Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

А первым-то днем он сдуру считал, что посольство в столицу – почесть! Владыка Адриан заметил горе своего верного слуги и наградил почетной миссией. Собственно, так император и сказал: «Отдохните, развейтесь, отриньте любовные страдания». Пожалуй, Адриан и хотел как лучше, но обернулось новым унижением. Сколько их уже было на должности чашника…

Барон Деррил и сир Питер сделали все, чтобы отравить купцу жизнь. Наставление владыки – беречь Хармона – барон забыл сразу, едва покинув Грейс. Деррил помнил лишь о Светлой Сфере. Его ненависть к Хармону никуда не делась, а только

набрала силы. Он использовал торговца для самых низких поручений: перетащить вещи, почистить башмаки, постирать исподнее, найти, подать, принести. Если Хармон возражал или исполнял недостаточно быстро, барон говорил:

– Сир Питер!

Молодчик с великой охотой пересчитывал хармоновы ребра. Защиты не было: ни шаваны, ни Второй из Пяти не спешили вступаться. Граф нес себя выше подобной грязи; лошадники смотрели и веселились. Сир Питер старался от души, еще и вспоминал со смехом любовные письма Хармона.

– Молоденькую захотел? - приговаривал рыцарь, отвешивая тумаков. – Похотливый козел, найди старуху себе под стать! Министершу!

Впрочем, даже когда Питер не бил Хармона, путешествие оставалось пыткой. Смотреть на этого злобного дурака, думать: эх, Низа, на кого же ты меня променяла? Что с тобою случилось: оба глаза на месте – а слепая, хуже крота!.. Ее измена терзала Хармона во сто крат больше, чем питеровы кулаки.

Сбиваясь с ног, купец затащил багаж в комнаты. Ларец шаваны несли сами, но все остальное легло на плечи Хармона. Затем он разъяснил хозяйке трактира, как подать обед господам. Проверил, все ли запомнила, а то ведь за ошибку с него спросят. Прокрутил в уме: что еще велел барон? Ага, переодеться в свежее. Но свежего не осталось: прислуживая всем, Хармон не успевал заботиться о себе. Разве только мундир Молчаливого Джека… А что, он вполне себе свеж. С тех пор, как Луиза постирала, Хармон лишь раз или два надел. Правда, перед тем мундир много лет носили, не снимая. Но Молчаливый Джек был чистоплотным парнем: не потел, под дождь не выходил, по грязным улицам не лазил…

Странное что-то зашевелилось в Хармоне от этих мыслей - словно проснулся чертенок, целый год не открывавший глаз. Подумалось: вот рожи будут у барона с Питером, если выйти к столу в гербовом ориджинском мундире! Тут же, конечно, представилось и наказание. Хармон не отважился на выходку, но миг, пока думал о ней, был приятен. Миг удали и дерзости, когда-то присущей купцу, и, к сожалению, давно позабытой.

Он надел рубаху, наиболее похожую на чистую, и спустился в зал. Проверил, накрывают ли стол, заказал себе эля. Осмотрелся – и заметил в темном углу тех двоих: Салема с ветераном.

Хармон имел запас времени: барону сказано, что обед подадут через полчаса. Он подошел к их столу. Замялся, не зная, с каких слов начать, а те двое вели свою беседу.

– Как же их много, - горестно качал головою Салем. – Тысяч семь добрых крестьян стали отпетыми головорезами. На кого укажет Адриан – того и убьют. Растили пшеницу и гречку, а теперь только трупами засевают землю…

– Будет тебе, - возражал ветеран. – Вас, Подснежников, было тысяч восемьдесят, а бандитами стали семь. Малая доля, да и та скоро земелькой накроется.

– Места себе не нахожу, брат, - говорил Салем. – Этих семь тысяч я сдернул с честного пути. Голод, нужда – дело плохое. Но мог же я найти какой-то иной способ,

не нарушая закона… Мог сам, один пойти к императрице! Быстрей бы дошел и людей не баламутил, кровь не проливал…

– Да ничего ты не мог! – утешил ветеран. – Это только кажется, будто ты что-то можешь, а на самом деле ничего от человека не зависит. Все идет само собой, как решили боги.

– Думаешь?

– Вот тебе спираль! Джоакин так и говорил с самого начала: все кончится бедой. И я знал, что он прав, но это ж не повод отступиться.

– Почему?

– А как иначе? Все всегда кончается плохо. Что же теперь, совсем ничего не делать?

Хармон больше не мог терпеть: взял и сел на лавку прямо возле Салема.

– Здравия вам, добрые люди. Правда ли то, что уловил мой слух: вы поминали Джоакина Ив Ханну?

– Наверное, в Южном Пути есть несколько Джоакинов, но ты угадал: мы поминали именно этого. А сам-то кем будешь?

На всякий случай, Хармон скрыл подлинное имя, назвался вымышленным.

– Ну, здоров будь, купец Хорам. А мы – Салем из Саммерсвита и Весельчак.

И только теперь, в очередной раз услышав имя крестьянина, Хармон вспомнил:

– Салем из Саммерсвита! То-то думаю, знакомо звучит! Ты – предводитель Подснежников?

Крестьянин повесил нос:

– Вина моя и боль… Я не хотел никому зла, пытался лишь спасти людей от голода. И спас, милостью владычицы Минервы, но завлек в ловушку Темного Идо… Видал тех головорезов на улице? Это бывшие мои Подснежники. В прошлом добрые крестьяне, теперь – наемники-убийцы… Не раз пытался их остановить, но они и слушать не желают.

Весельчак отметил:

– Я их могу понять. Сам-то тоже из крестьян, а побыл вот оруженосцем – и не хочу обратно в поле. Рыцаря своего потерял, служить стало некому, но все равно не тянет ходить за плугом. Так и сяк откладываю свое возвращение.

– Ты из крестьян вышел в оруженосцы? Кто же тебя взял?

– Так Джоакин же! Ив Ханна который.

Как-то странно стало Хармону от звука имени. И горько, покуда вспомнилась Полли, и горячо – шевельнулся снова дерзкий чертенок под ребрами. Удалые были времена. Страшные – но славные.

– Весельчак, а не скажешь ли, где Джоакин теперь?

– В гробочке, думаю… Но точно не знаю.

– А что тебе известно?

– Да, расскажи, - поддержал Хармона Салем. – Ты ж обещал, а все молчишь.

– Не молчу я, а тебе помогаю! Ты ж сам все ноешь: ох, Подснежники, ох, императрица. Делать нечего – доводится тебя утешать. Думаешь, мне это в удовольствие?

– Вот и не утешай, а расскажи про Джоакина.

– Ну, что ж…

Первую часть рассказа Весельчак проскочил быстро: видимо, Салем ее уже слыхал. Вкратце, для Хармона, ветеран повторил вот что.

Джоакин и Весельчак оставили Подснежников у самой Фаунтерры. Перед тем Подснежники убили дворянских послов, а значит, ждала их жуткая расправа. Джоакин в кои-то веки проявил осмотрительность – взял и ушел от бунтарей, а Весельчака забрал с собой. Двинулись они в сторону Дымной Дали и в назначенном месте встретились с одною купчихой. Она была знакомая Джоакина и прежде звала его в долю, вот теперь он согласился. Имя той купчихи – Луиза.

Хармон вмешался в рассказ: как у Луизы дела? Хорошо ли ей живется?

Поделиться с друзьями: