Темные удовольствия

— Комната Мартино находится в квартире номер семь. Она не может просто так переехать, – категорично заявил я Тайлеру.

Он склонил голову набок с недоумением.

— Но я думал, ты не хочешь, чтобы она оставалась там?

Мое терпение лопнуло.

— Послушай, мужик, поскольку мы собираемся играть в одной команде и все такое, я стараюсь вести себя максимально вежливо, но это моя проблема, и я предлагаю тебе не лезть не в свое дело.

Тайлер усмехнулся, в то время как Ева продолжала злобно пялиться на меня.

Избегая ее горячего взгляда, я повернулся обратно к своей квартире и оставил Тайлера стоять в коридоре.

Ева поспешила за мной.

— Какого черта, Беккет? Ты не хотел делить со мной комнату, а теперь вдруг передумал? Определись.

Я открыл дверь в квартиру, и Ева ворвалась следом за мной. Она сделала два шага, прежде чем уперлась мне в грудь. Я пинком захлопнул за ней дверь, а затем медленно приблизился, заставляя её пятиться обратно.

Ее взгляд остановился на моем лице, впервые за все лето изучая меня по-настоящему. Я почувствовал момент, когда она рассмотрела шрам. Ее глаза расширились, а грудь тяжело поднялась. Она уставилась на меня, и я позволил ей.

— Да, всё верно, Иви. Это то, от чего я восстанавливался этим летом, без единого обезболивающего… пока ты продолжала жить своей жизнью.

— Мне жаль, – прошептала она.

— Я не хочу этого слышать. Слишком поздно для жалости.

Она выдержала мой взгляд. На ее шее трепетал пульс. Я до сих пор помнил, как этот хрупкий столбик ощущался под моими губами, когда она кончала. Черт. У меня встал. С тех пор как я перестал принимать таблетки и вывел их из организма, мой член наверстывал упущенное время. Поскольку мне по-прежнему не нравились чужие прикосновения, у меня было не так уж много вариантов, как справиться с цунами похоти, накопившимся за годы воздержания (поскольку мои вынужденные взаимодействия с Колетт и ее ужасными подругами не приносили никакого удовлетворения). Игнорировать свое тело или заглушать его потребности химикатами было опасно, я убедился в этом на собственном горьком опыте. В буквальном смысле.

К тому же существовал очень неудобный факт, что мой член не хотел никого, кроме девушки передо мной. Даже после предательства Евы мое тело все еще жаждало ее.

Я прижал ее к двери, и ее запах медленно проник в мою голову. Она пахла точно так же, как я помнил. Сладкий, вызывающий привыкание яд.

Она бросила еще один взгляд на шрам и тут же отвела его.

— Нет, не отворачивайся. Ты должна видеть... смотри прямо на него... если только он не слишком безобразный для тебя.

— Он не безобразный, – запротестовала Ева, в ее глазах появился блеск, который украл моё дыхание. — Просто выглядит так, будто тебе было очень больно.

— Это была не самая болезненная часть моего лета, Золушка. Поверь мне. Не вздумай, блядь, плакать, – предупредил я. Я не мог вынести вида ее крокодиловых слез.

Она кое-как сморгнула их и покачала головой.

— Мы не можем жить вместе, Беккет. Нам не стоить находиться рядом друг с другом, это нехорошо для нас обоих.

— Может быть, для тебя, но меня это не беспокоит. Видишь ли, Ева, ты мне безразлична. Тебе было наплевать на меня раньше, а теперь – мне наплевать на тебя. Ты – муха, которую нужно прихлопнуть, ловушка для паука, крошечный ползучий муравей. Ты не заслуживаешь моего внимания.

Пока я выплевывал каждое слово, слезы Евы исчезали, как и сочувствие с ее лица. Хорошо. Я предпочитал ее гнев, а не жалость. Ярость вспыхнула в ее великолепных глазах, и окрасила щеки румянцем. Печаль и жалость были холодными, как вода в пруду весной, они смыкались над головой и затягивали на дно. Гнев был горячим, огнем, способным согреть даже самые голые кости.

— Я не буду жить здесь с тобой. Я приму предложение Тайлера, и ты не сможешь меня остановить, – тихо пробормотала она.

Ухмылка скривила мои губы.

— Все, что ты только что сказала, неверно. Не стоит недооценивать меня, Ева. Предупреждаю сразу: не спорь со мной по этому поводу… ты только пострадаешь.

Она насмешливо хмыкнула и скрестила руки на своей пышной груди. Я ненавидел себя за то, что сразу заметил, как ее пухлые сиськи прижались к рукам. Я все еще помнил шероховатую, идеальную текстуру ее сосков на своем языке.

— Ты не король кампуса, Беккет. Может, папины деньги и привели тебя сюда, но теперь ты просто студент, как и все мы. У тебя нет власти надо мной.

Темная и яростная потребность доказать, что она ошибается, наполнила меня, и я поднял ее прежде, чем успел усомниться в своем здравомыслии. Хотя здесь и думать было не о чем: когда я был рядом с Евой, мой рассудок летел к чертовой матери. Я согнулся и легко поднял ее. Она громко запротестовала, когда я перекинул ее через плечо и оставил ее верхнюю половину свисать с моей спины.

— Эй! Мудак, я не мешок с картошкой, чтобы вот так таскать меня. – Она безумно извивалась на мне.

— Заткнись нахрен, – прорычал я и отвесил жгучий шлепок по ее соблазнительной попке, расположенной прямо рядом с моей головой. На ней были джинсы, поэтому мне пришлось приложить немного усилий, чтобы она его почувствовала.

Ева пискнула, настолько возмущенная, что на секунду потеряла дар речи. Может, в этом и был ключ. Держать ее в ярости, чтобы она не могла говорить.

Я направился в нашу комнату и огляделся в поисках каких-то ограничителей. В верхнем кармане моей сумки лежала пара ремней. Идеально. В изголовьях кроватей были деревянные перекладины. Иногда звезды сходились как нельзя лучше.

Я повалил ее на кровать и схватил за запястье. Разумеется, Ева сопротивлялась, но у неё не было шансов против меня. Я обмотал ремень вокруг ее запястья и затянул его достаточно туго, чтобы она не смогла освободиться. Ее рот приоткрылся, и она в ужасе уставилась на меня.

— Ты совсем охренел, Андерсон. Ты не можешь просто связать меня здесь… я не позволю тебе, – прорычала Ева.

Свободной рукой она вцепилась мне в лицо. Я попытался перехватить ее, но Ева и сама замешкалась, явно боясь поцарапать мой шрам. Ее слабость стала моим преимуществом, и мне удалось зафиксировать ее другую руку. Мы оба тяжело дышали к тому времени, как я откинулся назад, оставив Еву привязанной к изголовью кровати за обе руки.

— Ты псих. У тебя окончательно съехала крыша, – обвинила она, глядя на меня дикими глазами.

Я встал и пригладил волосы. Мой член был чертовски твердым, и если бы она случайно взглянула вниз, то увидела бы, как он натягивает мои спортивные шорты. Но мне было все равно. Мне нечего было скрывать от Евы. Она всегда видела во мне самое худшее. Я не собирался щадить её.

Как будто это произошло благодаря моим мыслям, ее темные глаза скользнули вниз, и взгляд остановился на моем стояке. Игнорируя её, я подошел к своей сумке и порылся в ней. Найдя редкий галстук, привезенный для шикарных спонсорских ужинов, которые, возможно, придется посещать команде, я повернулся к ней.