Теперь или никогда!
Шрифт:
Катя вспоминала о том, как они по воскресеньям все трое — она, муж и сын — ездили в Петергоф, Петродворец, Царское Село…
Соня слушала Катю с восторгом, который даже не пыталась скрыть.
Прозрачные глаза ее потемнели.
— Если бы хоть один денек пожить в большом городе, — мечтательно произнесла она, — хоть одним глазком увидеть Ленинград!.. Возьмешь меня с собой в Ленинград, когда все это кончится?
— Возьму, — горячо ответила Катя. — Только скорее бы все это кончилось!
Соня зашептала ей в самое ухо:
— Вчера я
— Что там написно? Помнишь?
— Еще бы!.. Красная Армия близко, Красная Армия скоро освободит всех советских людей!.. Здорово?
— Конечно. И это все?
— Нет, там еще было… — Соня наморщила лоб, вспоминая. — Там было еще написано о том, чтобы мы, советские, продолжали истреблять фашистов, мстить за нашу кровь, за все наше горе…
Соня оборвала себя.
В комнату вбежал Митя.
— Убит военный комендант, — одним духом выпалил он.
Катя всплеснула руками.
— Убит? Что-то теперь со всеми нами будет?!
Соня победоносно взглянула на нее:
— Видишь? Они не спят! — Слово «они» она выразительно подчеркнула. — Стало быть, эта самая листовка неспроста!
— Наверно… — согласилась Катя. Пристально посмотрела на сына: — Куда ты бегал? Кто к тебе приходил?
— Никто.
— Неправда, я же слышала, ты открыл дверь, выбежал куда-то…
— А-а, — протянул Митя, — это Роберт приходил.
— Роберт? Зачем?
— Как зачем? Сказал, что его хозяин убит.
— Почему же он не зашел сюда?
Митя пожал плечами.
— А это ты его сама спроси. Он очень торопился, наверно…
Соня взглянула на часы-ходики:
— Катюша, поторапливайся, пора…
— Пожалуй, — согласилась Катя.
Соня вышла к себе, собраться. Катя осталась вдвоем с сыном.
— Нам надо уходить, — торопливо зашептал Митя. — Сейчас я говорил с Петром Петровичем…
— Куда уходить? — взволнованно спросила Катя.
— В лес.
— Он так и сказал?
— Да, так и сказал. С ним был почему-то немецкий офицер, и они куда-то ехали…
Катя хотела было что-то сказать, но в это время Соня вошла в комнату.
— Пошли?
— Да-да, пошли… — Катя кивнула Мите: — Значит, ты все понял?
— Все, все, — весело ответил мальчик.
Всю дорогу до ресторана Катя была хмурой, неразговорчивой. Соня приставала к ней:
— Что с тобой, Катюша? Или случилось что?
— Нет, ничего.
— А все-таки? — не отставала Соня.
— Ну, если хочешь, ничего хорошего. Раненые исчезли, коменданта убили, как бы за нас не взялись!
Соня рассмеялась:
— Еще чего придумала! Мы-то с тобой при чем?
Конечно, в какой-то степени Катя нарушила свое обещание молчать, никому не говорить ни слова.
Она поделилась с Соней о том, что надо помочь раненым в развалинах «замка». Но ведь Соня свой человек, самая ее близкая подруга в этом городе…
Она бегло взглянула на Соню. Сонино лицо казалось серьезным, сосредоточенным. Губы плотно сжаты.
Должно быть, думает о том же, о чем думает и она, Катя.Она взяла Соню под руку.
— Ты уж меня прости, я тебя втянула в это самое дело…
Соня удивленно посмотрела на нее:
— Ты о чем? Да что ты! Я же ничего не боюсь… — Приблизила губы к самому уху Кати. — Будь сама поосторожней и Мите скажи, а за меня не бойся. Не пропаду!
Жесткая и сильная рука ее сжимала Катины пальцы. И это пожатие казалось Кате таким надежным и верным, что у нее стало немного светлее на душе.
Глава двадцатая, в которой раскрываются последующие события
Катя Воронцова подавала различные блюда посетителям ресторана, улыбалась, отвечала на шутки гитлеровских офицеров, но тревога в душе все нарастала.
Она едва дождалась вечера. Наконец-то она придет домой, снова увидит сына, и тогда они уйдут. Сразу же уйдут, вместе…
Светила луна, легкий ветер приносил с собой дыхание речной свежести.
— Бывало, в такую вот пору гуляешь всю ночь напролет, — мечтательно произнесла Соня.
— А у нас в Ленинграде белые ночи, — сказала Катя. — Можешь себе представить, ночью до того светло, что хоть шей, хоть читай…
Она задумалась. Вспомнилось, как в последний раз, перед самой войной, они все вместе — муж, сын и она — отправились в Царское Село и бродили там по аллеям. И Митя читал вслух стихи Пушкина. Какие стихи? Теперь уже и не вспомнить…
Он всегда был начитанный мальчик. Кажется, не было книги, о которой он бы не слышал.
Муж считал, что Митя будет историком, а она, Катя, желала одного, чтобы ее сын стал настоящим, хорошим, умным человеком.
Что-то он делает сейчас, самый дорогой человек на свете, ее сын?
Лег спать или ждет ее?
Нет, он никогда не ложится спать, не подождав ее. Когда бы она ни пришла, он всегда ждет, и сегодня она принесет ему то, что он любит: бутылку молока и отбивную котлету, зажаренную в сухарях.
Нет, он сейчас есть не будет. Это они возьмут с собой в дорогу, им ведь идти долго-долго. Пусть долго, пусть, лишь бы добраться до своих, лишь бы спасти своего мальчика…
— Как думаешь, куда это уехал твой поклонник? — спросила Соня.
Катя пожала плечами:
— Какой поклонник? Роберт, что ли?
— Ну да.
— Откуда я знаю?
— А он симпатичный, — продолжала Соня. — Даже как-то на немца не похож.
— Может быть, — рассеянно ответила Катя.
— А Роберт тебе совсем не нравится?
— Он хороший, — откровенно призналась Катя. — Ты и вправду сказала, не похож он на немца, скромный такой, добрый. Но я на него смотрю просто как на товарища.
Так, непринужденно болтая, они подходили к своему дому.