Тёщин подарок

Подумав и взвесив все за и против, девушка решила, что нужно идти на поклон к Боярскому. Ей с ним жить. Поэтому и нужно привыкать решать проблемы с его помощью. Вечером того же дня девушка негромко постучала в двери мужской спальни. До этого она рассчитывала, что поговорит с ним за ужином. Да только он пришел очень поздно. Она к тому времени успела и поесть, и посуду за собой прибрать. И даже задремала, пока ее не разбудил шум в соседней комнате.

– Максим, можно к вам! – уточнила, прежде чем войти. – У меня есть очень серьезная просьба.

– Да, заходи, – тут же отозвался мужчина. Он стоял посреди комнаты в домашних штанах и вытирал волосы полотенцем. Еще пару недель назад он бы не стал ничего на себя надевать. Львовна по вечерам его не беспокоила и из своего флигелька нос не показывала. А сейчас рядом жила молодая девушка. И, как показал опыт, штаны он надел не зря. – Ты что–то хотела?

– Да, понимаете, у меня возникла некоторая проблема. Дело в том, что у меня нет ни копейки российских денег. А ваша домработница сказала, что евро в местном магазине не принимают, – торопливо объяснила Кристина свою просьбу, словно боялась, что ее не дослушают до конца. А по факту ей было неудобно и из–за своей проблемы, и из–за того, что она не могла отвести взгляд от рельефного голого торса мужчины. Особенно привлекали взгляд руки, под кожей на которых перекатывались упругие мышцы пока он вытирал волосы.

– В наш магазин даже с рублями лучше не ходить! – фыркнул Боярский. – В нем лишь чупа-чупсы, полуфабрикаты да усатая продавщица. Иногда хлеб завозят.

– В смысле усатая? А некоторые женские принадлежности продаются? – девушка сильно покраснела. В ее планы совершенно не входило давать объяснения о том, что ей требуется.

Максим чуть было не воскликнул: «Тебе прокладки, что ли, нужны?». Да вовремя прикусил язык, поняв, что этим смутит ее еще сильнее. Затем вздохнул и уточнил:

– Тебе срочно нужно или до утра терпит?

Она задумалась, произвела в уме кое–какие расчеты и сказала:

– Думаю, вполне терпит до завтрашнего вечера. Было бы здорово, если бы вы меня свозили в ближайший приличный магазин и поменяли евро на рубли.

– Девочка, какие евро? – глаза мужчины негодующе сверкнули. – Ближайшее время ты находишься на моем полном обеспечении. И не нужно возмущаться!

Она хотела было возразить, что у нее есть содержание. Но в итоге спорить не стала. Все же совсем чужая страна. И что ждет впереди, пока непонятно.

А он достал карточку и протянул ей:

– Возьми. Там лежит небольшая сумма на первое время. Постараюсь не забыть пополнить баланс. А пока завтра с утра сходишь до местного магазина и сама посмотришь, чем он торгует. А вечером я свожу тебя по торговым центрам в город.

Она поблагодарила, кивнув в знак благодарности, и уточнила:

– Вы ужинали? Может вам еду разогреть?

Он как–то растерялся, поправил рукой волосы, спешно водрузил очки на нос. Перед душем Макс оставил их на тумбочке. И виноватым тоном ответил:

– Спасибо, я уже поел! Ты очень вкусно готовишь, – затем добавил, сам не понимая зачем, – Бронислава Львовна тоже хорошо готовила. И постоянно баловала меня домашней едой. У вас, наверное, это наследственное!

– Увы, – вздохнула девушка, – точно этого мы уже никогда не узнаем. – А затем добавила без перехода:

– А расскажите мне про нее.

– Что ты хотела услышать?

– Все! – она даже невольно подалась вперед, словно ее сейчас посвятят в жуткие семейные тайны. Хотя для Кристины это так примерно и было. – И почему она решила от меня избавиться? По вашим отзывам бабуля была хорошим человеком. Я–то чем ей помешала?

– Помешала? – скривился он, растерявшись от такой постановки вопроса, и пожал плечами. – Нет, к тебе лично она ничего плохого не испытывала. Просто, она хотела счастья собственной дочери, которая умудрилась родить в пятнадцать лет. Мы с тобой уже выяснили, что Бронислава Львовна по факту и сама была матерью–одиночкой. И она не хотела бы повторения такой судьбы для Ирины. Поэтому и решила вопрос столь радикальным методом. Ты была несчастлива с отцом?

– Несчастлива с папой? – то ли удивилась, то ли возмутилась девушка. – Нет, он был замечательным отцом и очень меня любил и оберегал. Мое детство было счастливым. А еще у меня была бабушка Маша, которая в отличие от Брониславы Львовны вложила в меня свою душу и сердце. Только вот мамы иногда все же не хватало…

Она внезапно расчувствовалась, шмыгнула носом и отвернулась к окну, за которым уже собирались сумерки. В мае хоть и темнеет поздно, но время уже подходило к десяти.

Максим подошел со спины, положил ей горячие руки на плечи, склонился к уху и, обжигая дыханием, прошептал:

– У тебя все обязательно будет хорошо!

Кристина повернула голову назад и подняла глаза на стоящего за спиной мужчину:

– Ты обещаешь? – не заметила, как перешла на «ты». Но и он не возражал. Как писал великий Александр Сергеевич: «Пустое вы сердечным ты она, обмолвясь, заменила». Да и он при таком обращении просто чувствовал себя глубоким стариком.

А девушка притихла, удивляясь тому, какими волнительными оказались эти простые объятия. Так и хотелось бы прижаться сильнее к его груди, которая необычно высоко вздымалась, словно Боярский пробежал стометровку. А он лишь радовался, что штаны достаточно широкие и скрывают его реакцию на близость Кристины.

Вернувшись в Питер, Ида задумалась над тем, как ей лучше исполнить предложенное задание. И для начала нужно было просто встретиться с Боярским. Они в этот раз за все дни ее отсутствия так ни разу и не позвонили друг другу.

С одной стороны, в этом не было ничего удивительного. Они и раньше не особо перезванивались во время командировок. Ида сама по себе не была излишне общительной женщиной. Она любила повторять:

– Не знаю, как у тебя, Максим, а у меня работа серьезная. Одна крохотная ошибка может принести море неприятностей невинным людям. Поэтому я не приветствую несвоевременные звонки.

Но или она где–то перестаралась, или он неправильно ее понял. В итоге они никогда не перезванивались во время отъездов. В начале ей это нравилось. Женщина чувствовала себя свободной. И так как ценила свою свободу, ее все устраивало. Да только женские часики тикали. Моложе она не становилась. И в какой–то момент поняла, что свобода, в принципе, уже не нужна. Да менять свои принципы она не желала, надеясь, что поменяется он.

И после того, как Боярский сделал предложение, а она согласилась, посчитала, что вот они нужные изменения. Но прожив почти неделю в первопрестольной, так и не получила ни одного звонка. А это уже напрягало.

Да только преподнести сюрприз, как она сделала в последний раз, тоже не хотелось. Не на такую встречу она рассчитывала. Ида, как минимум, думала, что осчастливит жениха своим тайным появлением в его доме. Да только радости в его глазах не увидела. И секс в тот день был какой–то пресный, не радостный, если так про него можно сказать.