Тьма и свет

— Тогда…– продолжила я неуверенно, а про себя подумала: "Так вот почему старик все время молчал!"

— Теперь нам придется заняться делом купца, — мягко перебил меня Шуйский. – Но сейчас речь не о том. Вы пришли поговорить о темной душе?

— Да. — Почти не надеясь на удачу, я поведала светлому о своей встрече с Малой. Рассказала и о том, что темная душа помогла мне выбраться из леса к людям. Анатоль выслушал меня, затем произнес:

— С вашей стороны было неосмотрительно заключать подобную сделку.

— Она не кажется мне опасной, — ответила я и осеклась, снова вспомнив острые когти, вытянувшиеся из рук цыганки.

— Она жаждет мести и, возможно, имеет на это право. И все же я бы не хотел видеть никого подобного рядом.

Услышав приговор, я вздохнула. Значит, Мале не жить в особняке, поняла я. Следует пойти и сказать об этом цыганке. Она ведь ждет. С моей стороны будет просто подлостью отправиться спокойно спать, оставив Малу в неведении. Да, Капитолина права, рассуждая, что цыганка давно мертва и что ей не страшны непогода и отсутствие крыши над головой. Но совесть внутри меня убеждала поступить правильно.

— Я вас поняла. — Вздохнув, я поднялась на ноги.

— Что вы поняли? – спросил маг, следя за мной серым взглядом. – Я не сказал, что не впущу ее. Я просто высказал свои мысли, но не понаслышке знаю, что темное не всегда темное, как и светлое порой не несет в себе добро. – Он поднялся из-за стола и добавил: — Идемте, покажете мне свою знакомую.

— Ее зовут Мала, — выпалила я быстро. – Она цыганка.

— Я помню.

Мы вышли из кабинета. Капитолина стояла на месте и ждала меня. А увидев в компании Анатоля, вопросительно приподняла брови.

— Мы идем к Мале, — пояснила ведьме, и она лишь пожала плечами, явно считая безумием общение с темной душой.

Ступая шаг в шаг за Анатолем, я смотрела то на его широкую спину, то на ковровую дорожку, стелящуюся под ногами. Еще я пыталась понять, какие эмоции ощущаю при этом. В итоге сделала вывод, что мне уютно в агентстве. Возможно, мне здесь даже понравится. Правда, сейчас важно спрятаться от монахинь обители. В идеале мне бы дождаться дня рождения, вернуться домой и заявить о своих правах. Пока я не написала отказ от наследства, оно все еще принадлежит мне. Вот только тревожно сжимающееся сердце твердило: все не так просто. Приоресса и опекун не откажутся от денег. Меня ищут и найдут. У веры много последователей, так что это всего лишь вопрос времени. Станет ли Шуйский помогать? Рискнет ли ради незнакомой девушки вступить в противостояние с обителью?

У меня было слишком много вопросов и надежд. И слишком мало ответов.

Спускаясь по широкой лестнице, я увидела призраков, одетых, как горничные. Женщины проплыли мимо, поздоровавшись с Анатолем. Он кивнул в ответ, продолжая спускаться. Я же снова удивилась, так как увидела, что у светлых душ в руках было постельное белье. Нетрудно догадаться, куда отправились призраки, но вот как они могли держать все эти пододеяльники и простынь?

Анатоль пересек холл, рывком открыл дверь, впуская в особняк холодный воздух. Вышел, прислушиваясь к своим ощущениям и почти безошибочно направился в сторону, где сидела Мала.

Поспешив за мужчиной, я поймала взгляд цыганки, который она устремила на приближающегося Шуйского.

— Поговорим? – спросил Анатоль, остановившись неподалеку от души.

Темная поднялась на ноги. Прищурив глаза, опустила руку с дымящейся трубкой и ответила:

— Поговорим, аллесианец.

Трубка исчезла в складках ее одежды.

— Я знаю о вашем договоре с госпожой Воронцовой, — заложив руки за спину, сказал Шуйский, устремив взгляд в сторону, откуда раздался голос призрака.

— Девчонка не обманула старуху, — хихикнула Мала и одобрительно кивнула. – Да. Сделка была. Я ей помогла. Теперь ее очередь.

— Чего ты хочешь? – спросил Анатоль. – Я не могу впустить тебя в этом дом, не убедившись, что ты не причинишь вред его обитателям, — добавил он. – И сразу предупреждаю, с темными у меня разговор короткий.

Мала перестала улыбаться. Она подлетела ближе к светлому магу и, к моему удивлению, Шуйский тотчас отступил в сторону. Он поднял руку, выставив ладонь в сторону темной души, и я увидела полившийся из руки свет. Он походил на солнечный. Был такой же яркий и несущий тепло.

Цыганка фыркнула и отвела руки за спину. Я же только теперь увидела, что ее пальцы вновь венчали острые когти. Такими же она угрожала мне в лесу, демонстрируя свою силу.

— Я не желаю никому из вас зла, — прошелестел голос призрака. – Я ищу того, кто меня убил. И поверь, аллесианец, это все, что меня волнует. Меня убили подло, жестоко. Меня убили ни за что, — прорычала Мала. – Я имею право на месть. Я не приверженец вашей веры. Моя мне говорит: поступай с мерзавцами так, как они поступили с тобой.

Шуйский некоторое время размышлял над услышанным. Затем коротко кивнул.

— Хорошо. Ты сможешь жить в доме, но держись подальше от моих людей. И веди себя так, чтобы я не пожалел о том, что позволил тебе войти в агентство.

Мала кивнула, но, вспомнив, что Анатоль ее не слышит, прошептала:

— Ты не пожалеешь, аллесианец.

— Поживем, увидим, — коротко ответил Шуйский и, развернувшись на каблуках, подошел к дому. С интересом наблюдая за его дальнейшими действиями, я проследила, как мужчина, вместо того чтобы открыть дверь, прижал к ней ладонь, а затем приказал, обращаясь к темной душе: — Проходи. Дом запомнит тебя.

Просить Малу дважды не пришлось. Она, кажется, понимала больше, чем я в этом странном ритуале. Я же увидела, как стены дома вдруг пошли тонкой паутиной. Из руки Анатоля полился свет, и этот свет наполнил паутину, как кровь наполняет сосуды.

Призрак прошел сквозь стену и свет погас. Анатоль качнулся, но тут же повернул голову и посмотрел на меня. Не уверена, что он был доволен тем, что уступил Мале. Возможно, он вообще не был доволен из-за нашего появления в агентстве. Пока от меня только хлопоты, поняла я, и тут же пообещала себе, что буду помогать Капе и остальным в их нелегком деле. Лишь бы Шуйский принял меня в ряды своих людей.

— Проходите. — Распахнув дверь, Анатоль отступил в сторону и сделал приглашающий жест. Я вошла и первым делом увидела Малу – темная душа зависла в пространстве холла и с любопытством осматривалась вокруг. Затем она с важным видом достала верную трубку, затянулась призрачным дымом и произнесла:

— Мне нравится. По крайней мере, здесь свободнее, чем в самом большом шатре моего табора.

Услышав подобные слова, я спрятала улыбку, понимая, что старая цыганка вряд ли могла бывать в домах, подобных этому. Кочевой народ знает только небо, опрокинутое над головой вместо потолка с лепниной, да деревья, которые служат стенами в их домах. И еще вечная лента дороги перед глазами, которая стелется от первого до последнего шага цыган.