Темнейшая магия

Прямо сейчас он не чувствовал ничего подобного. Тошнота, неуверенность, печаль и оцепенение не кажутся верными составляющими. Но магия все еще жила внутри него. Он и есть магия. И существует много способов извлечь ее.

Он заставил себя подумать о Горане, покончившим с жизнью матери в облаке малиновой крови. Он позволил ненависти к этому трусливому убийце, потребности к отомщению течь по венам и перерости в поток ярости.

Затем он ощутил ее: вначале дрожь, пронизавшая все тело, затем тень, вьющаяся в поле его зрения. И как только он увидел тень, то позволил ненависти к Горану вести его к источнику магии, вплетая ее в клубок тьмы, превращая ее во что-то необходимое, как подсказывали ему странные инстинкты внутри.

Яростные мысли понемногу утихли, и его наполнило темное спокойствие, подобно густому ледяному илу, пробираясь в вены, сердце и разум. На мгновение вокруг него осталась только магия; все остальное во вселенной перестало существовать. Он взял магическое волшебство, которое преобразовал теперь во вращающийся дымчатый шар в своих руках и толкнул его в сторону головы.

«Проснись Алькандер Верас.» — подумал Мэддокс монотонными словами, наполненными силой и энергией, которых он обычно не ощущал. — «Проснись и поговори с нами. Расскажи то, что нам необходимо знать.»

Шар теней взорвался тысячей тоненьких огоньков. Они разделялись и летели прямо к голове, попадая ей в глаза, ноздри, рот и уши. Затем они исчезли.

Все стало тихим и спокойным. Мэддокс наблюдал, желая, чтобы голова ожила, но не слишком, чтобы не отпугнуть, желая слишком сильно. Поэтому он просто наблюдал. И наблюдал. И затем еще.

— Мэддокс? — спросил Барнабас через некоторое время.

Мэддокс оторвал взгляд от головы и посмотрел на него.

— Что?

Барнабас сразу не ответил, но обменялся обеспокоенным взглядом с Камиллой.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила Камилла.

— Чудесно.

— Ты уверен?

— Уверен ли я? — Мэддокс нахмурился. — Конечно, уверен. Но я должен попытаться снова.

— Нет. — возразил Барнабас. — На сегодня достаточно. Более чем достаточно и я…

Внезапно между ними послышался сдавленный хрюкающий звук, заставивший Барнабаса прерваться на полуслове. Мэддокс вытянул шею, осматривая лес вокруг.

Что это было?

Глаза Камиллы расширились и она уставилась на землю.

Голова…

Мэддокс мельком взглянул на отрубленную голову.

— Это она издала сейчас?

— Я…я думаю, да.

Барнабас подвинулся ближе, наклоняясь к ней.

— Я не знаю. Возможно, это просто варлог выкапывает ночные личинки.

В этот миг задергались веки на глазах писца. Мэддокс затаил дыхание. Наконец глаза широко открылись и начали бегать по сторонам. И затем голова начала визжать. Барнабас отскочил подальше от нее и закрыл уши.

— Заставь его замолчать!

— Ты меня просишь? — прокричал Мэддокс, тоже вскочив на ноги. — Я не имею ни малейшего представления как!

— О, мой…! Сделай что-нибудь! Мэддокс, останови его! — Камилла оглядывалась по сторонам, прижав руку ко рту.

— Почему ты считаешь, что я могу сделать что-нибудь? — длинно и судорожно выдохнув, Мэддокс постарался сохранить самообладание. — Эй! Голова, послушай меня! Слушай меня! Перестань кричать!

И она перестала. Барнабас вздохнул с облегчением.

— Отлично.

— Ч-ч-что? — выплюнула она, все еще вращая глазами и определенно пытаясь понять, почему не двигается шея. — Ч-то происходит? Где я? Кто вы?

Сжимая руки перед собой, Камилла сделала шаг вперед.

— Приветствуем, Алькандер. Меня зовут Камилла. Это Барнабас и его сын Мэддокс.

Глаза у головы изумленно распахнулись.

— Я…знаю эти имена. Вы — мятежники, пытавшиеся обмануть богиню! Мятежники, которые поселили мысль о предательстве в ее светлый и прекрасный ум!

Голова прочистила горло и продолжила очень самодовольным видом.

— Вы все арестованы именем Валории, богини земли и воды. О, как это замечательно! Как же я буду вознагражден, когда она узнает, что я арестовал вас всех.

— Мэддокс, по — моему, подобные бредовые мысли — побочный эффект твоего заклинания воскрешения. — сказал Барнабас, кивая головой. — Интересно.

— Заклинание воскрешения? — повторил Алькандер. — Во имя правления благословенной богини, о чем вы говорите?

— Ты помнишь, что с тобой случилось? — спросил Мэддокс, хотя он едва мог сконцентрироваться на чем — то, помимо факта, что голова разговаривает, потому магия сработала! Голова проснулась! Она разговаривает! Может, она и бредит, но определенно не мертва.

Алькандер нахмурился.

— Парень, что ты имеешь в виду?

На лице Мэддокса появилась гримаса.

— Я говорю. хм, как ты, уф, чувствуешь себя сейчас?

— Что за вопрос, прекрасно. Конечно, должен признать, я немного испуган, так как мне приснился ужаснейший кошмар. Но это вполне нормально для меня из-за моего большого и активного мозга. Видите ли, я всегда сочиняю истории. Как ни как, я писарь — личный писарь богини.

— Да, мы знаем. — сказал Барнабас, скрестив руки на груди. — Скажи — ка мне, о чем был твой кошмар?

Алькандер снова нахмурился.

— Вы довольно грубы для того, кто только что был арестован за измену! Но я полагаю, нам нужно о чем — то говорить по пути во дворец. В этом кошмарном сне Ее Светлость обманулась, думая, что я собирался ее предать. — он остановился и взглянул на Камиллу. — Я уверил ее, что никогда не совершу подобное, но она не поверила мне. Прежде чем я осознал, стражи схватили меня своими грязными руками и потащили на казнь перед кровожадной толпой.

На этом Алькандер замолчал.

— О, небо, это звучит как ужасный пугающий кошмар. — отозвался Барнабас, поддразнивая бедного писца. — Что же случилось дальше?

— Ну… — помрачнел Алькандер. — потом один из стражей повел меня к месту казни. Там был человек в черном капюшоне с топором — палач. И они положили меня на тот камень…и палач стоял прямо надо мной…а потом он…он отрубил мне голову!

Барнабас кивнул.

— Мне жаль быть тем человеком, который скажет тебе, но…это был не сон.

Алькандер взглянул на Барнабаса, недоуменно моргая. Затем он перевел взгляд на Камиллу и наконец на Мэддокса, взгляд которого от озадаченного стал брезгливым.