Тихоня

Это с Елисеем хорошо. Не страшно. А как ушёл, так все, пиши пропало. Ходят всякие, в салон машины заглядывают, а она отнюдь не бронированная… Мне и в самом деле стало не по себе особенно, когда один из пьяных местных жителей сел на лавочку напротив машины и стал разглядывать меня в упор. Ну, вот чего сидит дяденька? Я чуть со страху не всхлипнула. К мутанту надо. К Елисеюшке. Рядом с ним никакие алкоголики не страшны.

В конце концов, решила я – её убил же раньше, авось и сейчас помилует. И решительно вышла из машины. В два шага мимо алкоголика, на бетонные, чуть осыпающиеся ступени закусочной, которой, судя по вывеске, работать осталось полчаса – до десяти. Не буду заходить, тут подожду. Если что, поверещу, он меня спасёт.

– Как дела? – решился на подкат тот самый дяденька.

– Хорошо, - робко пискнула я.

И… шагнула назад. В закусочную, которая прячет от меня мутанта, а с ним ничего не страшно. И сразу поняла, что на улице то светло было. А вот здесь совсем сумрачно. Окна высокие, но немытые, ещё и зашторены частью. Маленькие лампы висят над столами, почти ничего и не освещают. Народу почти нет, а накурено, словно рота солдат на привал остановилась. И пельменями пахнет. Я мамина дочь, и дух хороших пельменей за версту чую. Тут варили хорошие, но не суть. Мутанта искать нужно, так как все немногочисленные посетители на меня смотрят. Я подошла к буфету, за которым худенькая перегидрольная блондинка, голову котоой6венчал высокий поварской колпак.

– Здрасьте, - хорошие девочки первым делом здороваются.

– Здрасьте, - протянула буфетчица в ответ. – Ты что здесь потеряла, чудо в перьях?

– Большого такого, - показала руками я. – Высокий, мускулистый, страшный, лысый почти.

Женщина посмотрела на меня прищуривщись, словно изучая. Господи, чего она меня так рассматривает, будто я в невестки к ней собралась? Я даже занервничала, мутанта не видно, сейчас выставят меня на улицу, к алгоколику, и что делать? Даже решилась вызывать такси, впрочем, денег же нет… маршрутки ещё ходят. Поеду домой, в свою коммуналку, отосплюсь под шум соседей, утром выйду на работу, и забуду все, как страшный сон. Страшно интересный.

– А он знает, что ты пришла?

Я обрадовалась – значит тут он! С энтузиазмом кивнула. Рано ещё домой, да и куда – расписка же у меня, чувствую, как уголок врезается в кожу груди, надо перепрятать в более надёжное место. Фейс контроль я, похоже, прошла, мне показали вглубь зала, там в сумерках пряталась неприметная дверь, вот туда мне и нужно.

Пройти мимо столиков мне хотелось гордо, чтобы никто и не догадался, какая я трусиха, но, кажется не получилось. Да и бог с ним, главное, скорее. Перед дверью я замерла. Потянула её на себя тихонько, прислушалась. Голос Елисея расслышала сразу, и камень с души. Я уже готова была поверить, что он просто сбежал и бросил меня тут вместе с арендной машиной и распиской, в которой наверняка липовое имя.

– Зря, ой зря, - говорил кто-то.

Кто-то – наверняка тут заморыш мужичок. Я удивлена – голос у него глубокий, приятный, почти бархатный. Не знала бы, как он выглядит, вообразила бы сейчас ещё одного принца. Неправильного.

– Поздно, - лаконично ответил мой мутант. – Увяз. Выхода уже нет.

– Выход всегда есть. Ты мимо проходишь с гордо поднятой головой, видеть его не хочешь. Гордость тебе глаза застилает, прошлые обиды…

– Хватит!

Голос Елисея хлестнул по нервам, я даже вздрогнула. Вот каким он бывает, когда перестаёт клоунничать и кривляться. Но такого его я боюсь. Ничего, внутри то все равно мой мутант… Я решительно сделала шаг вперёд, не рассчитала и снесла табуретку, что не мудрено – кабинет узкий, захламленный. Табуретка упала с невероятным грохотом.

Мужчины синхронно повернулись ко мне. О, я знала, каким быстрым и тихим может быть Елисей, поэтому рада, что пусть неяркий свет, но горит, иначе бы уже шею свернул, вон, как напряжен. А у мужчины страшные глаза – чёрные совсем. Хотя, может, освещение…

– Я же сказал, - начал было Елисей, но его перебили.

Сразу много всего случилось.Они оба поднялись, и оба на меня смотрят. Заморыш, так даже хищно, как на добычу. Его взгляд мне нервирует, тем более до спасительной мощи мутанта целая длинная узкая комната, заставленная разномастной мебелью.

– Девочка, - протянул заморыш.

Таким тоном… сразу стало понятно, что вот он наверняка детишек кушает, и плохих, и хороших. И девочек ест точно, хороших. Как я. Я сглотнула, попятилась. Подумаешь, алкоголик снаружи, не самое страшное зло. Елисей сделал шаг ко мне, и я к нему, скорее бы сократить эти миллионы метров между нами. А потом что-то трахнуло и вдруг темно стало.

Звук бьющегося стекла, даже крики где-то на заднем фоне. Меня хватают за руку, и я не глядя знаю – Елисей. Закрывают собой, брызжет стекло, горячее стекает по моей руке. Кровь, наверное, отстраненно думаю я. А ещё – может, стоило посидеть в машине?

Потом резко становится тихо. Совсем тихо. Я открываю глаза. Виднеется прямоугольник высокого окна, оно и правда разбито, шторы свисают бес жизненными тряпками. Больше ничего не видно – темно. Я чувствую на своей щеке дыхание Елисея, а значит, все не так страшно, как мне кажется.

– О боже, какой мужчина!

Тишина нарушается внезапно, карман Елисея вибрирует и надрывается, словно телефон хочет вырваться на свободу, дабы воспеть незнакомого идеального мужчину. Всё так нелепо, что я начинаю истерически хихикать, но ладонь Елисея накрывает мой рот. Лучше бы телефон выключил, право слово.

Я приподняла руку, ту самую, что казалась целой и полезла в задний карман к героически на мне лежащему мутанту. Тот на меня цыкнул, но я внимания не обратила. Зато обратила внимание на задницу. Она оказалась неожиданно… кругленькой, а вот поглялишь и не скажешь даже. Упругая такая, я даже ущипнуть попробовала, но Во-первых джинсовая ткань плотная, а во-вторых Елисей вполголоса обещал оторвать голову. Знаем, проходили. Я вздохнула и телефон вытащила. Номер телефона был естественно, не знакомым. Стоило мне на него посмотреть, как навязчивая мелодия оборвалась и телефон умолк.

– Выключи, - сказал, уже не таясь и не шепча Елисей.

– Угу, - ответила я.

Но выключить не успела, Елисей с меня скатился, Рывком поставил на ноги, у стремился к окну разбитому, и меня за собой поволок. Поставил в углу, сам выглянул. Приглушённо выматерился. А у меня шок откатил, и внезапно я поняла, что у меня и правда кровь, я ранена, возможно умираю, что здесь наверняка бомбу взорвали, я чудом уцелела, и наверняка – ненадолго!

– Мутантушка, - проскулила я. – Родимый. Отвели меня в машину, я буду умницей, я закроюсь и буду сидеть тихо тихо!

Елисей подошёл к окну уже без утайки. Потом за мной вернулся и снова за руку меня потащил. Через окошко. Сначала поставил на подоконник, потом перепрыгнул сам, а уж после меня и снял. Я обернулась – в открытую тёмную дверь кабинетика уже заглядывали зеваки. А на улице стало ещё темнее и страшнее.

– А где дяденька? – вдруг вспомнила я.

– В окошко ушёл, - со злостью буркнул Елисей. – Пока мы на полу лежали.

А на полу мне не понравилось, не хочу больше.

– В машину?