Террор после 1917. Супертеррор. Сопротивление.

А далее — непредсказуемая жизнь внесла свои коррективы, — осенью 1920 года в крупных городах начались бурные выступления недовольных рабочих, более того — поднялась на отчаянное огромное восстание против захватчиков почти вся крестьянская Россия, и даже отдельные части Красной армии в лице кронштадтцев восстали, явно осознавая, что идут на верную смерть, — и это грозило поднять на восстание огромную часть Красной армии, состоящую из русских. Россия вспыхнула в отчаянной защите, сражаясь с покорившим её красным вирусом, заразившим мозги. И захватчики оказались в бушующем резко нагревающемся котле, грозящем быстро дойти до кипения.

Ленин прекрасно понимал — необходимо срочно сбивать температуру в ещё не до конца покоренном русском народе, чтобы сохранить власть, остаться у власти и сохранить свою драгоценную жизнь, и начал с самой оболваненной (уже — относительно) своей опоры — с пролетариата, и 4 декабря 1920 г. объявил декрет «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов». Этим дешевым коммунистическим жестом немного «пара спустил» и температуру негодования понизил. В реальности — какой может быть бесплатный отпуск продуктов, которых крайний дефицит, и в стране смертельный голод? Кстати, как мы уже рассматривали ранее, — Ленин уже давно практиковал в Центрожиде бесплатное распределение для «своих» шикарных кремлёвских пайков.

Второй акцией для успокоения негодующих рабочих Москвы и Петрограда было объявление Центрожидом с 1 января 1921 года бесплатного проезда по городу общественным транспортом и бесплатные коммунальные услуги. Но и эта подачка не дала ожидаемого эффекта, — рабочие организовали массовые забастовки и митинги именно после этого — в феврале-марте 1921 г., которые были потоплены большевиками в крови.

К этому времени — к 1921 году заканчивалась реформа концлагерей, созданы Северные лагеря, в которых работали по принципу знаменитого еврейского «гения» Нафталия Френкеля: «от заключённого мы должны взять всё в три месяца», после чего заключённый мог спокойно умирать от переутомления, голода и болезней. «В последствии я окончил Рабфак, Институт, неплохо продвигался по службе, побывал во всех уголках необъятного Советского Союза, — можно прочитать воспоминания свидетеля тех лет в книге Андрея Дикого. — И всюду и везде, до самой войны, видел одно и тоже: «они» распоряжаются, казнят и милуют, командуют, а «наши» — ишачат, надрываясь, и не смеют и пикнуть. Только молча, исподлобья посмотрят на какого-нибудь Френкеля, который в синем салон-вагоне, сияющем электричеством, проносится по великой сибирской магистрали, проверяя им же организованные лагеря принудительного труда, в которых его единоплеменники, если и есть, то только на командных должностях. Так было почти до самой войны».

Уверен, что Ленин много раз раздумывал над другими вариантами, кроме рабовладельческого-концлагерного, ибо он сомневался в высокой производительности русских крестьян в этих условиях нового коммунистического крепостничества в 20-м веке(!), что этим тираническим способом управления можно решить большую опасную проблему — «накопившуюся» к 1921 году в результате политики Ленина в торговле с начала 1918 года и Гражданской войны — страшный голод. В конце 1917 г. — начале 1918 г. Ленин применил голод как страшное эффективное оружие против русской интеллигенции, а теперь, спустя три года, масштабный голод хватал за горло самого Ленина, грозя отобрать у него власть, поднимая против него голодных рабочих и гибнущих от голода ограбленных «до нитки» крестьян. Началась дискуссия об эффективности различных способов управления покоренным народом, которая перенеслась весной 1921 года на Х съезд РКП(б).

Ленин предлагал уже начать сочетать «гибкие» способы управления, а Л. Бронштейн настаивал на применении старых подходов и на Х съезде фактически повторил в более краткой форме свою прошлогоднюю речь на 9-м съезде Компартии «С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность будет караться тюрьмой и смертью». Как видим, герой наших современных учебников для школьников и любимец современной Российской Академии Наук и министра Фурсенко — Лейба Бронштейн-Троцкий настаивал на том, чтобы покоренный русский народ превратить в рабов, в рабочий скот для торжества «мировой революции», мировой гегемонии и не только...

А Ленин уже осторожно предлагал попробовать более мягкие варианты управления. Если помните, — в предыдущих книгах этой серии я цитировал выдающегося немецкого мыслителя Артура Шопенгауэра, который объяснял два равных(!) варианта достижения цели, победы над каким-то народом: первый — это грубой силой, насилием, а второй — достижение этого же результата, но с помощью обмана, когда обманутые люди якобы сами выбирают, якобы сами принимают решения и что-то делают, но, сами того не замечая, — «льют воду (свою энергию, труд и жизни) на мельницу хитрых и коварных «мудрецов», это высший пилотаж злых, черных сил. Так вот — Бронштейн настаивал на первом варианте, а Ленин уже предлагал второй. И чашу весов в этой партийной дискуссии склонило внезапно грянувшее восстание Красной армии в Кронштадте, в воззвании Временного революционного комитета которого были такие отчаянные слова:

«Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держит в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в состоянии вывести её из состояния общей разрухи».

И в это время ещё во многих местах продолжалась война с русскими крестьянскими армиями, и было понятно, что еврейские «гениальные» военачальники — Тухачевский, Блюхер, Якир и пр. — всех крестьян не перестреляют и военными отравляющими газами не перетравят, и когда опять восстанут против Центрожида выжившие — непонятно. Плюс потрясающий масштабный голод.

В этой ситуации выбора не было, Ленину необходимо было расслаблять рабовладельческие цепи ради своего же блага. И хотя делегаты съезда с удивлением обнаружили резкую перемену — уверенные слова Ленина о необходимости перехода к какой-то «новой экономической политике», которая является уступкой власти крестьянству, но ведь многие из них были русские, не в пример Бухарину, Калинину или Петровскому, — видели ужасную трагедию своего народа и желали перемен к лучшему, поэтому с одобрением восприняли уступку Ленина, который довольно откровенно объяснил и коварно предупредил:

«Мы открыто, честно, без всякого обмана, крестьянам заявляем: для того чтобы удержать путь к социализму (читай — чтобы удержать свою власть, чтобы удержаться у власти. — Р.К.) мы вам, товарищи крестьяне, сделаем целый ряд уступок, но только в таких-то пределах и в такой-то мере и, конечно, сами будем судить — какая это мера и какие это пределы» (т. 42 с. 192).

Последнюю часть этой загадочной мудреной фразы вы сможете в полной мере понять, когда Ленин начнет её пояснять своими действиями. Эти действия мы обязательно рассмотрим немного позже в этой главе, а пока обратим внимание на обиженного тирана и фашиста Бронштейна-Троцкого и самое громкое «достижение» Ленина.

НЭП в промышленности

Когда рабовладельческий концлагерный вариант «развития» России Бронштейна не был принят, не получил достойного прогресса, то он психанул и в апреле 1921 года отказался руководить ж.д. ведомством. Вероятно, устал от борьбы с душными амбициозными и наглыми руководителями ж.д. — своими же из Бунда, а призывать рядовых русских железнодорожников к дисциплине и производительности старыми надежными способами — расстрелами и концлагерями в свете новой партийной политики — было уже некстати, устарело. А по-другому руководить Бронштейн не умел.

К тому же Ленин в рамках этой дискуссии унизил — решил разъяснить публично членам партии непонимание момента вождем Бронштейном и его единомышленниками, — и написал работу «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках т.т. Троцкого и Бухарина», а затем «О единстве партии». На его счастье — у него была ещё вся Красная армия в подчинении, где он мог «отвести душу», и потихоньку готовил третий поход на Польшу за «мировой революцией» — развивал местное подполье, засылал диверсионные группы и т.д. — в 1923 году планировалась ещё одна попытка. Но Бронштейну всё-таки очень хотелось поучаствовать в «мирном строительстве», и он выбрал, по его мнению, главный приоритет — стал курировать планирование строительства Днепрогэса. И здесь невозможно пройти мимо знаменитого «достижения» Ленина — ГОЭЛРО. Кто-то из коммунистов с ужасом и злостью может обо мне подумать — ничего святого, даже на ГОЭЛРО замахнулся. А история с ГОЭЛРО несложная и короткая.