Темный Лекарь 13

Грязно-рыжее волосы Великого Князя растрепались, а лицо приобрело тот знакомый свекольно-красный оттенок, который появлялся всякий раз, когда глава клана выходил из себя.

— Не только в Рихтерберге! — продолжал он кипятиться. — Теперь эта зараза распространяется по всему континенту! Люди приходят в наши сервисные центры и требуют — требуют! — переподключить их приборы на другие источники питания!

Дитер осторожно кашлянул, привлекая внимание:

— Господин Штайгер, по последним отчётам, количество таких обращений выросло на триста процентов за последнюю неделю. Но мы уже начали ответную кампанию и сделали заявление, что не будем принимать по гарантии модифицированную технику. Это противоречит нашей политике использования. Многие задумались и остудили свой пыл.

— Но не все! — перебил его Гюнтер, останавливаясь у окна. — Удивительно, как быстро Рихтеры промыли им мозги! «Крутые парни с чистой энергией». — процитировал он слова из ролика блогеров, — Тьфу! Неужели люди настолько тупы, что поверили этой дешёвой пропаганде?

Помощник поправил очки и осторожно продолжил:

— Проблема не только в вирусных роликах, сэр. Люди смотря их ради развлечения, но зато они верят заявлениям Вийонов. А те говорят о медицинских рисках использования «благодати». Когда лекари такого уровня единогласно заявляют об опасности…

Гюнтер развернулся от окна, его жёлто-карие глаза сверкали злостью:

— Вийоны! — фыркнул он. — Мы должны открыть всем на них глаза! После смерти Катарины они полностью потеряли свою независимость! Теперь скажут всё, что угодно, лишь бы угодить своему новому хозяину!

— Но люди им доверяют, — тихо возразил Дитер. — В вопросах медицины клан Вийон всегда считался непререкаемым авторитетом.

— Авторитетом! — Штайгер рассмеялся, но смех прозвучал зло и сардонически. — Какой там авторитет, если они теперь марионетки Рихтера? Он дёргает за ниточки, а они послушно танцуют! Немедленно запиши это. Мы начнём распространять эту мысль через свои ресурсы!

Гюнтер вернулся к столу и схватил со стола несколько папок с отчётами, швырнув их в сторону:

— Нам нужна контрпропаганда. Немедленно! Собери наших экспертов — пусть выступят в прессе, на телевидении, везде, где только можно. Мы представим Рихтеров как паникёров, которые преувеличивают опасность ради собственной выгоды.

Дитер нахмурился:

— Но сэр, а если люди начнут задавать неудобные вопросы? О мутациях среди «мусорщиков», о случаях передозировок…

— Что «если»? — огрызнулся Гюнтер. — Тогда объясним, что это издержки любого сложного производства! Это нормальные профессиональные риски!

Помощник неуверенно кивнул. В глубине души он понимал, что такая линия защиты не будет особенно убедительной, но спорить с разгневанным Штайгером было себе дороже.

Гюнтер снова принялся расхаживать по кабинету, его движения становились всё более резкими и нервными.

— Но знаешь что, Дитер? — внезапно остановился он, и в его голосе появились зловещие нотки. — К счастью, эта информационная война не продлится долго.

Дитер выпрямился, почувствовав, что разговор переходит в более серьёзное русло:

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Сегодня утром мы получили первые устойчивые результаты. То, к чему наш клан шёл так долго. Проект «Глубинный щит» наконец-то дал плоды.

Глаза помощника расширились:

— Вы имеете в виду… систему защиты от скверны?

— Именно! — Гюнтер не мог скрыть гордости. — Маги внутри наших новых моделей големов теперь достаточно защищены, чтобы войти в очаг и пробыть там целых сорок девять часов без каких-либо последствий для организма.

Дитер присвистнул. Это было действительно впечатляющим достижением. Теперь возможность невозбранно гулять по очагам перестанет быть исключительной для некромантов. Штайгеры смогут воевать с ними на равных!

— А это значит, — продолжил Гюнтер с хищной улыбкой, — что мы скоро сможем нанести удар оттуда, откуда этот чёртов Макс его не ожидает.

Помощник нервно сглотнул:

— Вы планируете прямое нападение?

— Разумеется! — глаза Гюнтера сверкали фанатичным блеском. — Рихтер даже не рассматривает возможность нападения, кроме как со стороны Коста-Сирены или Турма. Но мы ударим через очаги! Прямиком в сердце его владений! Мы застанем его врасплох!

Гюнтер распалялся всё сильнее.

— Кроме того, Рихтер ещё не сталкивался с нашими новейшими разработками. Он уничтожил несколько устаревших моделей и думает, что знает все наши возможности. Как же он ошибается! Всю эту тысячу лет мой клан развивался и становился сильнее! Даже если эти трусы Десмонд с Канваром не выступят вместе со мной, я придумаю такой план, где это уже не будет иметь значения.

Он повернулся к окну, за которым виднелся промышленный комплекс клана Штайгер — десятки заводов, лабораторий и испытательных полигонов.

В голосе Гюнтера звучало нескрываемое злорадство:

— Скоро, очень скоро Максимилиан Рихтер поймёт, что значит воевать с по-настоящему серьезным противником, а не с бездарной истеричкой и стариком, чьё могущество держалось исключительно на заслугах прошлого, — проговорил он тихо, но с такой яростью, что Дитер невольно поёжился. — И тогда все его усилия по пропаганде против благодати станут просто неважными. Мёртвые не ведут ни информационных, ни торговых войн.

Заключение! Старт нового тома!

Утренний туман над Рихтербергом ещё не успел рассеяться, когда в моём кабинете уже собралась импровизированная медицинская комиссия.

Кофе источал привычный бодрящий аромат, и я наслаждался этими редкими минутами спокойствия, прекрасно понимая, что день обещает быть насыщенным. Как и всегда.

За столом напротив меня расположились Морис и Бланш. Морис выглядел собранно и деловито. Он листал планшет, время от времени делая пометки стилусом.

Бланш же была настоящим воплощением элегантности, даже несмотря на раннее утро и то, что она едва успела сойти с поезда.

Её огненно-рыжие волосы были приподняты изысканной драгоценной заколкой, оставив открытой изящную шею. Строгий деловой костюм цвета тёмного изумруда идеально сидел на её точёной фигуре, а в ушах сверкали небольшие жемчужные серьги.

Но за всей этой внешней безмятежностью я видел напряжение в её зелёных глазах. Она пыталась его скрыть за светской улыбкой, но поджатые губы выдавали раздражение.