Темная Звезда
Шрифт:
Даже при той помощи, которую я имею, пока хозяин Гнезда Альбатроса — вы, мне не получить того, что я хочу! Твоя кровь должна замолчать! Во имя Великого и Величайшего. [70]
— Подробнее, пожалуйста, — Рене с трудом справился с новым приступом кашля, — поторопитесь, герцог. Что за «Величайший», при чем, Проклятый меня просвяти, моя кровь, особенно, если учесть наличие на этом свете моих сыновей, племянников и тому подобных родичей, которых у меня всегда было больше, чем необходимо для спокойной жизни.
70
Во
— Твоя кровь, Рене?! Не притворяйся, что ты ничего не знаешь! Иначе зачем тебе было рваться к берегу Золотых пчел?! Ведь ты добрался туда?
— Не скрою, добрался, но мы отвлеклись. Что тебе нужно? Таяну тебе к рукам не прибрать, Эланд — тем более. Твои художества всплывут, и Марко поступит с тобой, как с бешеным псом, каковым ты и являешься. Ланка знает, куда мы пошли, и, когда меня утром найдут, она сумеет с тобой поквитаться.
— А, ты думаешь, что за тебя отомстят?! Конечно, эта рыжая кошка влюблена в тебя по уши, только она не успеет, — Михай уже орал так, что для того, чтобы его слышать, были не нужны никакие заклятья. Гулкое эхо услужливо разносило голос герцога по всем уголкам оружейной. — Тебе осталось не больше оры, а когда я досмотрю, как ты корчишься, я зайду к Стефану, теперь я знаю, как его охраняют, и найду на них управу. А потом, потом наступит мое время, я…
Годой не успел договорить. Он странно дернулся, вскинул руки и упал, схватившись за грудь. Рене вскочил, опрокинув стол, и бросился к нему. Сверху, прыгая через три ступеньки, с громкими криками неслась Ланка, за которой бежал Роман. В довершение суматохи обивка стен в нескольких местах треснула, и оттуда выскочили «Серебряные», предводительствуемые Гардани. Принцесса, с лету перескочив через тело тарского властителя, с рыданиями обхватила ошеломленного Рене:
— Роман, скорее, может быть, еще не поздно!
— Боюсь, что поздно, — адмирал ласково отстранил девушку и склонился над хрипящим Михаем. — Эта тварь не заслуживает столь благородной смерти.
— А ты, он тебя, он не…
— Я здоров и счастлив, моя дорогая. Это было маленькое представление, которое ты сорвала. Роман, что-то можно сделать?
Эльф опустился на колени и взял Михая за унизанную перстнями руку.
— Если вынуть нож, он умрет немедленно, если оставить в ране, проживет несколько часов. Разве что…
— Он в сознании?
— Нет, но я попробую его привести в чувство. Пусть отсюда уйдут все лишние.
— Да, действительно. Шандер, сообщите об этом казусе Стефану и Марко. Скажете, что он успел признаться в покушениях на меня и Стефана и в убийстве Иннокентия, но все остальное… Ланка, уйди отсюда, сделай милость, здесь сейчас будет очень невесело.
— Хорошо, — принцесса против обыкновения была тиха и серьезна, — но, Рене, он действительно ничего с тобой не сделал?
— Ничегошеньки. Он пытался меня отравить, но у него не вышло. Ну давай беги отсюда. Или знаешь что, сходи к Герике, как-никак она вот-вот станет герцогиней, подготовь ее к этому.
Ланка кивнула головой и вышла, тщательно притворив дверь. Девушку разрывало отчаянье. Когда она услышала слова Михая, свет для нее померк. Оставалось важным лишь одно — убить Михая на глазах у Рене, чтоб тот успел это увидеть, принять последний вздох эландца, а потом она покончила бы с собой.
Когда Илана поняла, что Рене ничего не угрожает, ее охватило ликованье, сменившееся жгучим стыдом. Она сорвала великолепный замысел, она выказала свои чувства на глазах доброго десятка
«Серебряных» и графа Гардани, она выглядела смешно и глупо. По щекам принцессы текли злые слезы, но в глубине души что-то пело — ОН жив, и ОН все знает!Глава 11
— И все-таки ты сошел с ума! Связаться в одиночку с этим негодяем?!
— Отнюдь, — Рене сверкнул ярко-голубыми глазищами. — я ничем не рисковал.
— С герцогом был я и уверяю вас, это стоит целого отряда тупых и безответственных стражников, — влез в разговор Жан-Флорентин.
Философский жаб прекрасно понимал, что стал героем дня, и пользовался этим в полной мере.
— Именно, — подтвердил Рене. — Кстати, именно Жан надоумил меня обмануть Годоя.
— Я знаю прецедент, — пояснил жаб. — Однажды, чтобы разоблачить преступника, некий властелин сделал вид, что умирает. В мире нет ничего нового, все повторяется, поэтому было бы непростительно отвергнуть опыт предков. Мудрость древних — это великая вещь. К тому же я знаю все симптомы отравления ядами, к которым мог иметь доступ Годой, и то, как развивается процесс во времени. Мы продумали все до мелочей.
— Безусловно, — кивнул адмирал. — Короче, из дневников Иннокентия я понял, что самый вероятный похититель яда — Михай. Да я и раньше был уверен, что он — преступник и мерзавец, только доказать не мог. Помог Стефан. Оказывается, Герика призналась ему, что ей показалось, что губами Зенона говорит ее отец. Девушка узнала его манеру выражаться, когда он говорит сам с собой.
В том, что во главе заговора стоит Михай, я не сомневался. Но улик не было. Заставить его признаться, но как? И я позволил себя «отравить». Поглумиться над умирающим, беспомощным врагом — что может быть приятнее для человека ироде тарского господаря! Он был уверен, что единственный, кто знает, где я, — принцесса Ланка, которая, если что и поймет, то не раньше утра.
— А Гардани? Ему ты доверился?
— Он просто получил записку и ключ.
— Но все знали, что он потерян.
— Кроме меня. Акмэ часто пользовалась этим ходом, когда хотела забыть, что она королева, и поговорить по душам со своим единственным другом.
— Иннокентием?
— Да. В его дневнике говорится о ключе и о ходе из исповедальни в Старую оружейную. Как видишь, Шандеру довольно было зайти со своими людьми в церковь.
— И все-таки ты рисковал.
— Да я был осторожен, как столетний клирик! Я напялил на себя столько кружев, что Годой не заметил ни то, что делал Жан-Флорентин, ни кольчугу из Эр-Атэва. На шпагах со мной Михаю не тягаться, он это знает, а в засаде было с десяток злющих «Серебряных». Я все предусмотрел, кроме выходки Иланки.
— Если бы ты мне доверился, я бы следил не за тобой, а за ней.
— Прости, виноват, но я хотел, чтоб ты до отъезда разобрался в свитках…
— Знаешь, Рене, я решил не ехать с клириками — они поползут, как страдающие животом черепахи, а нам каждый час дорог.
— Но с ними ты был бы в безопасности.
— Я и так буду в безопасности, потому, что Топаза и Перлу никто не догонит.
— А Белый Олень?
— Ну, я могу его и не встретить.
— Если он не будет тебя поджидать. Михай, конечно, в наших руках, но в заговор наверняка замешан кто-то из клириков, кто-то из баронов, какие-нибудь праздношатающиеся колдуны и проповедники. Не мог Годой один натворить столько дел. Кто-то же должен был подмешать отраву в кубок для гостей, пробраться в резиденцию Инко. Следующим можешь оказаться ты, если поедешь один. Я не могу тебя отпустить!