Темное время суток

Очень плохо.

— Ефимыч, смотри по сторонам, — Никита подобрался. — Азарод, держи тыл.

— Они еще не обернулись, — напомнил Кадилов.

— Да. Но что им мешает иметь стволы?

Охотники неуклонно приближались к продуваемому всеми ветрами гусеничному зверю. Буран немножко поутих, но радости не прибавилось. Происходящее напоминало хитрую ловушку.

— Не растягивайтесь, — предупредил Рамон.

Щелкнула рация.

— Вы как? — голос Валика с трудом пробивался сквозь шум атмосферных помех. — Не сдувает?

— Дай мне нюхача.

Затяжная пауза.

— Слушаю, — сказал Друмкх.

— Принюхайся хорошенько, — попросил Никита. — Можешь определить, сколько людей в вездеходе? Полина там?

Треск и шипение.

— Запах ослаб, — признал Друмкх, — но она внутри. Про остальных не могу сказать. У меня не было их вещей.

— Понял, — Рамон выключил рацию и спрятал в карман парки. Послезакатье — через двадцать минут. Нужно торопиться.

— Прикроешь, — бросил Рамон через плечо, ухватившись за промерзший поручень. Пальцы ощутили ледяной холод даже сквозь вязаную перчатку с кожаными и меховыми накладками.

Из кабины уходили остатки тепла.

Обогреватель работал на износ, это чувствовалось. Над головой — распахнутый люк, наполненный чернотой и завыванием ветра. Рядом — прозрачный астроколпак.

Никого.

Рамон тихонько расстегнул молнию парки. Сунул руку за пазуху, извлек из кобуры «аграм». Перевел предохранитель в режим одиночных выстрелов. И потянул на себя дверь, ведущую в жилые отсеки вездехода.

Коридор, тусклое освещение.

Слева — дверь камбуза. Справа — ряды двухъярусных спальных полок, спрятанных за полупрозрачной перегородкой.

Изгиб коридора.

Рамон остановился на пороге кают-компании. Откидной столик, три кресла, привинченных к переборке. Окошки иллюминаторов, покрытые инеем.

За столом сидит человек.

Сидит и ухмыляется, глядя на непрошеных гостей.

— Проверь сортир, — приказал Никита Ефимычу. Азарод с топором на плече скрылся в недрах вспомогательного отсека.

— Чисто, — сказал Кадилов.

Теперь два ствола смотрели на пассажира вездехода. Его лицо Рамону не встречалось в прежней жизни. Борода с проседью, короткая стрижка, очки. Поверх клетчатого свитера — расстегнутая парка.

— Здравствуй, Никита, — мужик слегка поклонился. — Давно не виделись.

— Лайет.

— Ты меня помнишь, — обрадовался бородач. — Это льстит. Пришлось занять новое тело для разговора. Надеюсь, ты не будешь возражать. Толик, и тебе привет.

— Где Полина? — перебил Рамон.

— Спешишь, — вздохнул мужик. — Не любишь темное время суток?

— Кто его любит, — буркнул Кадилов.

Из кормового отсека вышел Азарод.

— Чисто.

— У нас всегда чисто, — заверил Лайет. — А у вас, ребята, проблемы.

— Это какие? — прищурился Рамон.

— Смотри, — мужик положил руки на стол и заглянул Никите в глаза. — Смотри на меня, чтобы понять.

И Рамон посмотрел.

Еще раз.

Шея бородача замотана в женский шарф. На рукаве парки — знакомая бандана.

— Пришлось надеть лифчик, — пожаловался бородач. — Немного жмет.

Вспышка.

Вещи Полины. Запах Полины, смешавшийся с запахом бородача. Вот почему Друмкх говорил, что след слегка изменился.

— Ее здесь нет.

— Бинго, — Лайет наградил собеседника презрительной усмешкой. — Но где же моя ученица, и почему мы собрались в этой консервной банке?

— Время, — поторопил Ефимыч.

— Врееемя, — передразнил Лайет. — Несчастные охотники решили положить людей. Безоружных полярников, спешащих на юг. Призвали нюхача, взяли с собой проводника. И что же они видят? Очкастого ушлепка в женском шарфе. Есть версии?

— Есть, — сказал Рамон. — Твой вездеход — для отвлечения. Мы погнались за ложной целью. Полина осталась в Аркаиме. И, вероятно, оттуда был пробит портал в нужный вам слой. Она далеко, а мы здесь.

— Хорошо, — похвалил Лайет. — Ты быстро учишься распознавать мои фокусы. Полина с проводником ушла из Аркаима, в этом ты прав. Но почему я остался?

— Не смеши, — встрял Кадилов. — Ты богомерзкий основатель. Как только запахнет жареным — бросишь тело. Сознанию не нужны порталы.

— И опять вы правы, — ухмыльнулся Лайет. — Но разве я могу уйти, не оставив на прощание подарок? Сюрприз ожидает вас на улице, ребята. Семеро метаморфов, бойцы высочайшего класса. Мерзнут, бедняги, хотят отведать свежего охотничьего мяса. Разве мы их разочаруем?

Азарод помрачнел.

Сжал покрепче топор, нависнув над бородачом.

— Внутри вездехода вас бы перебили, — кивнул Рамон. — А на открытой местности вы получаете свободу маневра.

— Именно! — воскликнул оборотень. — Поэтому я нанял полярных волколаков и урсов — холод им не страшен. А пулеметная турель «Арктоса» стреляет обычными пулями. Никакого прикрытия. Только вы и дети ночи. Наслаждайтесь общением.

Перемены.

Их никогда не ждешь. Думаешь, что подготовился к любым неожиданностям, но это не так.

Мужик начал трансформироваться.

Рамон прежде не наблюдал за оборотнями, переходящими из одной формы в другую. Он охотился по ночам. Полина всегда перекидывалась за закрытыми дверями и подвальным люком.

Одежда мужика начала расползаться по швам. Кости и сухожилия затрещали, сдвинулись, поплыли. Слишком быстро. Вместо лица — пасть. Вместо прямой спины — изогнутый волчий хребет. Руки оборачиваются лапами, отрастают когти. Даже зрачки становятся иными.

Сохраняется лишь человеческий взгляд.

Вполне осознанный.

— Стреляй! — рявкнул Кадилов.

— Нельзя, — возразил Рамон. — Рикошет.

И тогда в игру вступил некромант.

Двуручный топор, сверкнув, опустился на череп переверта. Раздался звук лопающегося арбуза. Голову твари буквально вдавило в шею. Нос и половину челюсти раскроило.

Рамон отвернулся.

Когти волколака продолжали скрести столешницу, пока Никита шел по коридору. К некоторым вещам привыкнуть тяжело.