Тень Великого Древа
Шрифт:
Адриан кивнул:
– Генерал Смайл, прошу вас: снабжайте нас комментариями по ходу битвы.
– Так точно, владыка.
Оба генерала сидели близко к прозрачной стене. Генерал Гор со своим адъютантом занялись учетом и записью всех наблюдаемых сил противников. А Серебряный Лис стал указывать острием шпаги и пояснять:
– Милорды и миледи, как мы видим, начальная позиция невыгодна для Шейланда. Его войско зажато здесь, на дороге, и лишено места для развертывания. Ледяные укрепления – вот эти – мешают войти в долину и построиться к бою. Придется двигаться вперед малыми группами и подвергаться обстрелу навесом из-за ледяных
– Так что, победят кайры?.. – спросила одна из барышень. Кто-то засмеялся в ответ.
– Лишь Праматерям известно будущее, - изрек Серебряный Лис. – Но я могу дать прогноз с высокой степенью точности. Начало битвы будет тяжелым для Шейланда: ценою больших потерь ему придется пробивать первые линии обороны и завоевывать плацдарм.
«Плацдарм – это что?..» - громким шепотом спросила та же барышня, и кто-то ответил: «Место, где развернуться войску».
– Гм-гм, - упрекнул болтунов генерал. – На взятие первых линий Шейланд потратит несколько часов и сотни солдат. Но если он проявит упорство, то дальше битва склонится в его пользу. Чем больше пространства он займет, тем больше солдат и Перстов Вильгельма сможет ввести в бой. Стрелки смогут действовать с верхов ледяных укреплений, что увеличит их эффективность. Положение кайров, напротив, будет меняться к худшему. Сейчас их армия рассредоточена и представляет плохую мишень. Но чем меньше простора останется у кайров, тем плотнее собьются войска – и тем более легкой целью станут для Перстов Вильгельма.
– Но у них замок!..
– В данной ситуации замок дает лишь иллюзию защиты. Он недостаточно велик, чтобы вместить все батальоны. Значительная часть кайров не поместится внутрь, а сгрудится под стенами – и будет уничтожена огнем Перстов. Либо отойдет на улицы города – но и туда солдаты Шейланда легко ворвутся и начнут преследование. Иначе говоря: если граф Виттор за счет крови и упорства преодолеет снежный лабиринт – он выиграет всю битву.
Командир новой гвардии владыки - ганта Бирай – со звоном бросил на стол горсть монет:
– Десять золотых на Шейланда! Кто ответит?!
Гурлах крикнул:
– Я тоже на Шейланда! Пять монет!
Другие подхватили:
– И я – восемь эфесов! А я дюжину!
Адъютант Серебряного Лиса взял на себя труд учета ставок. Выделил участок стены, расчертил мелом таблицу, внес числа – и обнаружил затруднение:
– Господа, никто не ставил на Ориджинов. Пари невозможно.
– Эй, лысые хвосты, хочу сыграть! Поставьте на волка хоть кто-нибудь!
Менсон наклонился к жене:
– Дай деньгу.
– О чем ты говоришь, мое солнце?
– У меня ни перышка в кармане. Дай хоть эфес!
– Мой ненаглядный, когда судьба сведет тебя с бодрой, не сонливой барышней, чуждой всякого унынья и любящей праздники – она непременно ссудит тебя деньгами.
– А, каналья!.. Пророк, будь другом, дай взаймы!
– Помочь товарищу – счастье для меня. Желаешь сотню эфесов?
Менсон вскочил, звеня колпаком:
– Ганта, слышишь? Играю за его счет! Сто золотых – на Ориджина!
Бирай воздел руки к небу:
– Слава Духам-странникам, хоть один дурак нашелся.
А Серебряный
Лис звякнул шпагой о стену:– Взгляните, господа: имеем первые потери!
Большое удаление не позволяло разглядеть полет стрел. Но было видно, как лучники за ледяной стеною потянули тетивы и разом отпустили. А вдох спустя несколько солдат из шейландского авангарда споткнулись, схватившись за древка, торчащие в ранах.
– Битва началась. Угощайтесь, господа!
Ножи и вилки застучали по тарелкам.
В одном из немногих оставшихся на свете тихих графств, в широкой постели на втором этаже собственного дома Мак сладко потянулся спросонья.
– С праздником, лежебока! – Люси поцеловала его. Люси пахла молодостью, теплом и корицей. – Праотцы сошли…
– …и ням-ням принесли, - засмеялся Мак, ведь красотка поставила рядом поднос с праздничным печеньем и кофе.
– Котик, я жду более серьезного подарка, чем шуточка!
Судя по одежде (точнее, сильной ее недостаче) Люси собиралась преподнести в подарок себя. Мак охотно ответил бы тою же монетой. Такие подарки они дарили друг другу почти каждый день и ничуть не утомились. Однако нынче у Мака было дело посерьезнее.
– Пусти-ка, встать нужно.
– Зачем же?
– Ко мне придет палач!
Мак встретил Уолтера накануне вечером. Они оказались в трактире за одним столом, попивали эль, закусывали – ну, и разговорились о всяком. Завтра же день Сошествия! Как город к нему подготовлен, чем площадь украсили, что на базаре творится, кто в гости приедет. Перешли к традиционному: как ты празднуешь? – ну, а ты как? Даром, что были едва знакомы: в канун Сошествия такой вопрос любому прилично задать. Так что Мак свободно описал свои планы, а Уолтер почему-то приуныл:
– Да у меня вышла история… Не знаю вообще, буду праздновать или нет…
При этом он ел куриные крылышки, ломая их в суставе очень мастерским движением. Мак посмотрел за ним, да и спросил:
– Ты часом не дознаватель?
– А ты что, приезжий? – вопросом на вопрос ответил Мак.
– Я поселился тут еще в начале сентября, приобрел дом с балконом на Кленовой улице. Но с машиной правосудия пока не пересекался, потому не имею чести знать дознавателя в лицо.
– Палач я, - не без гордости сказал Уолтер.
Палачей Мак уважал. Констебли с ищейками – простые верзилы, законники – те еще пройдохи. А вот палач – человек весомый и ответственный. Он ставит точку в любом деле, на нем главный груз, он – подлинный кулак правосудия.
В таком духе высказался Мак, и Уолтер одобрил:
– Приятно слышать мудрые речи. А сам-то ты кто, не из судейских ли?
– Служил я в одном ведомстве, теперь в отставку вышел. Свое дело начинаю…
– Какое дело? – полюбопытствовал палач.
Мак описал, и тут Уолтер встрепенулся:
– А не ты ли мне нужен, приятель? Пригласили меня в другой город завершить процесс. Но приговор какой-то скользкий, не дает уверенности: казнь это будет, или убийство. Вот бы кто-нибудь прояснил положение…
Тогда встрепенулся и Мак:
– Сама Праматерь Юмин свела нас! Приходи ко мне завтра утром на Кленовую, все подробно обсудим. Дом с балконом, помнишь?
– Там еще скульптура голая? – уточнил палач.
– Две штуки.
– Приду.
Вот потому Мак и вскочил с постели со словами: