Тени забытой шестой
Шрифт:
— Мне это неинтересно. Подите вон.
— Почему? — растерялась она. — Как так?.. Вы же обещали спасти меня! Забыли?
— Если бы вы действительно вспомнили меня, то знали бы, что именно я вам обещал. Убирайтесь. Оставьте меня в покое.
Я устало закрыл глаза и уронил голову на грудь. Хриз стояла, не двигаясь. Ее присутствие ощущалось даже с закрытыми глазами. Тонкий цветочный аромат упрямо пробивался сквозь смрад пыточной и щекотал мое обоняние. Тут она шагнула ко мне, и от ее свистящего бешеного шепота заложило уши.
— Не смейте закрывать глаза, когда я с вами разговариваю! Смотрите! Любуйтесь! — она больно хлестнула
Она ударила меня еще раз и швырнула в лицо листы бумаги. Рисунки взмыли вверх израненными птицами и медленно закружились в воздухе, оседая на пол. Я сразу узнал работу Милагрос. Везде была нарисована Хриз. Живое олицетворение тщетности бытия. Бесконечное одиночество. Больше на рисунках никого не было. И быть не могло, потому что в живых никого не осталось. Мир погиб. Казалось, что рисунки были воплощением тьмы, которая оживала и пульсировала, впитывая в себя весь окружающий свет. Тьфу!.. Я сморгнул и сообразил, что бумага темнела и пропитывалась моей кровью, разлитой на полу допросной. Мне просто показалось.
— Недавно была гроза, — сказал я.
Она испуганно отпрянула, зажав в руке последний рисунок. Теперь я понял, что было не так с ее глазами. Страх. Затравленный страх плескался в их глубине. Больно сжалось сердце. Почему она так боится?.. И кого именно? Меня? Или своих видений?..
— Перемена погоды всегда приносит вам приступ, светлая вояжна. Вас мучают кошмары, — с жалостью продолжил я. — Но они пройдут. Все проходит. Отдохните. Вы забудете их так же, как забываете все ненужное… Как забыли меня…
— Шестой! Есть еще шестой исход! — она в бешенстве потрясла у меня перед лицом грязным обрывком бумаги. — Верный пес господень! Куда вы денетесь! Приползете! Скуля и виляя хвостом!..
— Пошла вон!.. — не выдержал и разозлился я. — Истеричка!.. Иди проспись.
Она схватила меня за рубашку и попыталась потрясти за грудки, но раздался треск, и в руках безумицы остались обрывки ткани. Я расхохотался, корчась от боли и захлебываясь стоном. Это еще больше взъярило светлую вояжну. Она ударила меня в живот, а потом выхватила из волос серебряную шпильку и приставила ее острие к моему лицу.
— Смешно?
По ее глазам я понял, что сейчас лишусь зрения, но мне сделалось безразлично. Я бы мог воззвать к бесконечности на ее груди, но испугался, что в ответ получу мертвую пустоту. Уж лучше быть слепым, чем видеть то чудовище, которое стояло передо мной. Холод серебра царапнул мне щеку, подбираясь к глазу. Но я упрямо смотрел на Хриз и улыбался, храня в своей памяти другой ее образ… Образ святой заступницы с малышом на руках… Мы тогда сошли с корабля на столичный берег Зевасталя… Искрящиеся смехом глаза и улыбка, мягкая, чуть лукавая…
— Заткнитесь, — прошипела она. — Не хотите спасать меня, спасите остальных ОТ МЕНЯ. Спасите своего бога. Спасите мир. Это же по вашей части, верно?
Она развернула дрожащими руками грязный обрывок и сунула мне под нос. Я похолодел, кровь застыла в жилах. Я это уже видел. Занесенный над Хриз меч в моих собственных руках. А рядом зеркальные отражения безумицы. Обступившие меня. Тянущие ко мне руки. Указывающие на меня пальцем. Безмолвно разинутые рты. Искаженные болью лица. Все пространство рисунка заполняли двойники Хриз. Они угадывались
даже в складках одеяний, в узорах меча, в каплях крови, стекающих с острия, в спутанных кудрях, везде, повсюду… Закружилась голова.— Так-то лучше, — потрепала она меня по щеке, приняв слабость за согласие. — Будьте послушным мальчиком, и вам воздастся. Как там? Каждому воздастся по делам его, да? А вы сделаете большое дело. Вы спасете этот убогий мир. И награда вам будет щедрая. Вы станете главой Ордена…
Тут у нее вырвался короткий смешок.
— Нет, не Ордена Пяти. Его надо будет переименовать в Орден Шестой. Но вы станете его главой, я вам обещаю…
Я содрогнулся. Хриз не бросала слов на ветер, с безумным упорством следуя данному обещанию, чего бы ей это ни стоило.
— Прекратите нести чушь! Вы не в себе!
— Но если вы откажетесь… — продолжала она, — то мир сгорит в войне, которую я развяжу с Орденом Пяти. Нет, конечно, я обещала брату, что не буду целенаправленно уничтожать человечество, но увы…
Она пожала плечами и отвернулась, сгорбившись.
— Что ж поделать, если оно само… катится к гибели… Иногда мне кажется, что Единому просто надоели его игрушки… Разум засыпает, накрытый тьмой безумия… Она уже здесь, в этом городе… Разве вы не чувствуете, как смердит? Но я все же попытаюсь… Антон хотел увидеть сына… Мне тоже интересно, какие они будут…
Она окончательно сошла с ума и потерялась в собственных кошмарах. Мне сделалось жутко и до боли жаль ту, которую я все еще любил… Может, магистр был прав? Уж лучше очистительный огонь, чем так?..
— Хриз, — позвал я дрогнувшим голосом. — Я все сделаю, чтобы спасти тебя… Только доверься мне и…
— Конечно, сделаете, фрон Тиффано, — с неожиданной злостью перебила она меня, оглянувшись через плечо. — Вы и так уже все сделали, чтобы добиться своего и затащить меня в постель! Заклеймили бесконечностью и обесчестили, подавив мою волю! Но вам этого показалось мало! Вы потребовали у раненого императора отдать вам, псу безродному, светлую вояжну на поруганье! Не погнушались оболгать перед Его Величеством и обвинить в срамной заразе! А теперь имеете наглость предлагать вам довериться? Нет уж! Хотите, чтобы я стала вашей любовницей, сделайтесь мне равным! Станьте главой Ордена Шестой!
Я потерял дар речи. Что за нелепые, чудовищные обвинения!.. Хриз пошла к двери, высоко держа голову с видом вдовствующей императрицы среди толпы холопов. У выхода она остановилась и обернулась ко мне.
— Я приняла предложение Его Величества Фердинанда Второго и выйду за него замуж, — надменно сообщила она. — От вас требуется выступить от имени Ордена… пока еще Ордена Пяти… с отменой решения церковного суда и возвращению мне титула и земель.
Я отупело смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Разумеется, она бредит. Какое еще замужество?.. Император же не идиот, чтобы жениться на безумной еретичке…
Но тревожные мысли не давали покоя. А вдруг?.. А если?.. Хриз и раньше удавалось невозможное… Если она прогнула под себя осторожных когниматов и сурового вояку-воеводу, то могла и на императора найти управу… Да ну нет!.. Не силой же она его к венцу потащит! Хотя с нее и такое может статься…
— Ох-ох-ох, грехи мои тяжкие… — застонал над ухом палач, гремя оковами. — То тех пытай, то этих… То туда, то сюда… Ничего-ничего, на погосте вы все у меня угомонитесь… Эй, Яшка, подержи его!..