Темнейший князь

Она любила его, без сомнения. Потому что сейчас, в этот самый момент, Санни отдала свое сердце Уильяму Темному, Вечно Похотливому, сыну Гадеса, принцу ада. Он поставил ее на первое место, поставил ее нужды выше своих, и любое оставшееся сопротивление было сломлено.

«Я любила этого мужчину. Он мой, а я его». Они будут вместе вечно. Семьей. Стаей. Ее стаей. Ее всем.

— Детка, — сказала она своим лучшим голосом школьной учительницы. — Я хочу быть с тобой. Поклянись, что запрешь меня в подземелье после брачного периода и будешь держаться подальше, пока не снимем проклятье, и мы сможет пройти вместе этот путь. Прямо здесь, прямо сейчас.

Выражение его лица смягчилось — такой нежный, пока темное желание не взяло верх. Ничто не помешало бы этому мужчине овладеть ею. Если Бьорн или кто-нибудь еще осмелится ворваться в комнату, она не сомневалась, что Уильям разорвал бы их в клочья. Ни один мужчина не выглядел более угрожающим. Или возбужденным

— Я уничтожу миры, чтобы тебя обезопасить, — рявкнул он.

«О, да. Он любит меня».

«Так почему я не хочу его убить?»

— Тогда возьми меня. Жестко. — она в последний раз видит его таким, прежде чем сломает проклятье. Почему бы не оставить как можно больше воспоминаний?

Без колебаний он схватил ворот своей футболки и потянул вверх. Ммм, как же ей нравилось, когда она снимал одежду. Его мускулистый торс, как обычно, завораживал. Она так и не могла забыть его грудные мышцы, восемь кубиков пресса и дорожку к самому главному. Но кто же сегодняшний победитель? Головка члена, торчащая из-под пояса кожаных штанов.

Он погладил себя по длине, наблюдая, как она смотрит на него.

— Этого ты желаешь?

По ее телу вновь пробежала дрожь. Если бы у секса был голос, он имел бы голос Уильяма. Хриплый, низкий и глубокий — аудиальная ласка, которая достигала каждого атома ее существа.

— Больше всего на свете, — прохрипела она. Ее самообладание уже улетучилось… — Дай это мне.

С порочный улыбкой он схватил ее за лодыжку и дернул к дальнему краю матраса. Санни рассмеялась, когда она разорвал платье посередине, оставив ее в одних трусиках. Тех самых, которые она надела для него. Ее бабушкины трусики.

Он заметил это и сразу же опустил глаза на нее, одаривая таким взглядом… горячим, удивленным и нежным…

— Ты сокровище, сандей.

Уильям просунул пальцы под ее трусики и спустил материал вниз по ее ногам.

Прохладный воздух коснулся ее разгоряченной кожи. Застонав, она пошевелила бедрами, ища контакта. Уильям издал тихое рычание. он поставил ее ноги на кровати именно так, как ему нравилось, раздвинул колени, и ее ягодицы наполовину свесились с края.

— Оставайся так. — он отпустил ее и снял ботинки, затем расстегнул молнию и позволил кожаным штанам упасть. Его член освободился. Уильям остался обнаженным и великолепным. — Скажи, что это мое, сандей, — приказал он, накрывая ладонью ее лоно.

— Это твое. — она протянула руку, чтобы обхватить пальцами основание его члена.

— Эээ. — он убрал ее руку и сказал: Я собираюсь продержаться дольше своего единорога. — поцеловав ее ладонь, он втянул в рот два ее пальца. В это же самое время скользнул своим пальцем внутрь нее. Когда обвел большим пальцем комочек ее нервов, Санни вскрикнула и приподняла бедра. — Ты, терзаемая наслаждением… этот портал в рай, пропитавший мою руку… самое прекрасное зрелище во всех мирах.

Он был самым прекрасным зрелищем во всех мирах. Наклонившись, он вытащил из нее палец. Санни протестующе застонала, пока он не уперся кулаками по бокам от ее бедер и уперся своим членом в ее клитор. Контакт…

Она втянула воздух — горячая, нуждающаяся дымка окутала ее. Так хорошо! Жар к жару. Твердая сталь к влажному шелку. Еще наклонившись… сильнее прижимая член к ее клитору… Уильям втянул сосок в рот. Ее пронзил восторг, восхитительный по своей интенсивности.

После стольких столетий приковывания себя в труднодоступных местах во время брачного периода, несчастная и измученная, теперь она с Уильямом… мужчиной, которого она любила каждой клеточкой своего существа.

Обезумев, она обвила его шею и впилась ногтями в его спину. Не совсем то, что она представляла, а лучше. Уильям втянул другой ее сосок, посылая волны наслаждениям прямо в лоно, затем лизнул и прикусил ее ключицу, нахмурившись. Признак боли? Он продолжил двигаться вверх. Запечатлел нежный поцелуй в каждом уголке ее рта — ненасытный голод наполнил его ярко-голубые глаза.

«Он нуждается во мне также сильно, как и я нем».

Уильям лизнул ее губы. Когда она их приоткрыла, его язык скользнул между зубами и переплелся с ее. Трепетный поцелуй. Но, как обычно у них, это быстро вышло из-под контроля.

Воздух вокруг них наэлектризовался. Давление нарастало, а отчаяние обострялось. «Так сильно нуждаюсь в трении». Санни извивалась, выгибала спину и терлась об его член. Она тяжело дышала. Он тоже. Чувственная дымка сгустилась, блокируя все остальные мысли. Боль… жар… явная потребность… их слишком много. «Но мне нужно больше».

— Уильям, пожалуйста. Больше не могу ждать. Я умру, если не кончу. Прошу!

— Тебе нужен твой мужчина? — он все еще не спешил, даже когда пот стекал по вискам… от напряжения кожа вокруг его глаз натянулась.

— Да!

— Кто твой мужчина, Санни? Скажи это.

— Ты. Уильям.

Выражение его лица стало свирепым, челюсть напряглась, он прорычал:

— Ты заботишься обо мне.

К чему скрывать?

— Да. Забочусь.

В его глазах засветилось удовлетворение. Уильям перевернул ее на живот, затем приподнял бедра, поставив на четвереньки. Но не вошел в нее сразу. О, нет. Ее мужчина провел пальцами вверх по ее позвоночнику, прежде чем надеть повязку на глаза…

Глава 37

«Люди всегда показывают свою суть, просто для этого требуется время. А иногда кинжал».

Уильям никогда не испытывал такой неистовой, терзающей потребности. Возбуждение наполнило его клетки, кровь превратилась в лаву. Он горел. Страдал. Жаждал эту женщину сильнее воздуха. Она была единственным человек… из тех, кого знал… готовая терпеть свой худший страх — одиночное заключение — в течение длительно и неопределенного количества времени, просто чтобы обеспечить его безопасность.

Неудивительно, что он любил ее.

«Будем делать это медленно. Смаковать». У них и раньше был секс, да, но сейчас они будут заниматься любовью. Он сделает эту ночь лучшей в ее жизни, такой, которую она будут вспоминать всю их жизнь. Общее воспоминание — самое лучшее.

Чтобы впечатать этот момент в память Санни и развеять ее страхи, он завязал ей глаза. «Ты будешь предугадывать каждое мое движение, красавица…»

Когда в следующий раз он прикоснулся к ней, скользя пальцами вниз по позвоночнику, она вскрикнула от блаженства. Уильям поцеловал впадинку над ее попкой, прежде чем сжать и прикусить ягодицу. Санни тяжело дышала, по ее конечностям бежали мурашки.