Тени забытой шестой

— Княжеское войско? — заулыбалась я и, будь не в оковах, радостно бы потерла руки. — Вот как… Какой забавный расклад вырисовывается. А Орден Пяти что же медлит? Непорядок. Эй, ну что ты там расселся?.. Что там еще интересненького произошло? Да не спи!

— Совсем двинутая… — открыл глаза и устало вздохнул Федосей.

Он опять взялся за кнут, но тут дверь допросной с грохотом распахнулась, принеся немного свежего воздуха и… полковника Гогенфельзена собственной персоной. Я нахмурилась. Неужели Ёжик так быстро справился с заданием? Или я просто потеряла счет времени?..

— Отставить! — нервно воскликнул он, видя, что палач замахнулся для удара.

— Приказ генерала… — пробурчал Федосей, но с готовностью опустил руку, выжидающе глядя на полковника.

— Я с ним все решу!.. — полковник шагнул ко мне и позеленел.

Его явно затошнило от вида и запаха крови, но он мужественно подавил рвотный позыв и поднял мою голову за подбородок, уставясь на меня сквозь круглые очечки на носу.

— Ты в самом деле знаешь, где «Кровь»? — спросил он.

Я ему улыбнулась и кивнула. Он почему-то нахмурился, яростно кусая губы. На его лысой макушке блестели капельки пота. Очень хотелось на их месте дорисовать ему корону. Мой король… козырный король. Полковник оглянулся к Федосею.

— Не созналась ведь?

— Нет… — понурился палач. — Но сознается, не таких ломали…

— Нет, не сломаете. Эту не сломаете. Сумасшедшая она. Тут другой подход нужен.

— Какой такой другой? — оскорбился Федосей. — Я ж не пальцем деланный, все подходы знаю, только ж как работать?.. Ведь только давеча в третий раз подавал рапорт, чтоб привезли «ледянку» и «железную деву»! А не везут, денег, видишь ли, нету! А кнут! Вы гляньте! Старье какое, рукоять поистерлась совсем! Коловорот на дыбе вот-вот сломается! И то не моя вина!.. Квартирмейстер опять в довольстве отказал!.. Я уже устал жаловаться!

— Не в тебе дело, — отмахнулся полковник. — Ты по телесным пыткам мастер, а тут нужен тот, кто душу из нее вынет и по крупицам перетряхнет…

Недоброе предчувствие кольнуло в сердце. Воображаемая корона съехала с полковника. Козырь стремительно превращался в лишку. Кажется, зря я на него поставила. Какую еще пакость уготовил мне Единый?

— Вы о чем толкуете? — тоже не понял Федосей.

— Отныне ею будет заниматься душевед. Эй, Хоффман, — окликнул он сопровождающего, — зови сюда этого мозгоправа.

— Он платы вперед требует. Или того… — ротный многозначительно подвигал бровями вверх-вниз.

— Обнаглели все, условия ставят! — зло выдохнул Гогенфельзен и оглянулся на меня. — Господи, она ж страшная, как божий грех…

Он скривился и сплюнул на пол, потом торопливо достал надушенный платок из кармана и поднес ко рту.

— Так поди пойми, что у этих душеведов в башке творится, — пожал плечами Хоффман. — Они все того… малость не в себе… извращенцы. Только вы, фрон полковник, правы. Надо бы ее в божеский вид привести, прежде чем Тиффано показывать, а то передумать может… Кстати, Федька, этот генеральский прихвостень ее хоть не того, не оприходовал?..

— Да кто на нее в здравом уме вообще польстится?.. — поморщился палач.

— Ну и хорошо, а то Тиффано больно волновался… Чистоплюй еще тот…

Я нахмурилась. Тиффано… Имя казалось знакомым. Где-то я его слышала… Но где?..

Недовольно ворчащий себе под нос Федосей вправил суставы, окатил меня несколькими ведрами воды, срезал те лохмотья, в которые превратились рубашка и платье, надел чистое и даже попытался причесать волосы.

— Ишь, удумали, — бормотал он. — У живого человека в мозгах ковыряться. Изверги!..

— И не говори, Федосей, — горячо поддержала я его. — Страшные они люди… Мозги наизнанку выворачивают всем вокруг. Ты бы отговорил полковника от этой затеи, а?

— Испугалась небось? А вот надо было не упрямиться и мне все выкладывать!

— Так а я чего?.. Я ж за тебя да полковника беспокоюсь… за своих будущих подданных. Знавала я одного душеведа столичного… Такие речи сладкие вел, так соловьем разливался, что все, кто его слушали, в него влюблялись и потихоньку превращались… в мужеложцев…

— Бог ты мой Единый! — побледнел палач. — Тьфу на тебя!.. Врешь ведь!

— Слово вояжны даю, что правду говорю. И ты гляди мне, Федосей, — строго покачала я головой, пока он натягивал на меня чистую рубашку. — Если узнаю, что соблазнил тебя душевед окаянный, не пощажу. Велю казнить.

Мне почти удалось внушить испуганному палачу и склонить его на свою сторону, но тут открылась дверь, и вновь появился нетерпеливый полковник Гогенфельзен.

— Готова? — отрывисто спросил он Федосея.

— Да. Только, фрон полковник?.. — замялся палач.

— Что еще?

— А может обойдемся без этого мозгоправа? По старинке оно ж всяко надежней будет.

— Не выдумывай! Я справлялся у профессора Бринвальца. Он лично порекомендовал мне Тиффано как лучшего столичного душеведа!

— Столичного? — опасливо переспросил Федосей.

— Да. Хоффман, зови сюда этого чистоплюя.

Зашедший в пыточную мужчина шумно втянул воздух и уставился на меня, побледнев. Он был темноволосым, широкоплечим, плохо выбритым и каким-то потрепанным, однако довольно привлекательным. Пожалуй, даже красивым. А еще он казался пугающе знакомым. Меня охватил ужас от осознания того, что я забыла и не учла что-то важное. Как же так? Я же помню все свои карты!

— Фрон Тиффано, мне нужен быстрый результат, — сказал полковник. — У вас есть время до утра. Потом вернется генерал. Помните, я рискую, обращаясь к вам за помощью. Если сможете вытащить из нее, где она прячет часовщика, то отдам ее вам, как и уговорено.

Сердце остановилось. Какого демона здесь творится?.. Душевед медленно кивнул, не сводя с меня странного взгляда — смесь отчаяния, гнева и решимости.

— Она у меня все расскажет. Оставьте нас одних.

От его голоса на меня липкой ледяной волной накатил животный страх. Я начала задыхаться.

— Нет! — вырвалось у меня. — Я не хочу! Не хочу!.. Не надо!..

Федосей оглянулся на меня и с сомнением покачал головой, а потом обратился к Гогенфельзену.

— Фрон полковник, разрешите остаться, а? Опыт, так сказать, перенять…

— Я работаю один! — резко отозвался душевед и шагнул ко мне. — Убирайтесь!

Жуткая догадка пронзила меня. Это же он забрал мою память! А теперь отнимал мое дыхание, забирал мои карты, ломал мою игру… разрушал мне жизнь! Могильный холод ворвался внутрь, взметнув и смахнув карты со стола, а затем воды черного озера сомкнулись надо мной. Я потеряла сознание.