы, Гальдрикс, снимай ко всем чертям. Охотники вновь выходят на след!!!

– Вас поведет Дагарикс.

– Дагарикс? – Змей перевел взгляд на молодого друида, прикованного к каменному столбу. – Так его звали?

– Да.

– Это уже не он. Охотник Рысь, другого имени ему не надо. Снимай кандалы.

– Ты вернешься?

– Как всегда.

– Не так, наставник.

– Конечно, не так. Я был тюремщиком охотников, я видел, что они такое. Какая ирония – вот я сам в своей тюрьме. Ты унаследовал мое место. Я тебя слишком хорошо выучил, чтобы ты отпустил на свободу троих…

– Хватит речей, наставник.

– А я по ним так соскучился! Питон уже давно не собеседник.

– Просто скажи это!

– Клянусь, что вернусь, как только кровь, попавшая на меня, станет мертвой.

– Клянусь!!! – взревел Питон.

– Клянусь, – тихо прошептал охотник Рысь.

Серебряные кандалы пали. Змей повел плечами. По его коже пробежала рябь, превращая ее в чешую, потом – в камень, бронзу, сталь. Пальцы на миг стали острыми костяными шипами. Питон вдруг оброс шерстью, потом предплечья превратились в костяные клинки, так напоминающие серп-меч.

– Выходим, – сказал Рысь.

Они шли треугольником – обычное боевое построение, в котором двое могут прикрыть третьего. Ход вел на свободу, прямо за укрепления. Никто не рискнул бы пустить охотников в саму крепость. Друиды страховались от любой случайности.

Они вышли на берег реки, обернулись все трое одновременно к провожавшему их Гальдриксу, а потом подпрыгнули, перекидываясь в огромных птиц. Отступнику оставалось жить не более двух дней. Гальдрикс так не считал. Он знал это, как знал, что завтра солнце взойдет на востоке и спустится за горизонт на западе, что вода мокрая, а песок пустынь – сух, что огонь жжется, а без воздуха невозможна жизнь, которая рано или поздно перейдет в смерть, чтобы дать новую жизнь.

* * *

Разброд опаснее всего для любого отряда. Может, это именно он стал причиной того, что случилось. Ну еще бы, Гюрза все время смотрела на Тайви как через прицел. Орсо собачился с Хансером. А сам Хансер вяло отгавкивался: его полностью поглотила борьба с самим собой. Прикосновения рук Тайви, когда она исцеляла его раны, вновь и вновь будили зверя. А проницательная сильная верой в этом случае оставалась слепа. Может, это невольный самообман или, чем черти не шутят, женское кокетство? Только вела она себя с Хансером по-прежнему как с самым близким другом, не видя, какие это влечет последствия. Зато отлично все видела Гюрза. Не раз и не два изящные женские пальчики нащупывали метательный кинжал или мягко скользили по спусковой скобе арбалета. Но неистовая прерывающая нить была бессильна. Клятва связывала ее по рукам и ногам. Тайви может извинить лишь боль потери, тяжким грузом давившая на ее хрупкие плечи.

Что и говорить, оправдание можно найти всем и каждому. Вот только существующих фактов это не изменит. Раны заживали на Хансере как на собаке. Тайви восстанавливала утраченные силы, а что делать дальше, так и не было решено. Любые разговоры об этом скатывались к переливанию из пустого в порожнее. И опять же – что толку говорить о шоке, вызванном отлучением от алтаря? Такое бывает раз в жизни, и после этого ты зачастую становишься объектом охоты. Остаться на Земле? Времена не те, чтобы одинокий высший мог жить спокойно. Земля поделена между Воинством Небесным и Кругом друидов. Давно уже нет нейтральных мест. Никто не потерпит у себя под боком такой силы, как неприкаянный высший. Рваться на Луну? Зачем? В теории – чтобы предстать перед Советом домена, требовать более детального разбирательства. А на практике – быть убитым, едва ступив на территорию домена, причем любого.

Тот факт, что Грааль был у Хансера, ничего не менял. В самом деле, что может предложить прерывающий нить, чего не снимут с его трупа? Обычно у отлученных был путь в Воинство Небесное. Думаю, всем понятно, по каким причинам для моих друзей он был закрыт.

И вот, благородные сеньоры, драгоценное время уплывало, просачивалось, как песок сквозь пальцы.

Что в жизни у тебя привычно,На то не смотришь и не знаешь,Что происходит так обычно:Чего не ценишь, то теряешь.Узнаешь истинную цену,Поймешь, насколько все серьезно.Увидишь в жизни перемену.Догнать упущенное!.. Поздно…