Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
Походка, осанка – мужские. Но не вейские. Вейцы держатся иначе. Значит, свой, имперский?.. Такой тонкий безликий силуэт…
«Наверно, надо было закричать, позвать матросов… Почему я о нём не сказала Карамо?..»
Во рту пересохло от волнения, сердце колотилось, но Лара потихоньку шла вперёд. Какая тут смелость?.. бывает, и от страха идут навстречу опасности… может, как раз чтобы страх рассеять, увидеть, что жуткая тень – просто пень, а огонёк загробный – не свечка в костлявой руке, лишь жучок-светлячок…
– Выходи, – сказала она громче, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Святыми Ларами клянусь, я тебе
– Клянусь, Ласточка, – одев обруч, ответил он сквозь стены, сквозь железные стержни каркаса. Тут она окончательно его узнала и поняла, отчего так бесстрашно (то есть, труся, едва не стуча зубами) шла ему навстречу. Потому что с самого начала где-то в глубине души знала, кто он.
Юнкер!
В том же наряде иноземного торгового агента, каким он явился ей у церкви Лавана в квартале оптовых купцов.
Без улыбки, с какой-то горькой гримасой на бледном тонком лице, Ларион быстро вышел к ней и приветственно махнул шляпой. Необшитый обруч мерцал на его челе как диадема опального принца в изгнании.
– Как ты… сюда пролез? – забыв страх, ощетинилась она, по-маминому уперев руки в боки. – Зачем, а?
– К отцу. – Он нервно дёрнул губами, сейчас куда более яркими, чем когда она его обкуренного застукала.
– Кавалер отлучился.
– Знаю. Я подожду его… в каюте.
– Ты это плохо придумал. Давай, я подготовлю кавалера? поговорю с ним… Я не хочу, чтобы вы подрались. Отдай мне револьвер.
Ларион, напружиненный как перед схваткой, сжал губы и отрицательно поводил головой, потом встряхнул волосами, нехорошо усмехнулся:
– Прости, Ласточка, что я лгу тебе. Видишь, какой я плохой сын?.. Ты гораздо лучше меня. Ты счастливая – у тебя есть отец и мать… а я даже не знаю, кем рождён. Но я узнаю. Бог ответит мне, когда я спрошу.
– Ты… – ошеломлённая догадкой, Лара метнулась глазами в сторону каюты кавалера. Слова Карамо эхом повторились в её голове: «Ключ позволяет лично обратиться к Богу».
– Да.
– Не смей… это кража!
– Кавалер не смутился взять добычу воровки. Он ведь смолчал о том, откуда взялась новая часть? да?.. Я так и думал. Значит, мы с ним на равных.
– Ларион, ну, пожалуйста! – взмолилась Лара, схватив Юнкера за рукав. – Я же клятву дала… и ты тоже! Хочешь, я тебе ту колыбельную спою, всю, целиком? только не делай этого…
Казалось, он скрипнул зубами, чтоб не поддаться на уговоры, а взгляд его, устремлённый на Лару, был полон боли и нежности, однако когда Лара украдкой взялась за рукоять револьвера и тихо-тихо потянула оружие из-за кушака, Юнкер мягко перехватил её руку:
– Если призвала Ларов – держи слово. Я должен… я обещал собирать ключ, и исполню это.
Но Лара продолжала торопливо убеждать:
– Один ты не сможешь. И для кого? для фаранцев?.. а твой отец ради всех громовников старается!
– Он сам не ведает, на кого работает, – туманно ответил Юнкер, отводя глаза. – Может, знал бы – перешёл бы на мою сторону…
– …так вы с ним никогда не помиритесь!
– И не жажду. Нам только стреляться с тридцати шагов осталось. Отпусти меня, Ласточка.
Разжав пальцы, она позволила ему идти дальше по коридору – и Ларион устремился к каюте, как молния, – а сама в отчаянии зажала рот ладонями, чтобы
не закричать случайно: «Караул!»Как же так?! Красивый парень, светлый кровей, обхождение знает… медиум! и с отцом в смертной ссоре! язычникам служит! что его так исковеркало?.. Ясно что – беззаконная любовь отцовская. Нельзя детей как попало родить, одно горе и муки от этого, будто проклятие.
Её целиком захватило смятение, душа словно вихрем кружилась – и Лара стала ощущать себя прозрачной. Эфирный ветер дул сквозь неё. То же случалось с ней раньше – когда расстрел по приговору принца не случился, когда после приезда мамы Руты поняла, что отделилась от семьи, и нет возврата, – и сейчас, словно тогда, потолок и стены сделались стеклянными, стала видна нижняя палуба, лестничные шахты, трубы и кабели над головой, даже командная гондола…
Бези, умница, советовала: «Если разволнуешься, закрой глаза и сосчитай до ста. Тогда оно пролетит мимо». Но это надо, надо видеть… иначе случиться что-нибудь непоправимое.
Ларион спешно складывал части ключа в кожаный кошель с завязками, чтобы упрятать под жемчужно-серыми сюртуком и приторочить там шнурком… Вот он принялся рыться в саквояжах Карамо, сейчас доберётся до карты… А там, у Лис, где собрались Тёмные Звёзды, забеспокоилась пата, стала рваться в дверь…
– Беги, – сказала она Лариону. – Беги, тебя услышали!
– Что? – вскинулся он.
– Ключ шуршит в твоих руках.
– Да что с нею происходит? – недоумевала Эри, оглядывая растревоженную пату. Анчутка то скулила, то ластилась к Хайте, то толкала рылом в дверь и рычала. Златовласка оттягивала зверину за поводок, цыкала на неё сердито, даже хлестнула пару раз, но тварь не унималась. Да и сама Хайта стала какая-то взъерошенная, озиралась, будто прислушиваясь.
Наконец, Анчутка рванула изо всех сил, распахнутая дверь хлопнула, и Хайта чудом удержалась на ногах, вылетая вслед за патой с криком: «Канииийку!» За ними кинулись и Лис с Эритой:
– Стой, куда ты?!
Ветром пронеслись они с левого борта в правый коридор, а тут…
За миг до их появления Юнкер скороговоркой, в упор спросил Лариту:
– Поможешь мне?
– Как? – пискнула она с трепетом.
– Будь моей заложницей. Не по-настоящему, клянусь честью. Только выиграть время.
– Ага, – кивнула Лара впопыхах, и Ларион левой рукой обнял её сзади за плечи, правой выхватывая револьвер.
Сроду Лару не обнимали парни. Наедине – чаще всего под одеялом, – она воображала, как это будет впервые. Вот он подходит и преклоняет колено… дарит цветы – ну, как положено. Потом встаёт, а она поднимает вуаль… обязательно вуаль, на свидание надо с вуалью. Берёт её за плечи и… и…
Иногда всё сбывается слишком быстро, чтобы поверить и обрадоваться. И совсем не так, как мечталось. Ларион притиснул её к себе, она ощущала спиной его сильное тело, даже кошель с ключом. Перед ней, мерах в трёх, рычала и выбрасывала язык-меч хищно прижавшаяся к полу пата, поводок в руках Хайты дрожал как струна, а позади неё вопили принцесса с графинькой, суматошно взмахивая руками: