Тени забытой шестой

— Ваша святость!.. Очнитесь!..

Кто-то давил мне на грудь и вдувал воздух сквозь плотно сомкнутые губы. Я оттолкнула своего спасителя и перевернулась на бок, откашливаясь речной водой. Ваша святость!.. Теперь я знала, что Единый существовал, но больше в него не верила. Знать, но не верить. Что может быть хуже? Знание, отрицающее божественное начало, расползалось подобно дыре в кружеве бытия, ниточка за ниточкой. Наверное, это и есть перерождение. Реальность превратится в безобразные лохмотья, а я стану… новым Единым. Я не выдержала и хрюкнула-икнула смехом. Помощник капитана опасливо отпрянул:

— Ваша святость, вы как?.. Насилу откачали…

Я согнулась пополам в истерическом хохоте. Нашли кого спасать!..

Славный город Льем раскинулся над морем, угнездившись домами и улочками прямо на скалах. Дымнай катил свои волны стремительно, однако его русло уходило в толщу горных пород, шумя водами где-то под городом и изрыгаясь в море под чутким надзором жителей. Неприступный с моря, ощетинившийся высоченной крепостной стеной с суши, Льем был городом-мечтой, олицетворением свободы духа, а поэтому здесь не жаловали Святой Престол. В придорожной таверне белобрысый очкарик-инквизитор Лючиано превратился в одноглазого моряка Хаврона.

Грязно-серая повязка на глазу, косынка на волосах, завязанная на пиратский манер, выпяченная вперед челюсть и нордаримский говорок сразу же выдавали во мне северного морского волка, одного из многих, которые стекались в Льем в поисках удачи.

Я шла по набережной, щурясь от яркого солнца и его бликов на воде. Близость моря всегда меня нервировала, но сейчас она сделалась невыносимой. Обманчивое спокойствие морской глади раздражало, как и резкие крики чаек, людской гомон, поскрипывания кораблей на причале, толкотня. Я ускорила шаг, на секунду вдруг поддавшись панике, что могу их потерять из виду. Они шли медленно, Антон подстраивался под тяжелую переваливающуюся поступь жены. Юля несла свой живот вперед с важной гордостью, напомнив мне пузатые корабли восточных торговцев. Я догнала парочку и пошла за ними, прекрасно понимая, что совершаю глупость, но будучи не в силах устоять перед искушением.

Антон был в черном, потерянный и несчастный. Очевидно, известия о моей безвременной кончине уже достигли Льема. Но я до сих пор не знала, что случилось с завещанием. Если этот подлючий деятель Кысей успел его перехватить, то за жизнь брата и ломаного гроша не дадут.

— Анжи, давай поднимемся к Лавандовой площади?.. — предложила Юля, останавливаясь возле уходящей вверх улочки.

Он резко мотнул головой.

— Нет.

— Но почему?.. Там такой чудесный аромат…

— Именно поэтому!.. — судорожно сглотнул он. — Любимый запах Хриз…

Я скривилась. Не любимый, а самый дешевый и стойкий, чтобы отбить ту вонь, которая сопровождала нас в путешествиях.

Юля погладила его по руке.

— Прости, Анжи… Я не знала, не подумала… Давай тогда просто выйдем в море на бригантине?

Антон ничего ей не ответил, выглядывая что-то в безбрежной морской дали.

— Анжи?..

— Нет. Тебе нельзя.

— Но почему?.. Я прекрасно себя чувствую! А тебе тоже надо отвлечься и…

— Нет, — он подхватил ее под руку. — Пошли. И никаких тайных вылазок на верфь, поняла? Без тебя обойдутся.

— Но…

— Лекарь сказал — не волноваться!

— А я и не волнуюсь!.. Ну Анжи!..

Он потащил свое пузатое сокровище прочь, торопливо, как будто бежал от кого-то. И я знала, от кого. Орден когниматов очень не любил терять обещанную прибыль, и несчастное выражение на лице отца Васуария было тому ярким подтверждением.

Я сплюнула на землю, грязно выругалась и пошатывающейся походкой направилась к церковнику. Но он меня не видел. Опустив взгляд в пол, казначей торопливо шагал по улице вместе с Джемми Вислоухим. Последний вполголоса что-то говорил, а отец Васуарий молча слушал, изредка вставляя оправдания. До меня долетали обрывки фраз.

— Кинули нас!.. Убытки… кто… возмещать?..

— Но золото… ее брат знает!..

— И где?.. Где, я вас спрашиваю?..

— Наследство… Тиффано… обещал!..

— Нашли кому верить!..

Тут я с Джемми Вислоухим была согласна. Верить Кысею Тиффано не стоило ни при каких обстоятельствах. Я поправила повязку на глазу и в два шага догнала когниматов, вклинившись между ними и обняв их за плечи развязным жестом.

— Ну что, братцы-котики, не ждали?.. — ласково пропела я у них над ухом.

Мы сидели в кабинете Вислоухого, верховного подскарбия ордена и самого ловкого малого на всем Солнечном берегу. Когниматы были единственной церковной властью в Льеме, да если так подумать, то пожалуй вообще единственной властью в городе, которая хоть что-то из себя представляла. Осторожный и дальновидный орден избрал Льем в качестве своей столицы, поэтому надо ли говорить, что его обитель по роскоши убранства ничуть не уступала резиденции Папы и, кстати говоря, превосходила ее по защищенности. Еще бы, ведь в свое время, когда я попыталась разузнать о здешней сокровищнице, только разузнать!.. как на следующий день ко мне пожаловали молчаливые братья ордена. И кормить бы мне рыб где-нибудь между Базрой и Керекешем, если бы не имя магистра Солмира… Мара старика так давно не появлялась, что я почти забыла про нее. А сейчас вредный старикашка сидел с нами за столом, между казначеем и Вислоухим. Последняя из моих постоянных мар…

— Да, меня убили, — сказала я, с наслаждением стаскивая косынку и распуская волосы. — Но я восстала из мертвых.

— Но как вам удалось всех обмануть?.. Я же… видел…

— Это не фокус! — резко оборвала я отца Васуария. — Я в самом деле умерла! Меня взорвал этот паскуда Тиффано! Вы хоть представляете, каково это?.. Когда твое тело разрывает на куски, трещат кости, лопаются сосуды, испаряются глаза?..

Я демонстративно потерла повязку на глазу.

— Ну ничего, скоро будет как новенький, — пробормотала я себе под нос, а потом повысила голос. — Хорошо хоть, что тело не сожгли! Не знаю, сколько бы собирала плоть из пепла, знаете ли, возрождение — крайне муторное занятие…

На лицах церковников читалось изумление пополам с недоверием. Магистр Солмир что-то вычерчивал, уткнувшись носом в бумаги, словно прилежный школяр. Меня так и подмывало встать и заглянуть ему через плечо.

— Цветочек, ты утверждаешь, что… — Джемми Вислоухий промокнул вспотевшую лысину платком и откашлялся. — Что была мертвой? И ожила?

Я кивнула и вновь почесала глаз под повязкой. Отец Васуарий позеленел, должно быть, представил, как у меня из обугленной глазницы вырастает новый глаз.

— Чешется, — сообщила я. — Хотите взглянуть?

Казначей отчаянно замотал головой, но подскарбий ордена явно пребывал в сомнениях.

— Нет, я все же покажу… — решила я. — Раз не верите.

И стала разматывать тряпку, плавно и размеренно, не переставая говорить таким же медленным, монотонным голосом, укачивающим сознание моих собеседников и подготавливающим внушение.

— Шестая… я… смогла победить колдунов. Шестая… я… смогла остановить черную лихорадку. Шестая… я… смогла восстать из мертвых. Шестая… я… смогу спасти и вас…