Тени Дикого Леса

— Кажется с ним всё в порядке, — драконесса выдохнула остатки беспокойства, и её изящные пальцы осторожно коснулись спящей крохи.

Райан открыл было рот, но так и не смог ничего произнести. В его глазах блестели слёзы. Старший дракон никогда не скрывал, что не жаловал Аду. Но сегодня он почувствовал неподдельную скорбь, и безмерную благодарность по отношению к отважной человеческой девушке, подарившей им великое сокровище. По возвращении домой он непременно отдаст распоряжение внести её на страницы родословной книги своего клана. Все должны знать, что Ада — признанный член их семьи и память о матери его внука, как и положено, сохранится в веках.

Эрика так же с ног до головы захлестнула феерия эмоций. Подсознание словно издевалось над ним. Его «тёмное восприятие» называло всё происходящее лишь дурным сном: кошмаром, который вот-вот должен развеяться. Он прибыл сюда с полным отсутствием каких-либо чувств. Сначала было стойкое ощущение, что он безвозвратно утратил душу и заковавшись в броню отчуждённости, двигался механически, точно в слепом тумане и смотрел на всё вокруг стеклянно-пустыми глазами.

Но вот сейчас панцирь, в котором он прятался, начал постепенно рассыпаться. Внутри что-то шевельнулось, сердце дрогнуло, и неожиданно сквозящая пустота в груди начала заполняться теплотой и щемящей нежностью. Не нарушая спокойный сон младенца, Эрик взял в руки колыбель и повернулся к выходу.

— Пошли. Нам здесь больше делать нечего.

Уже спустя десять минут драконы покинули заставу. Так же как и сюда, до Лейбертона они добрались за пару часов по воздуху, а оттуда без задержек через портал вернулись в Терру.

Эпилог

Даша неслышно подошла к Эрику, устроившемуся прямо на полу, застеленном мягким ковром с причудливыми узорами, игравшими в свете каминного огня десятками оттенков красного и золотого. С задумчивым лицом он наблюдал, как маленький дракончик в детской кроватке деловито дёргал ножками и сжимал крохотные кулачки.

— Я принесла подарок для Адама, — Даша достала мягкую игрушку в образе жизнерадостного тануки. — Четыре месяца со дня рождения — очень серьёзная дата.

— Спасибо. Уверен, сын в восторге, просто пока не знает, как об этом сообщить, — Эрик улыбнулся, забирая подарок, предназначенный для малыша. — Надо хорошенько подумать, как я буду переправлять всё наше добро в Дракариоанор.

— Значит, ты уже принял окончательное решение о переезде? — Даша села рядом с ним на пол, обняв свои колени и положив на них подбородок.

— Да, — кратко отозвался он. Потом немного помолчав, негромко спросил: — Ты её видела?

— Пока нет, но я уверена, что Ребекка обязательно придёт в следующий раз. Если хочешь что-то передать…

— Скажи, что я люблю её и… Хотя нет, не надо. Разве теперь всё это имеет значение? Они наотрез отказались рассматривать возможность возвращения кого бы то ни было из Лимба… Чарльз завалил Совет прошениями обратить особое внимание на тот факт, что речь идёт о чрезвычайной ситуации, что произошла чудовищная ошибка и пострадали невиновные. Но даже его влияния оказалось здесь недостаточно.

— Они слишком боятся. Дарий настолько пропитался страхом перед бездной, что Совет оказался не готов пощадить даже ребёнка, из-за опасений вместе с невиновными случайно выпустить Тьму. Сидят там в своих роскошных креслах и оправдывают обыкновенную трусость древними законами. Повторяют одно и то же, как заведённые: «Врата в Лимб могут открываться лишь в одну сторону. Мы не в силах, что-либо изменить».

Они снова ненадолго замолчали, думая об одном и том же.

— Ну а ты что решила: останешься в Терре или уйдёшь с Кристофом? — Эрик первым нарушил возникшую паузу.

— Я переезжаю на Касторадо. Вчера поговорила об этом с родителями. Они как всегда меня поддержали, хотя мама в итоге не выдержала и расплакалась. Снова пришлось успокаивать и объяснять, что я уже давно выросла и, что им пора бы смириться с моей магической сущностью. Я — не человек и не чувствую, что где-то среди людей смогу найти своё место, — Даша глубоко вздохнула, опуская взгляд. — В общем-то, я зашла к тебе попрощаться. На завтра запланирована встреча с Уфиром. Маргарита всё-таки согласилась отправиться на Касторадо, чтобы её состояние оценили квалифицированные специалисты и назначили курс необходимого лечения. Уфир пообещал, что займётся ею лично. Вообще-то, по правде говоря, у Маргариты просто не оставалось другого выбора. На Агуннаре ей теперь опасно находиться. Слишком много грехов накопилось, и велика вероятность, что в любой момент Совет может призвать её к ответу.

— Выходит она снова ухитрилась избежать расплаты… А как же справедливость? — Эрик качнул головой и в голосе его Даша услышала горечь и разочарование.

— Маргарита больна и не владеет собой. Ей нужна помощь, — попыталась донести до друга истину, казавшуюся самой себе совершенно очевидной.

— Неправда. Маргарита прекрасно собой владеет, когда ей это выгодно. За три сотни лет у неё было множество возможностей избавиться от проклятия. Подозреваю, что оно не так уж сильно её тяготило. Но меня больше интересует, как Кристоф относится к тому, что ты заботишься о благополучии той, по чьей вине Ребекка угодила в Лимб? А как же твои родители: те, которые всю свою жизнь дарили тебе заботу и любовь? Может быть, ради неё ты и от них теперь откажешься?

— Я пришла не для того, чтобы поссориться. Сейчас тобой движут эмоции и это нормально. Я тоже поначалу ужасно злилась, но потом поняла, что от моей озлобленности лучше уж точно никому не станет. С Кристофом мы также много разговаривали на эту тему и мне показалось, что, в конце концов, он всё понял. Маргарита глубоко несчастна, и я думаю, что творимое ею зло — это и есть некая своеобразная самозащита от внутренней пустоты и одиночества. Извращённая, больная, но за ней Маргарита долгие годы пряталась от растравляющего душу чувства вины. Она сама себя наказала и ни я, никто другой глядя на неё сейчас не скажет, что она искренне не раскаивается в содеянном. Между прочим, это Райан попросил меня поговорить с Уфиром, посчитав, что тот мне не сможет отказать. И уж конечно никто и никогда не займёт в моём сердце место мамы и папы, тех, которые всегда были и останутся моими единственными настоящими родителями.

По виду Эрика нельзя было сказать, что Дашины слова хоть немного его убедили. Но он больше не стал спорить, лишь грустно покачал головой. Потом поднялся на ноги и вытащил что-то из ящика комода.

— Если появится возможность, передай, пожалуйста, это Ребекке, — он протянул девушке золотую подвеску с голубым топазом. — Нашёл её в сокровищнице Райана. Свойства изучить не успел, но нет сомнений, что это магический артефакт. И ещё удалось выяснить, что он многие сотни лет назад, ещё до того, как Касторадо потерял связь с Агуннарой, принадлежал некоему древнему инкубу. Я понимаю, что Лимб не позволяет использовать магию, но возможно благодаря кольцу ночи удастся что-нибудь придумать и это хоть как-то облегчит её жизнь там…

— Я обязательно передам, — Даша тоже встала и крепко обняла своего друга.

Они были ещё слишком молоды, чтобы в полной мере постичь разумом своё бессмертие, и поэтому предстоящая длительная разлука пугала, наполняя сердца напрасными тревогами…

Спустя несколько часов Даша уже шла по улице знакомой до боли в сердце. Солнце нежно сияло с небес, а последние деньки и так слишком затянувшегося в этом году бабьего лета, радовали родной с детства город теплой погодой. Вдоль дороги ярко белели берёзы и так же ярко чернели стволы лип, утопая в кипящем золоте листвы. Кристоф шёл с Дашей бок о бок, не обращая внимания на близлежащие окрестности и вечно куда-то спешащих людей. Но даже солнечные очки не мешали ему притягивать к себе восхищённые взгляды встречных прохожих.