Темный Плохой Порочный
Шрифт:
— Она — ошибка, если тебе хочется это знать, — сказал он тихим и грустным голосом. — Огромная гребаная ошибка.
Желудок болезненно скрутило, словно в меня выстрелили, а затем появились слезы, которых я не могла добиться раньше. Они полились, так быстро и безудержно, что я не успевала остановить их поток. Какая ирония.
А затем я просто сбежала, прежде чем Джеймс успел бы сказать что-то еще.
Джеймс
Я смотрел в глаза женщины, которую любил и для которой жил, но она уже ничего не значила для меня.
— Она ошибка, — прорычал я. — Огромная гребаная ошибка.
Ее лицо озарилось, в ее глазах засветилось облегчение, и мне захотелось задушить эту женщину.
— Рада, что здравый смысл не покинул тебя, Джеймс.
— Я, черт возьми, не закончил, — огрызнулся я. — Она огромная гребаная ошибка. Ошибка, которую я поклялся никогда не совершать снова, никогда. Но знаешь, что? Я ее совершил, и теперь не жалею об этом ни грамма. Она не глупая маленькая девочка, играющая покорную сабу. Она невероятная женщина с удивительной чистотой внутри.
— Значит, она твоя девушка.
— Я больше не знаю, каково это… быть с кем-то в отношениях, так что нет, она не моя девушка.
— И в этом, я полагаю, моя вина? — отрезала она.
— Тебе виднее...
— Это чертовски жестоко, Джеймс, действительно чертовски жестоко. Сколько раз я еще должна извиниться? Сколько раз, прежде чем ты дашь мне еще один шанс?
— Ты уже израсходовала все свои шансы, — устало сказал я.
— Ты все еще любишь меня, — ее лицо пылало, на глаза навернулись слезы. Ей всегда было так легко заплакать. — Я знаю, что ты делаешь.
— Я действительно любил тебя, Рэйчел, но все кончено. Между нами все кончено.
— Ты на самом деле хочешь ее больше, чем меня? — слезы потекли по ее щекам, и она не сделала ни единой попытки, чтобы вытереть их.
— Не надо так удивляться, и это было не соревнование.
— Ублюдок! Ты любишь ее, не так ли? — она плакала, рыдала, как ребенок. Но я уже не реагировал на это, как когда-то.
Я развернулся и пошел прочь.
— Может быть, в один прекрасный день я снова узнаю, что такое любовь, Рэйч, но это точно будет не с тобой.
Она побежала за мной и схватила запястье.
— То, что ты чувствуешь к ней, это из-за Катреи!
Я стряхнул ее руку.
— Катрея здесь абсолютно ни при чем.
— Ее глаза нихрена не значат, Джеймс, она никогда не будет ею!
— Но я не хочу, чтобы Лидия была Катреей, — сказал я, шокируя себя самого настолько же, насколько и Рэйчел. — Лидия чертовски идеальна такой, какая есть.
На пути к бару с разъяренным выражением лица меня ждала Ребекка.
— Все разрешилось, — сказал я. — А теперь мне, черт возьми, нужно выпить.
— Ты идиот, — отрезала она, пихая свой телефон прямо мне в лицо.
— Что за черт?! — я забрал мобильный из ее рук.
«Я огромная гребаная ошибка. Ушла домой, пожалуйста, не иди за мной. Х»
— Она ошибка? Это действительно то, что ты думаешь? И ты сказал ей это? — прошипела Ребекка.
Я мысленно застонал.
— Гребаный Иисус, она подслушивала.
— Да, она все слышала, это я отправила ее туда. Не обманывай меня, Маска.
— Дай мне объясниться. Это не то, что я сказал, эта фраза вырвана из контекста.
Она прикрыла
глаза рукой.— Это просто огромный чертов кошмар.
— Отношения всегда такие, именно поэтому я держался от них подальше.
— Значит, она не ошибка? — спросила Бекс, скрестив на груди руки.
— Посмотрим… — я отодвинул стакан с виски в сторону, проклиная свою удачу. — Дай мне свои ключи.
— Она не хочет с тобой разговаривать, она расстроена.
— Ключи, Ребекка, — огрызнулся я, но моментально взял себя в руки. — Пожалуйста...
Надув губы, она уставилась на меня, но потом, наконец, сдалась и передала их мне.
— Только посмей облажаться на этот раз, Маска!
Я и не собирался.
Поднявшись по лестнице, я вставил ключ в замочную скважину и тихо открыл дверь. Проскользнув внутрь, я осмотрел комнату в поисках хоть каких-то признаков жизни. Был только тусклый оранжевый свет от настольной лампы в углу гостиной. А затем я услышал пронзительный голос Лидии, такой безжизненный, словно ей чертовски больно.
— Тебе не следовало приходить домой, — прохрипела она. — Я должна была догадаться, что была всего лишь глупой ошибкой. Ему плевать на меня, почему я думала, что все иначе? Эта женщина выглядит, словно богиня.
— Богиня прелюбодеяния, возможно, — сказал я, появляясь у нее на виду.
От неожиданности она подскочила, широко раскрыв глаза.
— Я действительно должна прекратить делать это.
Я присел рядом с ней.
— Прекратить делать что?
— Принимать других людей за Ребекку. Хотя ты мог бы понять, почему я так делаю, учитывая, что обычно мы здесь с ней только вдвоем.
Я улыбнулся.
— Злоумышленники частенько здесь появляются, не так ли?
— Только ты и Джез. Она была здесь на днях.
— Это проясняет некоторые моменты.
— Как я уже сказала, я подумала, что она — Ребекка, и сказала кое-что, чего, вероятно, не должна была говорить.
— Мы все иногда говорим то, чего, вероятно, не стоит говорить, Лидия.
Я увидел грусть в ее глазах.
— Ты не должен извиняться за правду, Джеймс. Что ты вообще здесь делаешь?
Я упивался ее видом: бледная красота ее ног, прижатых к груди, мягкий наклон плеч, беспорядок темных спутанных волос, собранных в высокий хвост. Она одета только в крошечные трусики и выцветший розовый лифчик. Она еще никогда не выглядела такой обнаженной, даже тогда, когда ее киска была раскрыта перед всем миром. Ее глаза красные и опухшие. Возможно, я, наконец, разрушил ее, просто не так, как мне этого хотелось. Протянув руку, я провел кончиками пальцев по ее лодыжке.
— Ты в этом обычно ходишь по дому, Лидия? Должно быть, Ребекка тебя к этому приучила.
— На мне значительно больше одежды, чем обычно на Ребекке, — сказала она. — Моя привычка наготы не таких масштабов, как у нее, — она нервно прикусила губу. — Серьезно, Джеймс, почему ты здесь?
— Ты не дослушала то, что я говорил, — я как можно спокойнее посмотрел в ее глаза.
— Я услышала достаточно, — вздохнула она. — Это моя вина, так или иначе, мне должно быть все равно.
— Если бы ты задержалась еще хотя бы на минуту дольше, ты бы услышала то, что я имел в виду на самом деле. Ты была ошибкой, Лидия, но я не сожалею, что совершил ее. Я сказал Рэйчел то же самое, на самом деле я сказал ей многое.