Темное искушение
Шрифт:
Он прервал поцелуй.
— Твоя очередь.
Что?
Ох, точно. Его вопрос.
— Гм… два, — неуверенно ответила я. — Двое прикасались ко мне… там.
Он издал грубый звук.
— Dvoye mertvetsov. [108]
Я нахмурилась.
— Я не собираюсь говорить тебе о вещах, если ты планируешь убить людей из-за этого.
Его глаза потемнели.
— Один из них был Иван?
— Нет.
Взгляд его стал холодным.
108
Двое
— Хорошо. Они могут жить.
— Как благородно с твоей стороны, — сухо отозвалась я.
— Продолжай.
После минутного раздумья я продолжила:
— Пять мужчин целовали меня. Когда меня не взяли в плен, я мыла голову Pacifica. И мне требуется триста восемьдесят восемь облизываний, чтобы добраться до пика.
Он рассмеялся над тем, что я знаю ответ на этот вопрос.
— Блядь.
Это единственное слово не говорило ничего и все сразу.
— Теперь твоё любопытство удовлетворено? — спросила я.
Его глаза вспыхнули, затем он отпустил мои запястья и провел большим пальцем по моим губам.
— Nyet.
Его прикосновение обжигало и наполняло меня жаром. У меня перехватило дыхание. Грудь горела. Я плавала на дне бассейна, кудрявые волосы светились. И мне уже было все равно, утону я или нет.
— А теперь ты меня трахнешь? — спросила я.
Он укусил меня за горло и прорычал:
— Da.
Возможно, Дьявол украл у меня дыхание.
Но я отдала ему свое сердце.
Пот струился ручьями по моей спине, мои длинные волосы были влажными и прилипли к коже, а мускулы были желеобразными и гибкими, когда Ронан заставил меня пройти через все сексуальные позы, известные человечеству. К этому времени мы уже использовали бы три презерватива — если бы ими пользовались. Не то чтобы я не старалась его поощрять.
— Подожди, — выдохнула я почти два часа назад, прежде чем Ронан вошел в меня. — Презерватив.
— У тебя внутриматочная спираль.
— Презервативы нужны не только для контроля рождаемости.
— Я уже был внутри тебя без защиты. Если у меня что-то есть, то и у тебя тоже.
— Это утешает.
Он грубо усмехнулся.
— Я чист, kotyonok.
А потом он… он заполнил меня так идеально, что глаза закатились, а мозг отключился.
Теперь я лежала на спине, закинув ноги ему на плечи, а он трахал меня так сильно, что я почувствовала бы его на следующей неделе. Мои стоны вырывались с каждым толчком, ногти впивались в его толстые бедра. Он был менее человечен и больше походил на Дьявола, когда занимался сексом. Казалось, у него имелась бесконечная выносливость и преступная целеустремленность, словно он брал что-то, чего не должен был брать, но наслаждался каждым мгновением этого.
Он замедлился и проскрежетал:
— На чем мы остановились?
Издав мучительный стон, я уронила голову на матрас.
— Нет… я не могу. Только не снова.
Он
сбросил мои ноги со своих плеч, опустился на меня сверху и укусил за шею.— Я думаю, что можешь.
Вздохнув, я повернула голову, давая ему больше доступа.
— Разве тебе не надо на работу?
Я почувствовала его улыбку.
— Прямо сейчас мне платят за то, чтобы я тебя трахал.
— Как зарплату?
Он усмехнулся.
— Da.
Звук его смеха проделал такие тяжелые вещи в моей груди, что я повернула голову и поймала его губы своими. Он застонал мне в рот и медленно взял меня. Мои пальцы скользнули вниз по его спине, обезумев от ощущения его тела. Я не думала, что когда-нибудь получу достаточно — независимо от того, как сильно я касалась его или как близко он был.
— На каком по счету мы, kotyonok? — спросил он у моих губ.
— На четвёртом, — неохотно ответила я. Он заставлял меня считать каждый оргазм, который он мне дарил, и я знала, что не переживу еще один. — Я девственница. Я больше не выдержу.
— Ты больше не девственница. У меня было доказательство этого на всем моем члене.
Кто сказал, что романтика умерла?
Он пососал мою нижнюю губу и отпустил ее, скрипнув зубами.
— Ты неделями отказывала мне в этой киске. У меня есть время наверстать упущенное.
— Я слишком молода, чтобы умереть, — простонала я. — Мне всего двадцать.
Он замер, затем мрачно-насмешливый взгляд встретился с моим.
— Блядь. Я и забыл, сколько тебе. Я действительно не нуждаюсь в напоминании прямо сейчас.
— Тебя это беспокоит? — я спросила, мои ногти прошлись по всей длине его спины.
Его глаза опустились до полуприкрытых век.
— Недостаточно.
Он подчеркнул это заявление глубоким толчком, который заставил меня застонать. Грубая ладонь нашла мою грудь и сжала ее. Я обхватила ногами его бедра и вздохнула, когда он втянул сосок в рот. Было так легко забыть обо всем, когда он был внутри меня. Но я хотела быть больше, чем просто еще одной девушкой в его постели. Я хотела узнать его изнутри и снаружи.
Потому что он намного больше, чем один оттенок черного или белого.
— Ты был таким в двадцать? — спросила я.
Эти слова не должны были иметь смысла — не имели бы смысла ни для кого другого — но Ронану потребовалась всего пара секунд, чтобы понять, что я имею в виду.
— Nyet.
Я вздрогнула от темноты и правды в его голосе. Если бы ему сейчас было двадцать, все сложилось бы по-другому. У меня никогда не было проблем с его возрастом, но теперь я оценила его опыт еще больше.
Его рот путешествовал вниз по моей шее, оставляя горячий, влажный след, в то время как он неторопливо трахал меня, будто у него была целая неделя, чтобы заниматься этим.
Я попыталась моргнуть сквозь пелену удовольствия.
— Ты тогда был в тюрьме?
— Нет. Меня освободили, когда мне было восемнадцать.
— Когда ты попал туда?
— В четырнадцать.
— А что ты мог сделать в четырнадцать? — спросила я в ужасе.
Он улыбнулся, уткнувшись мне в горло.
— Я отрезал член политика и засунул его ему в глотку.