Темное искушение

На сердце у меня было так тяжело, что я обхватила его лицо руками и прижалась губами к его шраму. Мягкое движение контрастировало с его грубой хваткой, удерживающей меня на месте. Он напрягся, будто не был уверен в том, что я делаю; будто никогда в жизни к нему так не прикасались; будто он ожидал, что боль придет раньше. Его простая реакция погубила меня.

— Ты хотел моих страданий, но я даю тебе свое прощение, — выдохнула я хриплым голосом. — Когда ты меня отпустишь, я не сдам тебя, хотя должна. Я не могу быть тем человеком, который отправит тебя обратно в тюрьму… — я прерывисто вздохнула. — Я уйду, когда все это закончится, и не буду оглядываться назад, хотя и не потому, что ненавижу тебя, а потому, что не хочу. Даже самую малость…

Слова на мгновение застыли вокруг нас, прежде чем он сухо сказал:

— Мне это очень напоминает фильмы Николаса Спаркса, kotyonok. Я просто хотел убедить тебя позволить мне трахнуть тебя снова.

— Я эмоциональная дура, — ответила я. — Получи, распишись.

Он грубо усмехнулся. Когда мой большой палец коснулся его шрама, он сильно прикусил его между прямыми белыми зубами. Я зашипела от боли и с яростью вытащила его.

— Я грубый ублюдок, — ответил он. — Смирись с этим. — его взгляд стал беспокойным. — Если ты хочешь сдать меня, так тому и быть. Я бы вернулся в тюрьму за тебя, kotyonok, но когда я выйду, между нами будет океан.

Я вдруг даже представить себе не могла, как вернусь к причалам Майами, к Картеру и одиноким звукам Атлантики. Какая-то тяжесть сдавила мне грудь, вынудив сорваться с губ.

— Но почему?

Его пальцы сжались на моих щеках, голос потемнел.

— Ты даже не представляешь, что обрушишь на Москву после стольких лет безбрачия.

Когда он произнес эти слова, горячая волна ревности испарила все остальные эмоции. Мысль о том, что он будет с другими девушками, ударила меня в живот. Все мое тело восставало против этой идеи. Мне вдруг захотелось запечатлеть себя в нем, чтобы он запомнил меня навсегда, невзирая на последствия.

Я схватила его за волосы и притянула его рот к своему, скользнув языком между его губ. Он зашипел и приподнял меня, чтобы я могла обхватить ногами его бедра. Я никогда не чувствовала себя такой маленькой, такой женственной и полноценной. Я вдруг поняла, что никогда больше не почувствую этого; никогда не буду так хорошо подходить к кому-то другому; никогда не встречу другого такого человека.

С тем же успехом я могу наслаждаться счастьем, пока оно длится.

Он прижал меня спиной к перевернутому столу и лизнул в небо. От его вкуса и жара его тела внутри меня разгорелся огонь, обжигающий меня изнутри. Я напевала ему в губы, умирая от желания большего — от всего, что у него было. Двигаясь об него и не найдя нужного трения, я издала разочарованный звук.

— Трахни меня, — выдохнула я, дергая его за пряжку ремня.

Он застонал и отстранился.

— Не здесь.

— Здесь, — взмолилась я, снова сокращая расстояние и покусывая его нижнюю губу. — Как ты хочешь. Пожалуйста.

— Nyet.

Он попытался спустить меня вниз по своему телу, но мои ноги сжались вокруг него. Я ощущала, как он тверд, и наслаждалась его реакцией, пока он не схватил меня и не дернул голову назад.

— Не искушай меня, kotyonok, — проворчал он. — Я не настолько благороден, чтобы отказаться от предложения.

— Тогда не нужно.

Секунду он наблюдал за мной.

— Иисус. — с расстроенным звуком, будто ему было больно, он отпустил мои волосы. — У меня Стокгольмский синдром.

Я подавила улыбку.

— Ммм, — согласилась я и присосалась к его шее. — Теперь тебе придется иметь дело с побочными эффектами.

Я притянула свой рот к его, и после секундного поцелуя его тепловатых губ, он поцеловал меня в ответ, скользя своим языком по моему. Пустая боль пульсировала между моих ног, и я прижалась к нему.

— Я нуждаюсь в этом, — взмолилась я.

Он остановил мои движения.

— Ты получишь это в моей комнате, куда не так просто войти.

— Тогда отведи меня в свою комнату… пожалуйста.

Прозвучало одно из его «блядь», и я поцеловала его в губы, затем скользнула ртом вниз по его шее, посасывая и покусывая везде, куда могла дотянуться. Дьявол отнес меня в свою спальню, и тот факт, что я была здесь против своей воли, больше не имел значения, когда я знала, что он заполнит пустоту внутри меня.

По крайней мере, одним способом.

Глава 40 Мила

Phosphenes — цвета или «звезды», которые человек видит при трении глаз.

Ронан бросил меня на свою кровать с такой высоты, что я подпрыгнула и он повалился на меня сверху. Грубо, губы и зубы пробежали по моему горлу, заставляя вздохнуть. Даже опираясь на руки, он был тяжелым. Вес был идеальным, но таким всепоглощающим, что мимолетная мысль о самосохранении всплыла на поверхность. Хотя вся неуверенность забылась, когда он задрал мое платье до талии, прижался лицом к ногам и вдохнул.

— Блядь, kotyonok.

Он оттянул мои стринги в сторону и скользнул языком внутрь. Я застонала, бедра выгнулись, а рука обрела опору в его волосах. Ноги раздвинулись еще больше, когда он лизнул клитор, и дрожь пробежалась по мне.

— Боже, да, — выдохнула я.

Мои пальцы сжались его волосы, удерживая его прямо там, но он сбросил мою хватку, прежде чем направить свой рот обратно к моему входу. Я издала звук разочарования, который перешел в стон, когда он завладел мной своим языком.

Он отстранился, стянул с моих ног стринги и бросил ткань на пол. Взгляд его потемнел, он секунду смотрел на мою киску, прежде чем прижаться лицом к бедрам с мужским звуком удовлетворения, от которого мое тело покрылось мурашками. Когда он втянул мой клитор в рот, глаза закатились.

— Кто-нибудь еще делал это с тобой? — прохрипел он.

Едва понимая смысл сказанного, я покачала головой.

Он издал довольный звук и вошёл в меня двумя пальцами.

— А это?

Тяжело дыша, я покачивала бедрами, прижимаясь к его руке, но он отказывался давать мне какое-либо движение.