Тьма в бутылке

— Ее уже ожидает наш человек, чтобы не терять времени. Но как насчет Исабель Йонссон? — Карл вопросительно посмотрел на брата Исабель, ответившего кивком. Он не возражал против того, что вопрос последовал от Карла.

— Да. Ясное дело, она очень взволнованна. Ее дыхание и сердцебиение по-прежнему нестабильны, но, по нашему мнению, случившееся может помочь ей вступить в контакт со своим братом. Через пять-десять минут наши обследования закончатся, и он сможет войти к ней.

Карл услышал грохот со стороны входной двери. Сумка Розы зацепилась за шторку.

«Проходи, а нам надо бежать», — одним жестом проинформировал Карл Ассада и Розу одновременно.

— А зачем я вам тут понадобилась? — поинтересовалась Роза. Весь ее вид говорил о том, что в последнюю очередь она желала очутиться в отсеке с лифтом перед отделением интенсивной терапии. Видимо, с больницами у нее были связаны какие-то неприятные воспоминания.

— Перед тобой стоит трудная задача, — сказал Карл.

— Какая? — Она уже приготовилась отказаться.

— Ты должна позвонить мальчику и сообщить ему, что он обязан помочь нам прямо сейчас, иначе погибнут его родные брат и сестра. По крайней мере, мне так думается. Его зовут Иосиф, и ему восемнадцать лет. Позавчера у него умер отец, а мать отправили сюда в реанимацию. Ему это уже известно от полиции Виборга. А вот того, что его мать только что скончалась в этой самой палате, он пока не знает. Крайне неэтично говорить ему об этом по телефону, однако, возможно, это окажется необходимым. Теперь, Роза, вперед. Он просто должен ответить на твои вопросы. Неважно, что.

Она выглядела ошеломленной. Несколько раз пыталась возмутиться, но слова застряли между страхом и необходимостью. Ведь она видела по Карлу, насколько это срочно.

— А почему я? Почему не Ассад или ты сам?

Мёрк объяснил, что мальчик бросил трубку.

— Нам нужен нейтральный голос. Красивый и мягкий женский голос, как у тебя.

Если бы он высказался подобным образом о ее голосе при иных обстоятельствах, то не удержался бы от смеха. А сейчас для смеха не было ни единого повода. Ей просто нужно было это сделать.

Карл снабдил ее всеми необходимыми сведениями и попросил Ассада отступить на несколько шагов вместе с ним.

Он впервые видел, что у Розы трясутся руки. Возможно, Ирса справилась бы лучше. Почему-то чаще всего именно самый закаленный оказывается самым ранимым.

Они смотрели, как она медленно говорила. Осторожно подняла руку, словно желала помешать мальчику нанести удар. Несколько раз поджимала губы и поднимала глаза к потолку, чтобы не разрыдаться. Нелегко было смотреть на нее, находясь на расстоянии. Столько всего рушилось в этот момент… Только что она сообщила мальчику, что жизнь его и его братьев и сестер уже никогда не будет такой, как прежде. Карл прекрасно понимал, с чем ей приходилось справляться.

Затем она открыла рот и принялась сосредоточенно слушать, вытирая глаза. Задышала глубже. Задавала вопрос за вопросом, не торопила мальчика на другом конце провода с ответами и спустя несколько минут помахала Карлу, еще держа трубку.

— Он не хочет разговаривать с тобой, только со мной. Он очень, очень расстроен. Но ты можешь задать вопросы.

— Роза, вы оба прекрасно справились. Ты спросила о том, о чем мы договаривались?

— Да.

— У нас есть описание и имя этого человека?

— Да.

— Что-то, что может вывести нас на него?

Роза покачала головой.

Карл провел рукой по лбу.

— Ага, тогда, думаю, мне больше нечего спрашивать. Дай ему свой телефон и попроси перезвонить, если он вдруг что-то вспомнит.

Она кивнула, и Карл вновь отошел.

— Никаких полезных сведений, — с этими словами он прислонился к стене. — Дело серьезное.

— Но мы должны поймать его, — ответил Ассад.

Он несомненно опасался того же, чего и Карл. Что они не успеют, прежде чем дети погибнут.

— Мне нужно немного прийти в себя, — сказала Роза по окончании разговора и невидящим взглядом уставилась в пространство, словно впервые разглядела изнанку мира и больше не желала ничего видеть.

Она замерла с таким отсутствующим видом довольно надолго; слезы стояли в уголках ее глаз, и Карл пытался усилием воли заставить секундную стрелку на своих часах замедлить ход. Несколько раз она сглотнула.

— Все, я готова, — наконец произнесла Роза. — Преступник прячет двух детей. Самуэля, шестнадцать лет, и Магдалену, двенадцать. Он похитил их в субботу, и мать с отцом пытались собрать выкуп. Исабель Йонссон хотела им помочь. Только Иосиф не в курсе, каким образом она оказалась замешана; эта женщина впервые появилась у них в понедельник. Больше он ничего не знает. Мать с отцом особо не распространялись.

— А как насчет похитителя?

— Иосиф описал преступника, изображенного на фотороботе. Ему за сорок, и, может, он чуть выше среднего роста. В походке ничего выдающегося. Еще Иосиф предполагает, что он красит волосы и брови и, несомненно, прекрасно разбирается в вопросах теологии. — Она вновь уставилась в пустое пространство. — Если только я увижу это уродливое животное, я… — Она не закончила фразу. Но выражение на ее лице было более чем красноречиво.

— Кто приходил к детям? — спросил Карл.

— Кто-то из их общины.

— Как Иосиф воспринял сообщение?

Роза замахала рукой у себя перед лицом. Об этом она не хотела говорить. По крайней мере, не сейчас.

— И еще он сказал, что этот человек не умеет петь, — продолжила она, в то время как ее черные, как ночь, губы завибрировали. — Он слышал, как чудовище пело на собраниях, и это звучало ужасно. Он ездил в фургоне. Не на дизеле, я уточнила. По крайней мере, по его словам, по звуку не похоже на дизельный двигатель. Голубой фургон без опознавательных знаков. Иосиф не знает регистрационного номера и не запомнил модель. Он не особо интересуется автомобилями.

— Это все?

— Преступник представился Ларсом Сёренсеном, но как-то Иосиф назвал его по имени, и тот отреагировал не сразу, поэтому мальчик думает, это не настоящее его имя.

Карл записал имя в блокнот.

— А как насчет шрама?

— Он не заметил. — Роза вновь поджала губы. — Так что, видимо, шрам не очень бросается в глаза.

— Больше ничего?

Она покачала головой, печально опустив брови.

— Спасибо тебе, Роза. До завтра. Можешь ехать домой.

Роза кивнула, но осталась на месте. Ей явно требовалось больше времени на то, чтобы собраться с мыслями.

Карл повернулся к Ассаду.

— Получается, Ассад, единственная надежда у нас — пациентка, лежащая в палате.

Они тихо зашли в тот момент, когда Карстен Йонссон приглушенно разговаривал с сестрой. Медсестра прощупывала запястье Исабель. На экране отображался нормальный сердечный ритм. Значит, она наконец успокоилась.

Карл бросил взгляд на кровать, стоявшую рядом. Белая простыня с проступающими под ней очертаниями тела. Отнюдь не мать пятерых детей и не женщина, скончавшаяся, так и не избавившись от чувства тягостного горя. Просто очертания под простыней. Переломное мгновение в автомобиле — и вот она лежит здесь. Все кончено.