Теория большого взрыва

Жанна помолчала, потом глухо сказала:

– Сейчас я тебя ненавижу. Но ты меня никогда не обманывал... Может быть, ты и прав… Сделай так, чтобы мы по возможности не встречались. Чтобы хвост перестал болеть, ему нужно дать зажить. Хорошо?

– Хорошо.

Раздались частые гудки. Вадим откинулся на спинку стула. Как же тяжело… Как жалко Жанну… Он вспомнил об Ангелине. «Я бы предпочла, чтобы вы были рядом», - прозвучали у него в голове её сегодняшние слова, и он вдруг улыбнулся. Рядом… Какое хорошее слово… За него стоит бороться.

Глава семнадцатая. Невозможность

Утром, которое впервые за долгое время выдалось пасмурным той безрадостной светло-серой пасмурностью, которая и дождя не обещает, но и солнцу не даёт пробиться, Ангелина с грустью констатировала, что и ночь не задалась: спала она плохо, а уже на рассвете ей вдруг приснился задумчивый подполковник Валдайцев. Он снова сидел на террасе, смотрел поверх её головы на город и молчал. А Ангелина даже во сне не могла отвести от него глаз — так он ей нравился. И готова была просидеть так очень долго, лишь бы смотреть и смотреть.

На что там, говорят, можно смотреть вечно? На огонь, воду… Да какие огонь, вода и что-то там ещё… Вечно можно смотреть на лицо человека, который тебе нравится. А уж на любимое — и подавно. И Ангелина с ужасом поняла, что никогда и ни на кого не смотрела так, как вчера на подполковника Валдайцева (она не позволяла себе называть его в мыслях по имени, только так, официально). И с ещё большим ужасом осознала: она хотела бы смотреть и смотреть на него. Или разговаривать с ним. Или молчать. Лишь бы быть рядом.

Вчера ей с ним было так хорошо. Она слушала историю Гриши Москвина, которую ей рассказывал Вадим, и ловила себя на том, что перед ней сидит удивительный человек: умный, добрый, неравнодушный и деликатный. Бывают же такие. Потом они ехали вместе в машине, и Ангелина, которая вообще-то не любила ездить ни с кем, кроме папы и дедушки, когда тот ещё водил, и всегда чувствовала с чужими водителями если не страх, то явный дискомфорт (ей всё время казалось, что все водят очень плохо и неаккуратно, особенно по сравнению с отцом), очень скоро поняла, что Вадим водит так, словно находится в своей стихии. Он всё делал спокойно, без суеты и раздражения. Не нервничал, не отпускал в адрес окружающих едкие злые комментарии, не наглел, с доброжелательной готовностью уступал дорогу тем, кто просил или явно не решался выехать из дворов или со второстепенных дорог, пропускал пешеходов. Но при этом вёл машину так ловко и умело, что Ангелина засмотрелась на него и очень скоро перестала бояться.

А уж когда на обратном пути он остановился для того, чтобы помочь оттолкать «закипевшую» в крайнем левом ряду старенькую «шестёрку» к тротуару, она и вовсе поразилась. Вокруг все только истерично сигналили и ругались. А Вадим спокойно включил аварийку, вышел и помог растерявшейся немолодой женщине. Ангелина хотела было выскочить вслед за ним. Но он только улыбнулся и покачал головой: не надо.

– Почему вы мне не разрешили вам помочь?
– спросила Ангелина, когда он вернулся и они поехали дальше.

– На таких каблуках и в таком платье вам только машины толкать, - ответил Валдайцев, глаза его смеялись.
– Да и вообще, тяжёлая грязная работа не для вас… А кем вы работаете, Ангелина?
– вдруг спросил он.

– Я учитель начальных классов, - Ангелина приготовилась к привычной реакции: удивлению. Но Вадим вместо этого повёл себя неожиданно:

– Вам эта работа очень идёт. Если бы я был вашим учеником, то старался учиться как можно лучше.

– Почему?
– растерялась Ангелина.

– Просто вы такая… - он поискал слово, - вдохновляющая. Я поражался, как Гриша воспрянул, просто поговорив с вами. У вас редкий талант поддерживать и вдохновлять людей. Это не каждому дано. А учителя, на мой взгляд, и должны быть такими. Так что, мне кажется, вы на своём месте.

Ангелина рассмеялась:

– Вы знаете, Вадим, все обычно говорят совсем другое. Вы второй человек в моей жизни, который чуть ли не с первого взгляда понял это.

– А первый кто?
– улыбнулся Вадим, и Ангелина залюбовалась: у него была такая славная улыбка. Жаль только, что он такой серьёзный и улыбается редко. Потому лицо его от улыбок делалось совсем молодым, мальчишечьим и таким привлекательным.

– Первый — наша директор. Она необыкновенная, у неё чутьё на людей. У нас в школе работают лучшие учителя. И всё благодаря ей. Она умудряется с первых минут общения разглядеть то, что другие видят значительно позже. И вот вы как-то смогли. Удивительно.

– А за кого вас принимают остальные?

– За актрису, художницу, в общем, за творческую натуру.

– Так ведь учителя тоже должны быть творческими людьми. Ну, во всяком случае, мне так кажется. Или я не прав?

– Правы. Ещё как правы. Только об этом мало кто догадывается. Для большинства мы роботы, произносящие текст у доски, проверяющие тетради и не имеющие права на эмоции.

– Ну, на робота-то вы совершенно точно не похожи.

– Спасибо, - смешливо фыркнула Ангелина.

– Вы любите свою работу?
– снова спросил Вадим.

– Люблю. Хотя иногда и устаю от неё конечно. Но всё равно люблю. Дети, школа, вся наша атмосфера — это лучшие антидепрессанты. Между прочим, я заметила, что хорошие учителя часто выглядят моложе своего возраста. И цветы в школе не погибают. Одна моя коллега, когда у неё дома цветы начинают болеть или чахнуть, приносит их на работу. И что вы думаете?
– Ангелина весело округлила глаза.

– Что?
– заинтересовался Вадим, давно не чувствовавший себя так хорошо и легко, как в этот момент.

– Они выздоравливают и начинают расти со скоростью бамбука, ну, или около того.

– По метру с лишним в день?
– засмеялся Валдайцев, который когда-то читал про бамбук и помнил о его удивительной особенности.

– Примерно, - в тон ему ответила Ангелина и тоже засмеялась.
– А вам нравится ваша работа?

– Не очень, - серьёзно ответил Вадим, словно не он только что шутил.
– Я мечтал стать врачом, хирургом. Но не срослось. Когда я поступал, в медах был большой конкурс, родители боялись, что я не поступлю, а тогда ещё отправляли в Афганистан. В общем, маме я отказать не смог… Хотя даже ходил в школу юного врача во второй мед. Но вместо этого выучился на инженера, а работаю, как видите, и вовсе в третьем месте. О чём очень теперь жалею. Но родителей понимаю, конечно. Я у них единственный сын. Они боялись за меня... И надеюсь, что из моих детей кто-нибудь да станет врачом.

– Обязательно, - зачем-то сказала Ангелина, которая до этого думала, что детей у него нет, - обязательно.
– Она сидела вполоборота, смотрела в серьёзное лицо Вадима и заметила, как быстро он сумел прогнать грусть и снова улыбнуться ей.
– Приводите ваших детей учиться в нашу школу. У нас давние связи с первым и вторым медом и прекрасный учитель химии, моя подруга. Её ученики без проблем сдают вступительные экзамены. И вообще — лучше нашей школы нет.
– Ангелина порылась в сумочке, извлекла красивый маленький блокнотик и ручку и быстро написала что-то.