Тьма и свет

— Папаша здесь? – Борис схватил меня за плечо, требовательно развернул к себе лицом. Наши взгляды перекрестились. Я повела плечом, сбрасывая наглую руку, но Путятин не собирался отпускать меня. – Спроси у него, где наше наследство! Скажи, если он не признается, куда все спрятал, дом и лавка пойдут с молотка. Все, чего он достиг за столько лет работы, пойдет прахом, — припечатал купеческий сын.

Я посмотрела на равнодушное лицо Иоанна Гавриловича, понимая, что старик и не собирается отдавать нажитое сыновьям. Вот уж не знаю, решил ли он их проучить, или что еще, но понятно одно: если душа задержалась на грешной земле, значит, у Путятина осталось какое-то незаконченное дело. Связано ли оно с сыновьями, или с призраком ребенка, это и надо понять.

— Ваш сын хочет знать о своем наследстве, — сказала я, обращаясь к призраку.

Старик посмотрел на Бориса, затем, прищурившись, полетел обратно в дом. В этот раз он не стал проходить через стену.Приблизившись к двери он подождал, когда мы все подойдем, и только после этого вошел в дом.

— Он что, не хочет рассказывать? – уточнил нетерпеливый Борис. Он едва не рычал от нетерпения. Я же пожала плечами, следуя за стариком, уже предвкушая долгую прогулку по дому. Призрак не спешил открывать свои тайны. А заставить его отвечать на мои вопросы, я пока не могла.

На втором этаже нас встретил Анатоль. Шуйский закончил свои дела в кабинете и шел к нам навстречу. Он интуитивно обогнул летевшего прямо на него, призрака, и вопросительно посмотрел на нас с Капой.

— Есть успехи? – спросил светлый маг.

— Мне кажется, что меня водят за нос, — выступил вперед Борис. – Мы бегаем из комнаты в комнату. – Путятин—младший смерил меня злым взглядом. – Я вообще не уверен, что ваша сотрудница что—то видит.

— Хорошо, — кивнул Шуйский. – Оставайтесь здесь, Борис Иоаннович. Когда мы получим результат, я вам сообщу, — сделал попытку аллесианец.

— Так я и доверил вам батюшкины скарбы. — Борис не собирался отступать. Он был напряжен, как струна и недоверчив, как дикий зверь.

— Тогда просто не мешайте, — не выдержала я. – Иначе сами будете искать свое наследство, — добавила резко и увидела, как в глазах Анатоля вспыхнули одобрительные искорки. Это придало мне уверенности, и за призраком старика я пошла уже быстрее, намереваясь добиться своего.

Вот Путятин прошел через одну комнату, затем вышел в коридор и полетел к узкой лестнице, ведущей на чердак. Уже на ступенях он остановился и выставил вперед ладонь. Я нахмурилась, но когда светлая душа показала на меня и пригласив последовать за собой, остальным велела оставаться на месте, я так и поступила.

— Он будет говорить только со мной, — объяснила Шуйскому и принялась подниматься наверх.

— Э, нет, — бросился было вдогонку Борис, да только ему не позволили. Анатоль ухватил купеческого сына поперек туловища, удержав на месте.

— Идите, Софья, — велел он мне.

— Так не пойдет! – возмутился Борис, да только Анатоль и не подумал его отпускать. Поставив мужичка на пол, Шуйский преградил ему путь.

— Не надо всех грести под одну гребенку, господин Путятин. Никто не отнимет у вас то, что вам принадлежит.

Это были последние слова, что я услышала до того, как скрипнув за моей спиной закрылась дверь чердака.

Внутри оказалось темно. Только в нескольких шагах впереди, в круглое, затемненное окно, пробивался тусклый свет. Призрак подлетел к старому сундуку и, опустившись на него, в ожидании посмотрел на меня, словно предлагая: «Поговорим?»

«Поговорим!» — подумала я и огляделась.

Кажется, на чердаке давно никто не бывал. Здесь хранились какие-то картины, завернутые в ткань, стояли ящики, полные глиняных горшков, углы затянули паутиной трудяги-пауки, а еще в воздухе висел запах сырости, будто мы сидели не на чердаке, а в подвале. Я заметила несколько портретов, сваленных в беспорядочную кучу. Не удержавшись, наклонилась и увидела лицо молодого мужчины, обнимавшего красивую женщину с толстыми косами. Еще на другом портрете был изображен тот же мужчина, но уже старше. Он сидел на стуле — на его коленях устроились два мальчугана погодки. Наклонившись, я подняла следующий портрет – на нем мужчина был изображен уже один, и теперь я могла без труда узнать Иоанна Путятина, призрак которого находился рядом.

Скользнув взглядом дальше, отметила сваленные в кучу книги и одежду. В отличие от остальных вещей, портреты, книги и одежда еще не были покрыты тонким слоем пыли. А значит, они оказались здесь недавно. Нетрудно было догадаться, что это вещи Иоанна Гавриловича. Сыновья выкинули их, избавившись с легкостью даже от памяти о своем недавно ушедшем отце.

На сердце стало грустно. Я подумала о своей матушке, которая любила меня, и об отце, которого, увы, не знала. Но хватит предаваться грусти. Я не за тем сюда пришла.

— Мне поручено узнать у вас, где находится наследство, — призналась я и старик вздохнул.

— Можно, я буду задавать наводящие вопросы? – предложила альтернативу. – Если ответ будет «да», просто кивните головой. Если нет, покачайте.

Призрак улыбнулся. В первый раз после нашей встречи и кивнул. Обрадованная, я спросила:

— Можете показать, где спрятали наследство?

Улыбка покинула губы старика. Он покачал головой.

— Вы не хотите, чтобы его получили ваши сыновья? – предположила, и Иоанн кивнул. Это усложняло дело. Если мы не узнаем, где спрятано то, что так ищут братья Путятины, нам не заплатят. Получится, что я не справилась, а значит, мне нет места в агентстве. И все же, я понимала светлую душу и ее нежелание отдавать нажитое таким детям. Ни Борис, ни Влас не оценят. Они даже сейчас не проявляют ни капли уважения к старому отцу.

Тут призрак вскинул руку, привлекая мое внимание, а затем подошел к окну и показал мне на темное стекло. Я непонимающе сдвинула брови, а старик сложил губы трубочкой и сделал вид, словно дышит на стекло.

— А вы сможете? – удивилась я, уже догадавшись, что от меня потребует Путятин.

Он кивнул, и я подтянула один из ящиков к стене, поднялась на него и дыхнула в окно. Призрак вмиг оказался рядом, поднял руку и пальцем принялся водить по помутневшей поверхности стекла. Нет, писать он не смог – палец души просто проходил через препятствие, но от холода, который источал призрак, нагретая моим дыханием мутная поверхность на миг изменилась. На ней проступили буквы, и я прочла:

— Пусть отдадут все, что имеют…

Секунда и стекло снова стало чистым.

— Что отдадут и кому? – не поняла я.

Старик показал мне на окно, и я снова дыхнула. Он повторил хитрый маневр и на стекле проступили буквы, сложившись в фразу. Прочитав ее, я посмотрела на старика, удивленно приподняв брови. А он лишь развел руками и указал мне на дверь.

***

— Что? – Борис разве что молнии не метал. – Я должен продать все, что сейчас имею, свой дом, экипаж, и отдать вырученные деньги не пойми кому?

Он впился в меня долгим злым взглядом, в котором сквозило неприкрытое подозрение.

— Что, если вы лжете? Что, если просто решили пустить меня по миру? – спросил Путятин.

— Я передала вам то, что сказал ваш отец, — стараясь держаться спокойно, я все же опустила взгляд, поймав встречный, полыхающий недоверием.

Мы сидели в кабинете Бориса Иоанновича. Старший Путятин полыхал праведным гневом, а вот младший… Младший, призадумавшись, смотрел куда—то в пространство, а старик—призрак, зависнув за спиной Бориса, лишь качал головой, словно говоря: «Что и требовалось доказать!»