Тени забытой шестой

Мое пребывание во дворце можно было назвать тайным. Мне выделили часть северного крыла, приставили стражу под видом прислуги и никого не пускали. Единственный, для кого сделали исключение, это отец Васуарий, и то, его пустили спустя сутки после суда. Разговор с казначеем вышел непростым. Церковник пребывал в тихой истерике, считая меня колдуньей. Пришлось его успокаивать, показывать горящий на груди священный символ и объяснять особые свойства семен ясенца.

— Я не верю, что эфирным маслом какого-то там цветка можно сжечь человека заживо! — не успокаивался он.

Мне надоело его уговаривать. Поэтому я довольно резко посоветовала отцу Васуарию капнуть себе пару капель на кожу и придти ко мне завтра, когда у него появятся волдыри. Казначей ушел, оставив меня в блаженной тишине.

Вторым, кто прорвался ко мне, был Лешуа. Как я и рассчитывала, его обвинительные показания в суде создали у заинтересованных лиц нужное впечатление. Ни его, ни Шарлотту нельзя было заподозрить в симпатиях ко мне, а значит, теперь императрица могла им доверять и даже приблизить к себе. Эта толстуха наверняка была еще той любительницей вкусно поесть. Что же касалось остальных, то воевода Даугав сможет сам о себе позаботиться и прикроет в случае необходимости побратима. Сигизмунда, как я и предполагала, оправдали и отпустили. Оставались циркачи и нерешенный вопрос с судьей.

— Как вы могли?!? — Лешуа напустился на меня чуть ли не с порога. — Как вы посмели обвинить во всем Тиффано?!?

— Успокойтесь. Надеюсь, его арестовали?

— Я этого так не оставлю!..

— Господин Лешуа, — холодно оборвала я его. — Напоминаю, что одно мое слово — и жизнь Алисы с Сигизмундом будет разрушена. Милагрос этого не переживет. Поэтому вы будете делать то, что я скажу. В конце концов, кто вам важнее — ваша жена или Тиффано?

— Подлая шантажистка!

— Ну все, — мне нестерпимо захотелось подпалить его кучерявую седую шевелюру, чтобы согреть о нее ладони. — Довольно эмоций. Перейдем к делу. У меня для вас будет несколько поручений…

Мне казалось, что я здесь уже была. Но откуда? Странное ощущение, как будто видишь наяву то, что когда-то, давным-давно, приснилось во сне. Я знала Паллавийских дворец, как свои пять пальцев. Все тайные ходы, все укромные закоулки, где можно переждать обход караула, все лесенки и балконы… И даже крыша казалась мне удивительно знакомой, только видела я ее почему-то с высоты птичьего полета, как и весь дворец. Вот он, игрушечный, нарядный, сияющий огнями, распростертый у меня на ладони. Казалось, сожми пальцы, и он хрустнет, рассыпется в ладони, превратится в труху. А если это пепел?.. Если дворца давно нет, а есть только огромное пепелище?.. Если и мира давно нет?..

Подкатившая к горлу тошнота и головокружение заставили меня прислониться к холодной стене и перевести дух. Не время сомневаться. Пепел и пусть, пусть пепел. Пусть так. Мне нужно встретиться с Антоном и спросить его о синих глазах, так удивительно похожих на его собственные. Неужели я опять кого-то забыла?..

Я выбралась из узкого лаза, отряхиваясь от паутины и вытаскивая из волос мышиный помет. Этим проходом давно никто не пользовался, и я все больше уверялась в том, что нынешние обитатели дворца вообще о нем не знали. Не время думать, откуда тогда о нем знаю я. Потом. Потом, когда все время мира будет моим, тогда и подумаю. А сейчас на условленном месте меня ждал Антон, и надо было спешить.

— Ты забыла Мари?!?

Это имя больно ударило меня. Мари… Она была… Она точно была?.. Я затрясла головой и зажмурилась, пытаясь избавиться от навязчивого шума волн. Мы стояли на скрытом от посторонних глаз утесе, а Дымнай под нами словно сошел с ума, все бесновался и ярился, обрушивая волны на камни и пытаясь достать меня брызгами. Яркая кровавая луна отражалась в водах реки, превращая волны в языки пламени.

— Хриз?.. Ты видела ее там, в суде? — спросил Антон и осторожно тронул меня за плечо. — Ты видела мару Мари?

— Да… — прошептала я. — Видела и не узнала.

Ледяное отупение вдруг охватило меня. Мари перестала быть бережно охраняемым воспоминанием. Она стала просто крестьянской девкой, делившей со мной клетку в подвале колдуна. Взгляд ее пустых глаз перед смертью больше не преследовал меня. Но долгожданного облегчения это не принесло. Тупое равнодушие. Мари умерла. Они все умрут. Раньше или позже — какая разница?

— Ты вспомнила ее? Теперь ты вспомнила?

— Да.

Я скормила демону воспоминания о Мари, чтобы усмирить его, иначе бы сожгла весь город. Ее мара явилась ко мне в первый и последний раз. Теперь они все в прошлом. Больше не придет ни матушка Ген, ни атаман, ни магистр. Я криво улыбнулась. Воспоминания остались, но они как будто выцвели, из них ушла жизнь, а вместе с ней и вся боль. Я ничего не чувствовала.

Антон обнял меня и погладил по голове.

— Пожалуйста, Хриз, давай просто сбежим. Тебе же совсем плохо. Давай вернемся в Льем. Ты отдохнешь. Будешь много спать, гулять, хорошо питаться и пить свои травяные настои. Тебе обязательно станет легче. Морской воздух хорошо лечит нервы…

При мысли о море меня передернуло, и я оттолкнула брата.

— Ненавижу море!.. И ты это прекрасно знаешь!

— Но тебе же нравился Льем! Ты встретила там атамана! Тебе было там хорошо! Поехали, а? Если хочешь, можем позвать с собой Тиффано… А если он откажется, похитим его, как ты выкрала для меня Юлю. Он смирится с этим, в конце концов, не маленький и уже не инквизитор. Ты же так его хотела!..

Он говорил со мной, как с капризным ребенком, уговаривал быть хорошей девочкой, а взамен обещал дать леденец. Обслюнявленный, поднятый с пола и кое-как струшенный, лишь бы меня успокоить.

— Нет, Антон. Тиффано мне не нужен. Нет у меня времени на забавы. Оно тикает, — я рассеяно растерла ладонью бедро, зудящее осколком «Крови». — Я должна успеть. Должна успеть найти Источник и уничтожить человечество, пока демоны не овладели миром полностью. Я должна спасти мир!

— Зачем? Разве ты кому-то это обещала? — с опаской поинтересовался Антон.

— Как это зачем? Я же Шестая. Искра. Я поняла, как победить всех демонов, понимаешь? — необычайное воодушевление охватило меня, ведь было так радостно поделиться с кем-то своим озарением. — Демоны — это порождение гнилых душ! А я выжгу всю плесень человечества с лица земли! Тогда демоны исчезнут! Они больше не смогут сводить людей с ума, потому что сводить будет некого! Это же так просто! Разве я не гениальна?

Но Антон почему-то не разделил со мной моей радости. Он долго смотрел на меня, а потом спросил:

— И меня? Меня ты тоже уничтожишь?

Я на секунду растерялась.

— Антон… братик… Ну так надо. Так будет лучше. Все закончится. Раз и навсегда. Больше не будет боли и безумия. Разве ты этого не хочешь?

Он мотнул головой.

— Нет. Не хочу. Я хочу жить. Хочу увидеть рождение своего сына. Хочу чтобы ты тоже его увидела. Чтобы порадовалась, что мы победили. Ты забыла, чему меня учила? Что никогда нельзя сдаваться, надо бороться за жизнь. Зубами вгрызаться и жить, как бы больно ни было. Надо мстить врагам и жить на полную. Я тебя не узнаю, Хриз.