Террор после 1917. Супертеррор. Сопротивление.
Шрифт:
«Дальше террор перекинулся и на мирное население. — отметил в своём исследовании В. Шамбаров, — в Севастополе казнили 500 портовых рабочих, помогавших грузить белые суда, в Алупке — медперсонал санаториев, где лечились Белые. По городам проводились облавы с оцеплением и прочесыванием кварталов. Хватали членов семей белогвардейцев, медсестер, врачей, учителей, юристов, священников. Агенты ЧК и особотделов шныряли по улицам, задерживая людей просто по признаку хорошей одежды.
Потом пошли аресты по анкетам — всем лицам старше 16 лет предписывалось ответить на 40-50 вопросов, а через 2 недели со своей анкетой явиться в ЧК для «собеседования». Если же вместо собеседования человек сбежит, арестовывали его родственников. Тюрьмы были переполнены. А по ночам кипела «работа». Партиями
Для удобства применяли и другую «рационализацию». Пригнав к заранее вырытым ямам (предыдущими расстрелянными), обреченных заставляли ложиться «под равнение» на слой мертвых. После чего полосовали пулеметной очередью. Иногда раненных добивали камнями по голове, иногда закапывали полуживыми.
Но не только расстреливали. В Керчи устраивали «десанты на Кубань» — вывозили в море и топили. В Севастополе сотни человек были повешены — по Нахимовскому проспекту, Приморскому бульвару, Екатерининской Большой Морской в качестве виселиц были использованы все деревья, столбы, даже памятники. При допросах применялись жуткие пытки, каждый из карателей обзаводился «гаремом» из 4-5 любовниц. Брали их из пленных медсестер, из арестованных «буржуек».
Это был Холокост страшнее гитлеровского Холокоста, — Гитлер такое сатанинское разнообразие способов убийства людей не использовал.
Подсуетился ещё один еврейский интеллигент в помощь своим подельникам — Луначарский, который организовал воспитание молодежи по-ленински, — Наркомат просвещения в 1920 году издал «Сборник задач по внешкольной работе библиотеки» двух выродков под масками «Херсонский» и «Невский», которые настоятельно рекомендовали: «Девочка двенадцати лет боится крови. Составьте список книг, чтение которых заставило бы девочку отказаться от инстинктивного отвращения к красному террору».
«Вслед за офицерами террор практически сразу же перекинулся на мирное население, — также отмечает в своём исследовании Татьяна Грачева. — Официальный представитель Наркомнаца в Крыму М. Султанов-Галиев писал: «Среди расстрелянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, отставших от Врангеля с искренним и твердым желанием честно служить Советской власти». Казнили людей, которые содержались в концлагере, организованном на территории Херсонесского Свято-Владимирского монастыря. Людей не только расстреливали и вешали, но и топили. «Землячка» как-то заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море».
Троцкий отдавал приказы на массовое и беспощадное уничтожение мирного населения. А.П. Столешников приводит следующую цитату: «Если Троцкий слал инструкции «беречь патроны», тогда людей топили, жгли и творили другие ужасы. В Евпатории сотни людей были утоплены в море с привязанным к ним металлоломом. Все они были сброшены с городского пирса. А ведь это всего мелкий городишко. Никто в Евпатории не оказывал сопротивления красным. Город так расположен, что нет никакого военного смысла его оборонять. Троцкий просто предал жителей города смертной казни. Точно так же тысячи людей были утоплены в Одессе и других прибрежных городах. Поэтому общий счет жертв только на черноморском побережье Крыма идет на десятки тысяч людей.
Троцкий поставил задачу Бела Куну: «Чтобы Черное море стало Красным». Белла Кун круглосуточно топил людей в Черном море огромными толпами. Этот убийца планетарного масштаба убил столько мужчин, женщин, детей и стариков в России и Украине, что с ним не может сравниться в истории никто, если только не собрать всех вместе против одного Троцкого.
Рис. Бела Кун.
14 декабря 1920 года, спустя ровно месяц после взятия Крыма, Ю.П. Гавен написал письмо члену
Политбюро РКП(б) Н.Н. Крестинскому о том, что не имея сдерживающего центра, Бела Кун «превратился в гения массового террора».Кровавое имя этого ленинского фашиста, палача русского, украинского и татарского народов — еврейского «гения» массового ленинского террора — Холокоста и по сей день славно увековечено в названиях современных улиц многих российских городов, включая Москву, С.-Петербург и южные российские города.
У некоторых палачей, как например у Эйдука, в процессе их «интересной» «творческой» работы разгоралось не только необычайное половое возбуждение, но поэтическое воодушевление, и писались «само собой» стихи и создавалась своя сладкая черная лира:
...Нет большей радости, нет лучших музык,
Как хруст ломаемых жизней и костей
(из сборника «Улыбка ЧК»).
В ноябре 2008 года в России открыт памятник Осипу Мандельштаму, — это открыт третий памятник этому советскому еврейскому поэту за последние 15 лет. Можно, конечно, каждые 5 лет ставить в России памятник Мандельштаму, умершему своей смертью в лагере для заключенных при Сталине. А кто поставит памятники многим тысячам замученных и расстрелянных в Крыму в 1920-1921 годах? Какой русский президент, премьер или министр культуры осмелится поставить памятники миллионам русских, убитых по всей России во время Гражданской войны, во время откровенного геноцида и Холокоста?
Выдающийся русский писатель Иван Шмелев жил в это ужасное время в Крыму и был этому Холокосту свидетелем, и благодаря Горькому покинув Россию, утверждал: «Крым был сплошным концлагерем». Шмелев был свидетелем — как сотни трупов ленинцы просто засыпали в оврагах. А в районе Феодосии ленинцы, экономя патроны, сбросили со скалы вместе с другими его сына. При этом сами ленинцы признали, что Шмелев младший не был «контрой», но он, возможно, был сочувствующим контрреволюции. Шмелев отчаянно пытался спасти необоснованно арестованного сына и неоднократно обращался за помощью к Луначарскому, который, в свою очередь, обратился с этим вопросом к Калинину. «Мудрый» и «добродушный» дедушка Калинин с холодным взглядом убийцы пояснил Луначарскому, что Шмелеву-старшему «трудно объяснить то, что нам предельно ясно». В эмиграции И. Шмелев по поводу этой ужасной трагедии написал несколько книг» («Солнце мертвых» и др.).
«По официальным советским данным в 1920-1921 гг. в Симферополе было расстреляно около 20 тысяч человек, в Севастополе — около 12 тысяч, Феодосии — около 8 тысяч, в Керчи — около 8 тысяч, в Ялте — около 5 тысяч, всего до 52 тысяч человек. Однако, по свидетельству генерала Данилова, служившего в штабе 4-й Красной Армии, в период с ноября 1920 года по апрель 1921 в Крыму было уничтожено более 80 тысяч человек». Солженицын утверждает, что в Крыму в этот период было уничтожено не менее 120 тысяч человек. И стоит заметить, — крымчан уничтожали по доносам или подозрению и в последующие годы. И неизвестно — сколько было вывезено из Крыма. «Лагерь под Рязанью считался «близко», этапы туда гнали пешком. И они вообще не доходили до места. Едой осужденных не обеспечивали, они быстро выбивались из сил, да и конвоирам не улыбалось топать тысячу километров. И весь этап расстреливали где-либо в степи, списав трагедию на тиф», — отметил в своей книге В. Шамбаров.
Коммунисты любили пошутить «по-ленински» — в Симферополе в день Пасхи арестовали празднично одетых по поводу праздника гимназисток и погнали их под охраной драить сортиры красноармейцев.
Нет данных, неизвестно — сколько тысяч людей ленинцы расстреляли путем провокаций в портовых и приграничных городах. Например, — объявлялась замаскированная чекистка некая баронесса Штерн якобы из международного Красного Креста и пускала слух, что способна под дипломатическим прикрытием вывезти за границу прячущихся Белых, к ней стали стекаться заинтересованные, и когда набиралась большая группа, то приезжали чекисты и всех расстреливали, попадали под репрессивный каток и родственники несчастных. Таким же образом ленинцы образовывали многочисленные «спасительные» «окна» на границах с Румынией, Польшей, Финляндией.