Тьма и свет

— У вас есть магическое образование? – спросил он. – Диплом? Разрешение на использование силы?

Я отрицательно покачала головой и Шуйский нахмурился.

— Кто занимался с вами? Кто помогал развивать магию? – Бывший служитель веры откинулся на спинку высокого стула, продолжая изучать меня взглядом. Теперь Анатоль смотрел иначе. Я поняла, что заинтересовала его. Мужчина не стал причитать по поводу опасности, которую несла тьма. Он не понаслышке был с ней знаком.

— Разве мы не можем взять Софью без образования? – уточнила Капа. – Она ведь не ведьма, — продолжила рыжая. – Это к ведьмам существуют определенные требования. А она…

— Она темный маг, — прервал Капитолину Анатоль. При этом он так посмотрел на Гаркун, что рыжая прикусила язык. Было заметно – хозяин кабинета не нуждается в подсказках и советах. Он сам принимает решения.

— Расскажите о себе, — попросил Шуйский. – Я должен знать все.

Я прокашлялась, прочищая горло. Успела подумать, что все оказалось на деле не так просто. Устроиться в агентство, возможно, не получится. Что, если этот Анатоль не захочет связываться с самоучкой?

— Меня обучала матушка, когда еще была жива. — Я первым делом ответила на вопрос мага, что еще висел озвученный в воздухе. – Она хотела, чтобы я училась. Я должна была поступить в академию, но матушка умерла, а отчим решил, что не стоит тратить огромную сумму на учебу. Девица, по его мнению, годна лишь на то, чтобы быть женой, управлять домом и рожать детей.

Шуйский не сказал ни слова, и я продолжила. Рассказала о том, что матушка скрывала мою темную магию. Запрещалось мне говорить и о способностях видеть призраков. Нет, отчим был в курсе, что его падчерица обладает даром, но не интересовался, каким именно. Все открылось, когда он отвез меня в монастырь к приорессе Гертруде.

Я говорила много, но по делу. Рассказала о своем наследстве. О предположениях, которые считала верными, что отчим желает получить все мои деньги и ради этого спрятал меня в обители.

Анатоль слушал молча и лишь смотрел на меня удивительным, немигающим взглядом. А когда я закончила рассказ, еще почти с целую минуту молчал размышляя.

— Она нужна нам, — решилась Гаркун.

— Капа, — резко посмотрел на рыжую Шуйский. – Не помню, чтобы я давал тебе слово.

Она тут же потупила взгляд, показавшись мне подозрительно покладистой.

— Вас будут искать, — наконец, произнес светлый маг. Он поднялся из-за стола. Заложив руки за спиной, прошелся по кабинету, вызывая во мне волны тревоги.

Не возьмет, подумала я с отчаянием. На кой ему сдались проблемы? А ведь проблемам быть, это как пить дать. Монахини в поисках меня обрыскали весь лес! Не думаю, что приоресса отступится. Видимо, очень нужны обители матушкины деньги.

— Вы подписывали какие-нибудь бумаги в монастыре? – Обернувшись, Анатоль посмотрел на меня в ожидании.

— Нет. — Я покачала головой. – Но мне еще нет двадцати одного года. Пока все решает опекун. Он и подписал все, что требуется. — Я не стала лгать – не видела смысла.

— Сколько вам сейчас? – последовал ожидаемый вопрос.

— Двадцать, — ответила, подумав о том, что в мои годы у матушки уже была я. Мама очень хотела видеть меня образованной, составившей удачную партию, матерью и женой. Но не судьба.

— Анатоль. – Капа снова не удержалась. — Мы же ее не выставим вон? Николай так ни за что бы ни сделал. Ее же превратят в монахиню насильно! Тебе, как никому другому, известно, что такое служить богам без веры в сердце и без призвания. Ты…

— Тише, Капитолина, — почти мягко прервал ведьму Шуйский.

— Хорошо. — Она подняла руки в извиняющемся жесте.

— Сегодня госпожа Воронцова останется у нас. Мне надо подумать, что делать дальше. Если бы вам был двадцать один год – это бы многое упростило, — он бросил выразительный взгляд на рыжую. – Пока ступайте.

Я поняла, что задержала дыхание, когда Шуйский размышлял. В сердце затеплилась надежда. Гаркун поднялась со стула, взяла меня за руку и повела из кабинета в коридор. Уже оказавшись за дверью, она наклонилась ко мне и шепнула:

— Не переживай. Анатоль что-то придумает, я уверена.

Я зачем-то кивнула, а про себя вздохнула, отчаянно надеясь разделить с ведьмой эту ее уверенность. Но, сделав несколько шагов по коридору, остановилась, со стыдом вспомнив, что так и не рассказала Шуйскому о темной душе, оставшейся за порогом дома. Бросив извиняющийся взгляд на Капитолину, я решительно вернулась и постучала в дверь кабинета. А услышав короткое «да», потянула ручку и, открыв дверь, вошла.

Анатоль, продолжавший сидеть за столом, вскинул голову, посмотрел на меня и спокойно спросил:

— У вас что-то еще?

— Да, — кивнула я и оглянувшись, увидела, что Гаркун осталась стоять на месте. Это было к лучшему. Не все же ей ходить за мной подобно няньке.

— Проходите. — Бывший священнослужитель указал мне на стул, еще помнивший тепло моего тела. Затем, когда я присела, Анатоль взмахнул рукой, и дверь в кабинет медленно закрылась. Мы остались наедине.

— Дело в том, — начала я решительно, — что я пришла к вам не одна. Со мной спутница.

Шуйский улыбнулся одними глазами – оказывается, он и так умел.

— Душа, которая сидит на пороге дома? – спросил маг спокойно.

Я пораженно открыла рот.

— То есть? – уточнила удивленно. – Вы же не видите души. По крайней мере, мне так казалось…

— Она темная, — объяснил Анатоль, — и представляет собой угрозу. Темные души я чувствую преотлично.

— Тогда… — Я замялась, но все же решила спросить, ощутив готовность мужчины к диалогу. — Отчего вы не заметили присутствие призрака старика?

Шуйский и вовсе улыбнулся. Улыбка у него была приятной, и я поняла, что мне нравится, как улыбается этот человек. Он сразу изменился. Строгость и налет мрачности уступили под каким—то светом, который излучал хозяин кабинета.

— Кто сказал, что я его не заметил? – спросил он спокойно.

— Значит, вы просто не хотели браться за эту работу? – осенило меня.

— Скажем так, агентство не занимается уничтожением и изгнанием светлых душ, — объяснил Анатоль. – К тому же, мне не понравились заказчики. У меня есть определенные принципы. Эти двое молодых… — Он усмехнулся и продолжил: — Молодых людей всю жизнь жили за счет старика-отца. Это я понял, даже не общаясь с призраком, который, кстати, не может говорить. Старик при жизни был немым, таким же остался и после своей смерти.