Тёщин подарок

Об этом успели рассказать адвокату девчонки, пока они ждали полицию. Стражи порядка поморщились, переглянулись и со вздохом согласились. Все-таки происходящее было похоже на реальное похищение. И если вдруг окажется именно так, а они не среагировали, то по головке начальство не погладит.

– Хорошо, сейчас переговорю с администратором кафе, – согласился старший полицейский. Вернулся он быстро:

– Пойдемте, сейчас нам покажут записи.

Из-за стола встали все.

– Нет, такую толпу никто не пустит к директору в кабинет! Да и вы просто не войдете, – возмутился он. – Два человека максимум.

Молодежь переглянулись межу собой. В итоге решили, что пойдет Максим и Ирма. Подруги заявили, что она самая глазастая и наблюдательная из них. Герр Клаус признал их правоту. Тем более, что девочку он сегодня даже не видел.

Кабинет, где стоял компьютер, транслирующий записи с камер, был действительно крохотным. Дотошные немцы экономили на всем, на чём это можно было делать. А так как кабинет директора прибыли не приносил, большим его делать причины никто не видел. Максим и полицейский присели перед экраном. Ирма встала сзади. А охранник включил перемотку изображения в обратную сторону.

Вот прошли арабы из-за соседнего столика. Довольные лица, улыбки. Никакого невроза или дергания. Хотя, чего им дергаться? У них, если это были они, всё получилось. Дамы были все на месте: две в хиджабах, третья в чем-то похожем на паранджу.

Затем вышел Керн. Он дергано огляделся по сторонам. И пока ждал такси, все время поглядывал на часы, словно куда-то опаздывал.

– Ваш? – уточнил полицейский, заметив, как закаменело лицо сидящего рядом мужчины. Ирма перевела его слова.

– Наш, – согласился на немецком Боярский. Он не всё понимал, но элементарно ответить мог. Страж порядка кивнул, но комментировать не стал.

И тут появилась странная парочка. На экране шла та самая женщина в хиджабе и четвертый араб, которого в кафе не было.

– У нее Кристинина сумочка! – охнула Ирма.

Кристине спалось плохо. Нет, бессонницей девушка не страдал. Но всю ночь снились какие-то кошмары. И когда она проснулась, но еще не открыла глаза, твердо для себя решила, что крепкие напитки всё же употреблять не стоит.

Говорят, что любовь к ним передается с генами. И если в ней половина была русской крови, то вторая принадлежала тем народам, которые не пьют вообще. Хотя про евреев она уверена не была.

Похлопала рядом с собой в надежде нащупать Максима и попросить принести его попить. Но там никого не оказалось. Пришлось перевернуться на бок и недовольно открыть глаза. И первое желание, которое посетило ее воспаленный мозг, – закричать во все горло. Комната была чужой и незнакомой.

Она очень походила на стандартный гостиничный номер. Большая двуспальная кровать, но с одной подушкой, была до середины заправлена полосатым шелковым покрывалом. И она лежала прямо на этом покрывале.

В углу номера стоял небольшой стол с графином с водой и стеклянным стаканом рядом. Узкая дверь рядом со входной, скорее всего, вела в санузел.

Недовольно кряхтя и ворча, девушка попыталась сесть в кровати. Сделать это было непросто. Матрас оказался чудовищно мягким. Наконец, собравшись и заняв сидячее положение, она обнаружила еще одну странность: ее ноги, как были в перламутровых парадных туфельках, так в них и остались.

Тут же вспомнился старый анекдот про странную связь: почему, когда ложишься спать в туфлях, наутро всегда болит голова?

Сегодня она его сполна смогла оценить. Взгляд перетек выше. Странно, но любимого платья не оказалось. Она была замотана в какую-то непонятную розово-коричневую тряпку, которая путалась между ног и мешала двигаться.

Похоже, что она вчера очень сильно перестаралась с виски. Крепкий напиток, смешанный с колой, оказался на удивление вкусным. И она точно потеряла чувство меры. Максим, очевидно, не смог дотащить ее до дома, поэтому и снял гостиницу. Только, где он ходит сам?

Она кое-как сползла с кровати, добралась до живительной влаги и ополовинила графин, не прибегая к помощи стакана. Жить стало чуть легче.

Чужая тряпка оказалась длинным прямым платьем. В похожих ходили истинные мусульманки, которых в Германии в последнее время появилось немало. Кстати, нужно заметить, что несмотря на строгость наряда, восточные женщины умудрялись выглядеть в них очаровательно. Только Кристина никогда бы не подумала, что это так жутко неудобно.

Чтобы определить, где она находится, подошла к окну. Далеко внизу, словно муравьи, копошились люди, проезжали мимо кукольные машинки. Жизнь Берлина кипела.

Если она правильно определила местоположение, сейчас была в одном из номеров Мариотта. И судя по картинке из окна, номер располагался на верхнем этаже.

Девушка подошла к входным дверям и попыталась открыть. Двери были заперты. Она растерянно огляделась по сторонам. Карты-ключа нигде не было видно. Внезапно за дверью раздались шаги.

– Максим, где ты ходишь? Я давно встала, – окликнула девушка того, кто был в коридоре. Но, как она и ожидала, двери не открылись. Шаги прошли мимо, явно удаляясь.

Странно как-то это все. Последнее воспоминание, которое было четким в ее голове, как она встала из-за стола и отправилась в туалет. Дальше зияла черная дыра. Крис разочарованна сжала кулаки. Не помогло. Тогда молча подошла к креслу в углу и рухнула в него, не понимая, что делать дальше.

Затем неаккуратно повернулась и ощутила боль в левом предплечье. Создалось впечатление, что ее кто-то покусал. Только в Мариотте вряд ли водились постельные насекомые. Она стянула с плеча платье, благо пуговки у ворота позволяли это сделать, и с удивлением увидела припухшее место с красной точкой посредине. Именно так выглядели банальные медицинские уколы.

Ей что, стало так плохо, что вызывали врачей? Тогда ничего нет удивительного в том, что сейчас она чувствовала себя выжатой и хорошенько побитой. Натянула платье обратно.

Снова раздался звук около двери. На этот раз она отворилась, и на пороге показалась женщина, закутанная с ног до головы в розовый шелк. Она поклонилась и сказала по-арабски:

– Одежда для госпожи, – и с этими словами разложила на кровати бледно-зеленое платье и красивый комплект нового нижнего белья.

Но как бы плохо фройляйн Рух себя не чувствовала, она свято блюла принцип, взращенный в ней отцом: не выдавай противнику, что понимаешь его язык.

Поэтому по-немецки рассеянно произнесла:

– Что вы сказали, фрау?

– Простите, мадам, я вас не понимаю! – затрясла головой незнакомка и спешно покинула номер, не забыв при этом запереть двери на замок.

– М-да, похоже, я попала! – обреченно фыркнула Кристина. Напряженные все это время плечи безвольно упали, голова откинулась на спинку кресла:

– Основательно попала.

Но где бы ты ни была, неумытой и в странных мятых нарядах ходить все же не стоило. Девушка встала и поплелась в ванную. Посмотрев на себя в огромное зеркало над раковиной, ужаснулась. Спала она, похоже, неумытая. И черные круги под глазами делали ее похожей на панду.