Тьма в бутылке

— И тем не менее он доверил вам Бенджамина.

— Да.

— Бенджамин и Ева, — произнес мальчик и спустился на пол. — Она слышала, как он заковылял по ковру. — Моя машинка. Она большая. И красивая.

— Да, мы видим, что он развивается, — сказал мрачный голос. — Он действительно опережает свой возраст.

— Да, он похож на деда. Тот был очень мудрым.

— Ну да, Ева, мы прекрасно знакомы с вашими корнями. Вы дочь священника. Насколько мне известно, ваш отец был пастором неподалеку от этих мест. И пользовался большой популярностью, как я поняла.

— Отец Евы был потрясающим человеком, — заметил Вилли из глубины комнаты.

Ева улыбнулась. Он всегда так говорил, хотя никогда с ним не встречался.

— Мой мишка, — снова перебил их Бенджамин. — Мой мишка хоро-оший. У него есть синий бантик.

Все рассмеялись.

— Наш отец дал нам прекрасное христианское воспитание, — продолжила Ева. — Мы с Вилли решили воспитать Бенджамина в таком же духе, если власти разрешат нам оставить его. Взгляды на жизнь, присущие моему отцу, будут для нас путеводной звездой.

Она почувствовала, что им это понравилось. Молчание казалось согретым теплотой.

— Но перед усыновлением вам еще предстоит пройти подготовительные курсы в течение двух выходных, прежде чем Совет по усыновлению подключится к процедуре и примет окончательное решение. Никто не знает, как там пойдут дела, но можно сказать наверняка, что фундаментальные вопросы существования, я думаю, вы разъясните ему лучше, чем большинство других людей, так что…

Она заметила, что что-то прервало их. Казалось, будто вся теплота вдруг разом улетучилась из комнаты. Даже Бенджамин перестал суетиться.

— Смотри, — сказал он. — Синий огонек. Мигает синий огонек.

— По-моему, во дворе остановилась полицейская машина, — сказал Вилли. — Видимо, какая-то авария.

Ева предполагала, что что-то стряслось с ее братом. И думала так, пока не услышала голоса с улицы и протесты рассерженного мужа.

Затем она услышала звук шагов в гостиной, потом две дамы поднялись и отошли в глубь комнаты.

— Это он, Миа Ларсен? — спросил незнакомый ей мужской голос.

В ответ что-то прошептали. Она не разобрала слов. Кажется, мужчина объяснял что-то двум дамам, с которыми она только что мирно беседовала.

Из коридора послышалась брань мужа. Почему он не войдет к ней?

Затем заплакала молодая женщина. Сначала вдалеке, потом ближе.

— Господи, что там происходит? — крикнула Ева из комнаты.

Бенджамин подобрался к ней. Взял ее за руку и задрал на нее одну ногу. Она посадила его себе на колени.

— Ева Бремер. Мы из полиции Оденсе, приехали сюда с матерью Бенджамина, которая хотела бы забрать его домой.

Она затаила дыхание. Умоляла Бога, чтобы они все вдруг исчезли из ее дома. Умоляла его, чтобы пробудил ее от кошмара.

Они приблизились к ней, и незнакомая женщина заговорила с ребенком.

— Привет, Бенджамин, — звучал ее дрожащий голос. Голос, которого не должно было быть здесь. Пускай убирается отсюда. — Не узнаешь маму?

— Мама, — ответил Бенджамин. Казалось, он испугался и вскарабкался ей на самую шею. — Мама, — повторил он и задрожал. — Бенджамину страшно.

В комнате воцарилась полная тишина. Ева слышала только дыхание мальчика. Дыхание ребенка, которого она любила больше собственной жизни.

Затем она ощутила другое дыхание. Столь же глубокое и испуганное.

Она прислушалась и почувствовала, как ее руки задрожали за спиной малыша.

Она слушала это дыхание и наконец услышала свое собственное.

Три человека с тяжелым дыханием. Пребывающие в шоке и страхе перед предстоящими секундами.

Она прижала к себе ребенка посильнее. Задержала дыхание, чтобы не расплакаться. Она держала его так близко, что они почти слились в единое целое. Затем ослабила свои объятия. Взяла его маленькую ручку и крепко держала в своей руке. Мгновение боролась со слезами, но все-таки вытянула вперед ладонь с крошечной ладошкой малыша. Ненадолго застыла в молчании, а потом как будто издалека услышала собственные слова:

— Вы, случайно, не Миа?

В ответ прозвучало осторожное «да».

— Проходи, Миа. Добро пожаловать к нам, и давай знакомиться.