Темное братство

После того как произошла процедура нашего импровизированного знакомства, наш спутник, казалось, вообще утратил ко всему какой-либо интерес, и потому остаток пути до кладбища мы прошли в почти полном молчании. Я подумал, было, что мистер Алан войдет на его территорию, однако, как выяснялось, ему хотелось лишь уточнить его местонахождение, чтобы посетить это место позднее, уже при дневном свете. На мой взгляд, это было вполне разумным решением, поскольку, хотя я довольно неплохо знал кладбищенскую территорию и не раз бывал там даже ночью, в темное время для нового человека там было бы мало интересного.

Расстались мы у ворот кладбища, после чего, пожелав ему спокойной ночи, пошли дальше.

– Знаешь, - сказал я, обращаясь к Роуз, когда мы удалились на значительное расстояние от нашего нового знакомого, так что он не мог уже нас услышать, - я все время смутно ощущал, что знаю этого человека, но никак не мог припомнить, где именно его видел. Может, в библиотеке?

– Да уж, определенно в библиотеке, - проговорила Роуз с характерным для нее коротким гортанным смешком.
– И не иначе как на настенном портрете.

– Да что ты!
– не удержавшись, воскликнул я.

– Разве ты не уловил сходства, Артур?!
– в свою очередь воскликнула девушка.
– Хотя бы по его имени. Да это же вылитый Эдгар Алан По.

И в самом деле, это был именно он. Как только Роуз произнесла это имя, я сразу же вспомнил поразительное сходство, даже в одежде, и тут же причислил мистера Алана к довольно безвредной когорте идолопоклонников, которые в своей любви к кумирам подчас даже стараются копировать их внешность, вплоть до старомодных нарядов. Странно было лишь то, что он вздумал в одиночку бродить по улицам ночного города.

– И все же должен признать, что это самый странный тип, которого мы с тобой когда-либо встречали во время наших прогулок, - заметил я.

Она слегка сжала мою руку.

– Артур, а ты не заметил ничего необычного в этом человеке?

– Ну, пожалуй, во всех ночных бродягах, вроде нас с тобой, есть что-то необычное. Хотя бы в том, что мы сами создаем собственную реальность,

И все же, несмотря на свой полушутливый ответ, я догадался, что именно имела в виду Роуз, а потому не испытывал особой потребности в последовавшем затем с ее стороны потоке дополнений и пояснений. Я также смутно осознавал, что во всем облике и поведении этого самого мистера Алана определенно было что-то "не то", какой-то намек на неуместность, даже нелепость не только его внешности, но и всего существования. И проявлялось все это, как я теперь понимал, в целой серии самых банальных и обычных вещей. Например, в почти полном отсутствии мимики на подчеркнуто бесстрастном лице; в его речи - правда, довольно лаконичной, однако также лишенной привычных слуху оттенков и вариаций тембра голоса, что делало ее почти механической. За все время нашего разговора он ни разу не улыбнулся, и вообще ни коим образом не изменил подчеркнуто отстраненного выражения своего лица, и мимика его, равно как и слова, отличались поразительной беспристрастностью, почти отчужденностью, которые были весьма необычны для нормального человека, тем более мужчины, находящегося в обществе молоденькой девушки. Даже тот интерес, который он проявил по отношению к Роуз, носил скорее, если так можно выразиться, клинический, нежели личностный характер. К этому следовало также добавить, что по мере того, как меня разбирало все большее любопытство от встречи с этим человеком, я почему-то начинал испытывать какую-то смутную настороженность, почти тревогу, а потому поспешил перевести разговор на другую тему и вскоре проводил Роуз до крыльца ее дома.

II

Похоже на то, что мне было предначертано свыше снова повстречать мистера Алана, причем не далее как двумя ночами позже - на сей раз неподалеку от дверей моего собственного дома. Возможно, это покажется абсурдным, однако я не мог отделаться от ощущения, что он специально поджидал меня, и что ему не меньше меня хотелось продолжить наше знакомство.

Я сердечно поприветствовал его - как товарища по ночным блужданиям, и сразу же заметил, что хотя голос мистера Алана довольно умело имитировал ответную радость от встречи, на лице его не отразилось ни малейшего намека на какие-то чувства - оно оставалось совершенно неподвижным, "деревянным", если пользоваться языком романтичных писателей; губы его не тронула даже самая слабая улыбка, а в темных глазах не промелькнуло ни малейшего проблеска истинного возбуждения. Вспомнив разговор с Роуз, я повнимательнее присмотрелся к нему и отметил, что внешнее сходство с покойным писателем действительно было поразительным. Более того, если бы в дальнейшем он стал настаивать на том, что и в самом деле является одним из потомков Эдгара По, то я, пожалуй, был бы склонен ему поверить.

Вообще же все это показалось мне редчайшим совпадением, хотя и не более того, поскольку в ходе дальнейшего разговора мистер Алан ни коим образом не касался ни личности самого По, ни периода его жизни в Провиденсе. Как вскоре выяснилось, он был гораздо больше заинтересован в том, чтобы выслушать мои речи, тогда как со своей стороны, как и при первой нашей встрече, демонстрировал явную неразговорчивость, да и манеры его, как ни странно, остались прежними - как если бы ранее мы с ним никогда не встречались. Впрочем, нельзя было исключить, что он лишь искал в моих словах нечто такое, что могло бы стать предметом общего разговора, поскольку как только я обмолвился, что регулярно читаю в провиденсовском "Журнале" колонку, посвященную проблемам астрономии, как он тут же принял оживленное участие в беседе. Таким образом, то, что на протяжении чуть ли не семи кварталов нашей прогулки являлось не чем иным, как моим сольным выступлением, неожиданно переросло в самый настоящий диалог.

Мне сразу стало ясно, что в проблемах астрономии мистер Алан отнюдь не новичок. С некоторой, как мне показалось, горячностью, неожиданно прорезавшейся в его голосе, он высказал ряд собственных, причем подчас довольно спорных суждений по ряду проблем. При этом он, однако, не стал тратить много времени на отстаивание точки зрения о принципиальной возможности межпланетных путешествий, и лишь кратко обмолвился, что не только некоторые планеты нашей солнечной системы, но и огромное количество звезд во вселенной являются обитаемыми.

– Человеческими существами?
– с явным недоверием уточнил я.

– А почему именно человеческими?
– переспросил он.
– Жизнь вполне может существовать не только в облике человека. Ведь даже здесь, на этой планете, она весьма многообразна.

После этого я спросил его, читал ли он работы Чарльза Форта.

Выяснилось, что не читал. Более того, он вообще впервые услышал имя этого ученого, и я по его просьбе изложил ему содержание некоторых теорий Форта, присовокупив к ним рад фактов, которые тот сам приводил в подтверждение своих идей. При этом я обратил внимание на то, что в ходе моего рассказа мистер Алан несколько раз коротко кивал головой, явно соглашаясь с высказываемыми мыслями, хотя на лице его по-прежнему не дрогнул ни один мускул. В одном месте он даже перебил меня.

– Да, это действительно так. То, что он предполагает, полностью соответствует действительности.

В тот момент я как раз говорил о наблюдениях неопознанных летающих объектов, которые отмечались во второй половине девятнадцатого века неподалеку от Японии.

– Но вы-то откуда это знаете?!
– не удержавшись, воскликнул я.

Мистер Алан тут же ударился в пространные объяснения, суть которых заключалась в следующем. Любой дальновидный и талантливый астроном, где бы он ни жил и ни работал, никогда не считал, что земля является единственной планетой, на которой существует жизнь. Из этого со всей очевидностью следовало, что если обитающие в некоторых соседних мирах формы жизни находятся на менее организованном и более примитивном по сравнению с землей уровне своего развития, то существуют также такие космические образования, где этот уровень намного выше земного. Данная предпосылка, в свою очередь, позволяла сделать вполне логичный вывод о том, что именно эти более высокоорганизованные формы жизни постигли способы совершения межпланетных путешествий, в результате чего после довольно длительного периода наблюдений они смогли весьма неплохо изучить и саму землю, и ее обитателей, как если бы это была одна из родственных им планет.

– Но с какой целью?
– спросил я.
– Чтобы пойти с войной на нас? Осуществить вторжение на землю?

– Более высокоорганизованные формы жизни едва ли станут полагаться на столь примитивные методы, - заметил мой спутник.
– Они наблюдают за нами, точно так же, как мы наблюдаем за луной и слушаем радиосигналы с других планет - ведь мы находимся лишь на самых низших ступенях подготовки к межпланетным контактам и собственно космическим полетам, тогда как расы, обитающие на удаленных звездах, давным-давно освоили и то, и другое.

– Но как вы можете говорить обо всем этом с такой безапелляционностью?
– вновь спросил я.

– Дело в том, что я это знаю. Впрочем, ведь вы и сами же пришли к точно таким же выводам.

Я согласился, что это так.

– И вы продолжаете придерживаться прежней широты взглядов?

Я признал и это.

– В достаточной степени, чтобы ознакомиться с доказательствами подобной теории, если таковые будут вам предъявлены?

– Разумеется, - кивнул я, хотя, пожалуй, некоторый скептицизм, неизбежно прозвучавший в моих словах, все же трудно было не заметить.