Тень, ключ и мятное печенье

– Очень любопытно… – пробормотал Шандор. – Если мы предположим, что удар был направлен опять-таки против советника, то жертвой должна была стать его молодая супруга. В этом есть смысл.

– Какой? – поинтересовалась Виола, которая до того молча слушала рассказ Равири, и прихлёбывала чай.

– Возраст, – тут же ответил сыщик. – Во всех случаях есть девушка или молодая женщина. Что-то должно объединять их. Общее знакомство, место, какое-то увлечение или привычка в распорядке дня…

В дверь постучали. В конторе повисла тишина, затем Лайош спросил:

– Кто?

– От господина констебля, – ответил бодрый мальчишечий голос. – Господин констебль обедают у нас в пабе, и попросили прислать для вас в контору перекусить. Тут рыбка, картошка и пирог с патокой.

– Оставь на пороге, пусть хозяин запишет на наш счёт, – откликнулся Вути.

– Будет сделано.

– А что за паб-то? – поинтересовался Равири, но по металлу лестницы уже прогрохотали сбегавшие вниз детские ноги.

– Роберт прислал нам перекус? – недоумённо начал Лайош, вставая из-за стола, но тут Абекуа заорал:

– Падайте! – и, подскочив к Виоле, толкнул девушку на пол, прикрыв собой. Шандор успел ещё увидеть, как нырнул под свой стол Равири – и тут дверь, вспученная клубом пламени, слетела с петель и, ударившись о край стола драконида, отскочила в центр конторы. По помещению пронеслась взрывная волна, разбрасывая мелкие щепки от выбитой двери и кусочки сбитой со стены штукатурки. Лайоша сшибло с ног и отбросило назад, чайник и спиртовка, сметённые взрывом вместе с выдвижным столиком, упали на пол – сыщик услышал, как ругается Абекуа, на ноги которому плеснуло, пусть и успевшей подостыть, но всё же довольно горячей водой.

Шандор поднялся и с револьвером в руке, пошатываясь, пошёл к выходу. Из-под своего стола уже выбирался Те Каеа с обрезом наизготовку. Но ни в дверном проёме, ни на чугунной пожарной лестнице не было ни души. Мелкие огоньки пламени гасли на раскуроченной дверной раме, а внизу маячило обескураженное лицо Роберта «жетон шесть-четыре-восемь-один». Констебль ещё не до конца поднялся на ноги – похоже, его сбросило взрывом с нижних ступенек. Форменная кожаная шляпа валялась чуть поодаль на тротуаре.

– Все целы? – хрипло поинтересовался он у Лайоша. Сыщик кивнул, посмотрел по сторонам – и увидел внизу, на стене соседнего дома, надпись:

«Последнее предупреждение».

Глава 14. Переулок Старой Собаки

– И как вы намерены поступить?

Небольшой ресторанчик «Адмирал Гуго» помещался в двух кварталах от комплекса зданий Канцелярии. Заведение на паях держали несколько отставных сюретеров, и пускали сюда исключительно «своих» – так что зал был битком набит констеблями, клерками, секретарями, сотрудниками морга, мастерских и химических лабораторий.

Шандор, как гость Ла-Киша, сидел сейчас напротив него за столом, и приканчивал порцию свиных отбивных, время от времени делая глоток из большой кружки с крепчайшим кофе. Свой обычный костюм сыщик сменил на потрёпанное и залатанное пальто, на голову нахлобучил кепку-восьмиклинку, а на улице теперь укутывал нижнюю половину лица в шарф и нацеплял круглые чёрные очки.

– Мы сняли квартирку в Садах Табачников. Тихий укромный уголок, тупиковый переулок. Пока что переберёмся туда.

– Я не могу приставить к каждому из вас охрану. Тем более что у меня для этого нет никаких официальных оснований. Роберт…

– Роберта тоже не стоит в это впутывать, – вилка и нож Лайоша на мгновение замерли над тарелкой, а сам он исподлобья посмотрел на Ла-Киша. – Если бы Роберт вернулся всего минутой раньше, он бы сейчас лежал в траурном зале Канцелярии.

Сюретер мельком взглянул на окно, за которым уже догорал этот день, и задумчиво предложил:

– Можно было бы просто упрятать вас в одну из наших камер.

– Это ничего не даст, – равнодушно помахал вилкой Лайош. – Нам нужно как можно скорее выяснить, чем таким отличился Джим Хорн, что сумел засесть в печёнках у своих «наследников». Тогда мы будем знать их мотивы и, возможно, имена, и сможем действовать. А потом, из камеры мне будет сложно помочь вам в расследовании дела Санду и Эшту-Кальво. Кстати, господин Вути побывал в доме, где выбросилась из окна горничная, а господин Те Каеа – в том, где взорвался шофер.

– И?

– Вполне вероятно, что это тоже наши случаи. Насколько я могу судить, пока что и жертв, и тех, кто избежал покушения, объединяет одно: это молодые, от семнадцати до двадцати пяти лет, женщины, в трёх случаях – дочери советников, в одном – супруга. Они, разумеется, знали друг друга, поскольку все вращаются в одном обществе. Но в том же обществе вращаются, к примеру, и матери погибших девушек, их отцы, братья. Однако они нападению не подверглись.

– Значит, должно быть что-то, что их объединяет через призму возраста и пола, – понимающе кивнул Ла-Киш.

– Да. И это определённо не степень знакомства друг с другом, так как иначе речь шла бы о том, что кто-то пытается последовательно истребить конкретную компанию людей.

– Однако поскольку в домах, где погибли слуги, повторных попыток отравить хозяек предпринято не было – речь идёт не о конкретных целях, – закончил мысль сыщика сюретер.

– Полностью согласен. Убийце – или убийцам – всё равно, кто именно умрёт. Возможно, они не рискнули повторять попытки, поскольку опасались, что хозяйки в этот раз будут настороже. Или чтобы не привлекать внимание Канцелярии. Ведь одно дело несчастный случай со слугами, и совсем другое – смерть члена семьи городского советника.

– В городе пятнадцать действующих советников. И леший его знает, сколько отставных, но ещё здравствующих, – мрачно заметил Ла-Киш. – Стало быть, мы можем ждать минимум одиннадцать новых попыток отравлений. Не говоря уже о том, что в некоторых семьях далеко не одна молодая женщина, и даже те два неудачных покушения вполне ещё могут стать удачными.

– Если только мы не выясним, что связывало всех жертв, – Лайош помахал кружкой, и когда официант, снова наполнив её кофе, отошёл, сыщик вполголоса начал перечислять. – Во-первых, это должно быть что-то знакомое и безопасное. Потому что жертв угощали мятным печеньем, и они его спокойно съедали. Вот вы, Гарольд, стали бы есть сладости, полученные неизвестно от кого?

– Нет, – сюретер задумчиво постукивал пальцами по столешнице. – Вы правы, это должно быть что-то, что не вызывает никаких подозрений у жертв.

– Во-вторых, это не кондитерская, не кафе, не ресторан и ни какое-либо подобное заведение, – с уверенностью заявил Лайош.

– Почему?

– Потому что в городе нет места, куда были бы вхожи исключительно женщины из семей городских советников в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Представьте, что вы – владелец кондитерской, или, скажем, пекарь, и хотите отравить именно женщину, именно в этом возрасте и именно из этого социального слоя. Вам нужно как минимум знать, что она из семьи городского советника, и добавить яд в печенье, которое она закажет. Заметьте, печенье в обоих случаях было мятное, а многие ли любят именно мятное печенье? К тому же доктор Герш говорил, что уже спустя несколько часов это вещество распадается и не поддается анализу. Я, конечно, не химик, но подозреваю, что нагрев оно переносит ещё хуже. Значит, яд – или наркотик, как угодно – должен был быть добавлен в печенье тогда, когда оно уже остынет. Допустим, можно отравить сразу всю партию печенья – но выпечку в кондитерских и кафе выставляют на витринах, и затем щипчиками выкладывают на тарелочку, прямо на глазах у заказавшего печенье или пирожное клиента. Отравитель ведь не может знать, кто именно купит отравленную выпечку, и не может добавить яд при сервировке.