Тень амёбы

— Классы разные, — согласился консультант по ЯД, — но массовая культура у них общая, построенная на антигедонизме и социал-дарвинизме. Отсюда и демон Бонхеффера.

Генерал весьма скептически покачал головой.

— Ты произнес слово «антигедонизм» с такой брезгливостью, а между тем, без отказа от погони за удовольствиями не было бы даже 1-й космической эры.

— Слово «даже» лишнее, — отреагировала Аслауг, уже успевшая съесть все, что хотела.

— Вот сейчас я не поняла, — призналась Кристина.

— Это просто, — Аслауг улыбнулась, — 1-я космическая эра была частью большой ошибки цивилизации. В 1918-м, или хотя бы в 1945-м следовало уйти от схемы государств, явно негодной для условий начавшейся машинно-технологической революции. Однако была сделана абсурдная попытка втиснуть МТР в рамки этой схемы. Все равно, что впихнуть цыпленка в как-то склеенные обломки яичной скорлупы. Получилось нечто уродливое, диспропорциональное и нежизнеспособное, ориентированное на войну при абсурдном государственном миротворчестве.

— Минутку… Почему абсурдном?

— Потому, что смысл государств – война и только война. Они возникли, как социальная конструкция для войны, они не способны ни на что, кроме войны и поэтому они всегда стремятся к войне, ведь без войны они теряют ориентир существования и гибнут. Но с другой стороны МТР раскрыла потенциал оружия, разрушительного для критической инфраструктуры государств, так что война в новых условиях обрекала государства на гибель. Потому государства сначала накачивали допинг в военный сектор МТР, но на следующей фазе, испугавшись последствий стали перекрывать кислород всей МТР. И судьбой 1-й космической эры стала смерть от удушья после героического взлета.

Аслауг замолчала и приступила к смешиванию коктейля из кофе, бренди и коричного сиропа. Кристина тоже помолчала немного и поинтересовалась:

— Если все так, тогда что дальше?

— Дальше второй цикл допинга и удушения. Дальше третий, и на нем, как в сказке, эта абсурдная игра сломалась. Несколько подрывных технологий утекли в лужу теневого бизнеса. Теперь их называют дарами Каимитиро.

— Это понятно, — сказала Кристина, — а дальше? К чему приведет 3-я космическая эра?

— К джамблям, — моментально ответил Юлиан.

— Это был спойлер, — также моментально отреагировала Аслауг на его реплику.

Консультант по ЯД растопырил руки, развернув раскрытые ладони вверх.

— Если это спойлер, то что тогда баллада Чоэ Трэй о листьях межзвездной капусты?

— А может, Штеллены еще не слышали, — предположила она.

— Гм… — генерал выразительно поднял брови.

— Мы действительно еще не слышали, — сказала Кристина.

— В таком случае… — произнесла Аслауг, прервалась, чтобы попробовать свой коктейль, довольно причмокнула, улыбнулась и повторила с начала, — …В таком случае, я изложу гипотетическую суть дела в скучной прозе. Извиняюсь: я астрофизик, а не бард, так что введение будет теоретическим, об универсальности инсектулхоидных форм разума.

…

В устном введении Аслауг попыталась конспективно и не слишком скучно пересказать недавнюю статью Ликэ Рэм о компактности множества форм разумной жизни. Термин «инсектулхоидные» при всем своем мистическом изяществе, обозначали лишь пределы возможной стереометрии и кинематики подобных форм. Аслауг избежала залипания в трясину обобщенной теории самоорганизации для неравновесного хаоса, сославшись, впрочем, на уже классические монографии 1980-х. Далее она перешла к менее скучной теории коалиционных игр, определяющей стратегию любых стайных существ. Тут она затронула политику, показав, как единая коалиция (первобытное сообщество в играх с природой) раскололась на взаимно-враждебные коалиции (классовая система).

Дальше у цивилизации лишь два пути: или к звездам (с превращением в еще один вид джамблей), или под грунт (на радость будущим инопланетным археологам). Теория не сообщает ничего о процедуре выбора. Имеет ли это отношение к свободной воле (хотя философы спорят, есть ли она вообще) или это ближе к гаданию на монетке.

Сказав это, Аслауг добавила: тут возможен вопрос: откуда такая фатальность выбора? Почему невозможен сценарий вроде «Вечности» Азимова или «Устойчивого развития» Римского клуба? Известны племена с укладом жизни неизменным более ста тысяч лет. Только этот уклад всегда первобытный, не разделяющий племя на антагонистические коалиции-классы. А когда устоялась классовая система — период существования любой региональной цивилизации сжался до нескольких веков. Словосочетание «1000-летнее царство» стало синонимом вечности. Ведь после начала машинной эры у региональных цивилизаций было мало шансов хотя бы на 100 лет. А проект глобальной цивилизации рассыпался в 1-й четверти XXI века. Забуксовал даже цикл воспроизводства людей. По существу, оставалось не более трех поколений до развилки: в джамбли — или в грунт. К счастью, даже чуть раньше крайней точки, произошел поворот к джамблям. Это можно считать совершившимся фактом…

…Свою последнюю фразу о фактах Аслауг (после паузы) дополнила научно-этической оговоркой «…я полагаю», и вернулась к вдумчивой дегустации своего коктейля. Стало понятно, что изложение стартовых тезисов закончено, и Кристина поинтересовалась:

— Что такое поворот к джамблям? В смысле: что кроме принятия даров Каимитиро?

— Ничего, — ответила Аслауг, — принятие даров Каимитиро как раз стало безусловным и неотменяемым поворотом к джамблям.

— Дары Каимитиро! — Кристина тряхнула головой, — Неужели пара-тройка прикладных эффектов квантовой физхимии, попав в свободный доступ, могли менее чем за 10 лет перевернуть мир?

— Мир перевернут не дарами, а принятием даров, — сказал консультант по ЯД.

— Вероятно, — добавил генерал, — сами дары много лет лежали в академических архивах, поскольку были объявлены нежелательными, а Каимитиро стал отличным поводом или точнее легендой для открытия этого ящика Пандоры.

— Для запуска процедуры, — поправила Аслауг.

— Процедуры превращения человечества в новый вид джамблей? — спросила Кристина.

— В первом приближении, да.

Кристина снова тряхнула головой.

— Как-то туманно. Абстрактно. Неосязаемо. Что это значит практически?

— Практически, — сказал Юлиан, — самый осязаемый пример это 3-я космическая эра. Ее отличие от 1-й и 2-й лучше знает Вальтер. Или я ошибаюсь?

— В этом ты не ошибаешься, — откликнулся генерал.

— О! — Кристина удивленно посмотрела на бывшего мужа, — Ты не рассказывал!

— Да, я не рассказывал, поскольку лишь сейчас понял, насколько это важно. В 1ю и 2-ю космические эры астронавтика была занятием, грубо выражаясь, героическим и крайне рискованным, к тому же крайне дискомфортным. Астронавты были, как бы, штучными индивидами, с аномально-сильной мотивацией, и проходили жесточайший отбор. Иная ситуация в 3-ю космическую эру. Вахтовая работа на орбитальной станции Бифрост не менее комфортна, чем на норвежских нефтяных платформах времен Великой рецессии. Сверхдальняя миссия Алкойна примерно так же. Новая миссия Бифрост — Фобос — Марс спроектирована еще комфортнее. Коммерческие астероидные миссии — тем более. Луна оказалась в стороне, но лунная тема может оживиться после Тыквенного тендера.

— Э-э… Тыквенный тендер это что? – недоуменно спросила она.

— Я рассказывал тебе. Это жутко дорогое шоу по распродаже первого серийного урожая оранжереи Бифроста на Голландском Цветочном аукционе.

— Ладно! — Кристина подняла ладони над столом, — Комфорт на космических кораблях и орбитальных станциях это прекрасно. Доставка тыкв, выращенных на орбите, это тоже прекрасно. Даже доставка каталитического сырья с кометы-мумии стало достижением, немыслимым всего 10 лет назад.

— Экономически-обоснованная доставка, — добавил генерал, — наши грузовые асплейны, приспособленные для дешевого выхода на орбиту и мягкого вхождения в атмосферу на траектории возвращения, это начало коммерческой внеземной горнорудной отрасли.