Тень стрекозы

Я тоже подошла к ней и сказала:

— Я рассчитываю, что вы отдадите конверт лично в руки.

— Хорошо. Не беспокойтесь, — заверила она.

Я поблагодарила и пошла к выходу.

За стеной из прозрачного пластика я увидела двух молодых людей. Похоже, там была комната охраны. Никем другим, по моему мнению, эти двое быть не могли. Лет двадцати пяти, квадратненькие, с короткими стрижками и туповатыми физиономиями. Они тоже тосковали у компьютера. Неожиданно один из них поднял голову, и наши взгляды встретились. Он не побледнел и не свалился со стула, но то, что он увидел меня, безусловно, произвело на него впечатление. Я ускорила шаг, боковым зрением наблюдая, как он поднялся и вышел из комнаты. Я закрывала дверь и на мгновение обернулась, мне хватило этого мгновения, чтобы увидеть, как он разговаривает с девушкой. Вне всякого сомнения, разговор касался меня.

«Ну, вот и завертелось», — подумала я с удовлетворением. Парень меня знает. Или хорошо знал Светку, что более вероятно. И наше сходство его озадачило. При их возможностях выяснить, кто я, труда не составит, следующий шаг за ними…

— А если Авдотьев позвонит в милицию? — съязвил Ковалев, когда я устроилась рядом с ним в машине и рассказала о своих наблюдениях. — Если не дурак, он именно так и сделает.

— В том случае, если ему нечего опасаться, — согласилась я. — Он ведь не в курсе, что у нас есть помимо фотографии, и рисковать не станет. А если мы ошиблись и все дело действительно в его внешности… Что ж, поведаем в милиции о беседе с бомжами, а на вопрос, откуда у нас фотографии, я скажу, что неизвестный сунул мне ее под дверь в гостинице.

— Кстати, о гостинице. Тебе надо забрать вещи.

— Вот этим сейчас и займемся, — кивнула я.

* * *

Вещи я собрала за десять минут, сдала номер, и мы поехали к Ковалеву. Надеяться на мгновенную реакцию со стороны Авдотьева не стоило, следовательно, придется какое-то время жить в режиме ожидания. В любом случае следующий шаг должен сделать он. Кроме фотографий и сомнительных догадок, у меня ничего нет, так что в нашей личной встрече в настоящий момент я никакого смысла не видела.

Казарменный вид квартиры Ковалева навевал уныние. Я сунула нос в холодильник и присвистнула:

— А кормить меня ты собираешься?

— Могу пожарить картошки, — серьезно ответил он.

— Я верю в твои таланты, но… Может, заглянем в магазин?

Возражать он не стал. Вернувшись, нагруженные покупками, совместными усилиями мы приготовили ужин.

— Где я буду спать? — додумалась спросить я.

— В комнате. А я устроюсь на кухне. Есть раскладушка.

— Меня будет мучить совесть.

— Сомневаюсь в ее наличии.

— Ты несправедлив ко мне. На раскладушке могу лечь я.

— Я привык к полевым условиям, раскладушка мне вполне сгодится, а ты все-таки у меня в гостях. По-моему, отлично получилось, — указал он на рагу.

— Ага, — согласно кивнула я с набитым ртом. — Любишь готовить?

— Не очень. Но приходится. А ты?

— Для себя не люблю, предпочитаю кафе. Но когда в моей квартире появляется мужчина, готовлю с удовольствием.

— Часто они появляются? — помедлив, спросил Алексей Дмитриевич.

— Как тебе сказать… Иногда.

— Почему вы расстались с мужем? Ничего, что я спрашиваю?

— Ничего. Причина банальная: я его не любила.

— Зачем же замуж шла?

— Попробую объяснить. У меня был роман с мужчиной намного старше меня. Разумеется, он был женат. Дети, карьера.., много всего. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: роман будет длиться долго, но, кроме ненужной боли, ничего не принесет.

— И ты вышла замуж?

— Тогда данная идея показалась мне гениальной. С Андреем мы учились вместе, он был влюблен в меня, хороший парень, общие интересы… Я всерьез считала: у нас будет идеальная семья. Но человек, которого не любишь, очень скоро начинает раздражать.

— Он здесь или в Питере?

— Он в Кракове. Уже несколько лет. Иногда мы звоним друг другу, иногда встречаемся. Супругов из нас не получилось, зато мы неплохие друзья.

— У такой девушки, как ты, вряд ли есть проблемы с мужчинами.

— У какой? — Я посмотрела на него и улыбнулась, а он начал ерзать.

— Ну.., ты красивая, умная, самостоятельная.

— Именно такие девушки нравятся мужчинам?

— Мне нравятся, — нахмурился он.

— Чего тогда ситуацией не воспользуешься? — спросила я лукаво.

— Чтобы начать тебя раздражать? — хмыкнул он. — Не думай, что твоему мужу было легко расстаться с тобой. Иногда стоит чуть-чуть заботиться о других.

— Вот теперь я чувствую себя ужасной свиньей.

— Уверен, это ненадолго, — усмехнулся он.

— Доставай пока свою раскладушку, а я вымою посуду.

Однако из-за стола мы поднялись не скоро — сидели и разговаривали. Обо всем на свете. Ко мне вновь вернулось чувство какого-то узнавания. Словно мы с Ковалевым уже сидели вот так когда-то, неспешно беседуя.

— Слушай, мы не могли встречаться в прежних жизнях? — пошутила я.

— В этой я тебя точно проворонил, а в других.., как знать.

— С чего вдруг такой пессимизм?

— Как там говорится… «во многой мудрости много печали»? Грустно сознавать, что в жизни есть что-то не для тебя, но с этим приходится мириться. Я никогда не стану космонавтом, как мечтал в детстве, не увижу Антарктиду… Много чего будет не так, как хотелось бы… Я научился радоваться тому, что есть.

— Ты очень разумный человек. А делать глупости ты не пробовал?

— А чем я сейчас занимаюсь? То-то… Так что о разуме молчи лучше.

— Ладно, — вздохнула я. — Нас ждет энциклопедия черной магии.

— Профессор же подтвердил: нет такого ритуала. Зачем тебе энциклопедия?

— Светке же она понадобилась…

Мы приступили к изучению, разделив стопку листов пополам.

— Чушь какая-то, — время от времени бурчал Ковалев. В общем, я была с ним согласна.

Часов в двенадцать Ковалев отправился в ванную, снабдив меня постельным бельем. Я пошла выпить чаю и столкнулась с ним в дверях. Он был в джинсах и расстегнутой рубашке. И тут же поправил ее на груди, точно скромница гимназистка, но я успела заметить шрам, который шел из подмышки и рассекал весь бок.

— Что это? — кивнула я.

— Ерунда.

— Ерунда так не выглядит. Можно взглянуть?

— Нельзя, — посуровел он. Я закатила глаза, а он задрал рубаху и сказал:

— На, любуйся!

— Давно это было?

— Успел забыть. Если у тебя есть шрамы, самое время их продемонстрировать.

— Бог миловал, — развела я руками.

Шрам не был старым. Возможно, он так ответил, потому что не желал распространяться о том, как его заработал. Возможно даже, что шрам, то есть ранение, от которого он остался, было причиной его увольнения из армии. Далеко не все любят рассказывать о своем героическом прошлом.