Тьма и свет

— Да, — кивнула я и проследила, как существо, которое являлось моим отцом, исчезает в мареве чужого мира. А затем время продолжило свой бег. Агенты ожили, зашевелились. Нас с Шуйским заметили, и только я одна не видела и не слышала ничего, кроме Анатоля. Склонившись над аллесианцем, я посмотрела в его глаза, радуясь, что он снова со мной. Что дышит. Что живет!

Губы Шуйского тронула улыбка. Он вдруг поднял руку, и я только теперь заметила, что его пальцы сжаты в кулак.

— Я все слышал, Софья, — проговорил аллесианец и, тяжело подняв руку, разжал пальцы, показав мне то, что лежало на ладони.

Монета. Если я не ошибаюсь, та самая монета, которую Анатоль бросал в колодец в день, когда мы гуляли по городу после посещения академии. Но как…?

Я вспомнила странные вкрапления во тьме, в которой плавала душа Анатоля. И все встало на свои места.

Теперь я знала, где обитает Проводник и как к нему добраться, если понадобиться. Только понимала еще и то, что вряд ли захочу снова увидеться с отцом, которому не нужна.

— Мое желание почти сбылось, — прошептал Анатоль.

— А что ты загадал? – просила я и голос дрогнул.

Нас обступили со всех сторон. На Шуйского посыпались один за другим вопросы. Но он смотрел только на меня, а я на него. И постепенно агенты все поняли и отошли.

Где-то рядом была и Мала. Не сомневаюсь, в этот момент темная душа радовалась за меня. Как жаль, что я ее больше не вижу. Стоило Проводнику покинуть подвал, как исчезли чары, связывавшие нас и остаток моего дара растворился, как тьма под лучами солнца.

Наверное, больше всего я сейчас жалела, что больше не смогу видеть цыганку и слышать ее голос.

— Займитесь Агатой! – велел Михал. – От нее мало что осталось, — добавил он, оценив то, как провис светящийся поводок, удерживающий душу.

— Зато не сможет никому вредить, когда окажется на свободе, — проговорил Кулик. – Все силы из нее этот портал вытянул…

Капа тоже что-то сказала, кажется, Серьге, но я уже не слышала. Склонившись над Анатолем, я прижалась своими губами к его губам, ощутив, как они теплеют, наполняясь жизнью. Мы целовались безумно долго и бесконечно нежно. И еще никогда я не чувствовала себя настолько счастливой, как в этот миг.

Эпилог

— Ну и как себя чувствует сегодня наша именинница? – Капитолина принялась тормошить меня, не позволив еще немного понежиться в постели. На губах рыжей ведьмы играла предвкушающая улыбка, и я поняла, что отделаться от нее будет просто невозможно. А значит, даже в такой важный день в моей жизни, как этот, выспаться не удастся.

— Я бы чувствовала себя намного лучше, если бы ты пришла на час-другой позже! – заверила девушку и все же села, откинув прочь одеяло.

— Ха! – Гаркун забралась ко мне на постель, продолжая улыбаться. – Я бы не пришла. Не такой я злыдень, как ты уже себе навыдумывала. Просто к тебе гость, которого ты, скорее всего, ждала с нетерпением.

— Гость? – Остатки сна как рукой сняло.

Какой такой гость? Я никого не ждала! Что рыжая вообще говорит?

— Вставай. Умывайся! Я даже помогу тебя одеться, и бегом вниз. — Капа улыбнулась. – Карп так старался, что ты просто не можешь не поспешить.

— Анатоль?

Имя Шуйского подействовало на меня самым волшебным образом. Я проворно спрыгнула с кровати и поспешила в ванную комнату, по пути бросив:

— Мала, доброе утро!

Да, пусть я теперь ее не вижу, но знаю, что она все еще рядом.

— Темная тоже передает тебе привет! – донесся в спину крик Гаркун.

Спустя полчаса, уже одетая, умытая, взволнованная, вместе с ведьмой я поспешила в кабинет Шуйского, чтобы узнать, что за таинственный гость ждет меня.

Ничуть не удивившись тому, что дверь в кабинет открылась сама собой (я-то знала, что это Аристарх!), я вошла в комнату.

Анатоль сидел за письменным столом. Напротив аллесианца расположился низенький, полноватый мужчина в деловом костюме, с тростью и с чемоданчиком.

На столе перед Шуйским лежали какие-то бумаги. Я не сразу сообразила, что к чему, когда посмотрела на аллесианца и наши взгляды встретились.

— Софья! – Шуйский поднялся ко мне навстречу, вышел из-за стола и под пристальным, изучающим взором незнакомца, подошел, взял меня за руку и только после представил гостя.

Поверенный?

Я удивленно посмотрела на Анатоля, когда толстячок поднялся со своего места, поклонился и произнес:

— По просьбе господина Шуйского, я занимался вашим делом о наследстве, госпожа Воронцова. Сегодня день вашего рождения, с чем вас, кстати, поздравляю, и вы вступаете в права наследования.

Мое сердце едва не выскочило из груди. Я взглянула на Анатоля, чувствуя, как глупая улыбка растекается по губам, а затем, подчиняясь какому-то порыву, прижалась к груди Шуйского, на миг закрыв глаза.

— И мы можем немедленно отправиться в ваш дом и предъявить права на все движимое и недвижимое, — продолжил господин Сурин.

Я даже задержала дыхание. Вспомнила отчима и стиснула зубы.

— Ну так что, Софья? – мягко спросил Анатоль.

Я заглянула в глаза любимого, выдержала паузу, затем решительно кивнула.

— Мы отправляемся немедля.

Шуйский улыбнулся.

— Я так и знал, что ты это кажешь. Поэтому для нас готов портал. Мы переместимся уже сегодня. Кстати, — предложил аллесианец, — если хочешь, можно взять Капу, или еще кого-то.

Я посмотрела на Анатоля и покачала головой.

— Нет. Я сама справлюсь. Ведь ты же будешь рядом? – спросила уже тише.

— Всегда, — последовал ответ и поверенный, довольно кивнув, собрал со стола бумаги, после чего повернулся к нам.

— Я в вашем распоряжении, господа.

***

Старый дом, место, где провела так много счастливых дней, встретил меня удивленными взглядами слуг, их шепотками и откровенным:

— Госпожа! Вы?

Я переступила порог и оглядела просторный холл, отметив, что в нем мало что изменилось. Господин Буйнов не решился внести коррективы, и все картины находились на своих местах, как и беломраморные статуи, венчавшие широкую лестницу, ведущую на верхние этажи.

— А нам сказали, что вы отреклись от жизни мирской и посвятили себя служению в монастыре! – Дворецкий вышел вперед, рассматривая меня, будто невиданную диковинку.