Тьма века сего

— Фёллер, — коротко шепнул он.

Курт молча кивнул. Итак, конгрегатский expertus был найден, и найден живым… Впрочем, вряд ли он теперь будет способен порадоваться своему спасению, даже если их маленький отряд сумеет совладать с малефичкой, уничтожить камень и закончить это затянувшееся безумие.

Кое-где на мощеной площадке виднелись грязные кляксы, похожие на растекшиеся кучи сгнившего мусора, и лежащие в неестественных позах тела, вспухшие, потемневшие и покрытые пятнами, словно выловленные из реки старые трупы. Курт сощурился, всмотревшись, переглянулся со стригом, и тот молча кивнул.

— Урсулы, похоже, здесь нет, — дрожащим голосом заметил Грегор, вытянув шею и всматриваясь в пространство за деревьями. — Но камень глушит всё собою, и я не поручусь за свои ощущения… Боюсь, здесь я ее не замечу, она сольется с общим фоном.

— В любом случае, стоять тут вечно нет смысла, — сказал Мартин решительно, и Курт, кивнув, сделал три шага вперед, выйдя из лесного завала на камень площади.

Никто из застывших впереди людей не обернулся и даже не шевельнулся, оставшись стоять и сидеть, как прежде. Курт услышал позади шаги бауэра, подошли и встали рядом Мартин и стриг, а в его локоть вцепились чьи-то дрожащие пальцы.

— Простите, — неловко пробормотал Грегор, торопливо убрав руку, когда он обернулся, и указал на домус: — Камень там. Нам туда.

— Быть может, стоит взять Фёллера? — тихо предложил стриг. — Думаю, если его повести за собой, он пойдет.

— Нельзя, — возразил Курт твердо. — И он будет нам мешать, и мы его подставим. Если все кончится хорошо — выведем. Если нет — ему и нам все равно конец.

Фон Вегерхоф бросил взгляд на неподвижную фигуру expertus’а и молча вздохнул.

— Вперед, — скомандовал Мартин и первым двинулся к домусу.

Вокруг висела все та же кромешная тишина, гнетущая, теснящая со всех сторон, и звуки шагов, шелест одежды, даже собственное дыхание казались громоподобными. Неподвижные человеческие фигуры вокруг так и стояли, не обращая никакого внимания на пришельцев, оцепеневшие, застывшие, и было сложно отделаться от мысли, что их маленький отряд идет по владениям какого-то безумного чучельника, вздумавшего украсить подступы к жилищу своими творениями.

Проходя мимо одной из мусорных куч, Грегор глухо подавился, зажав ладонью рот: в расплывшейся жиже и рваных остатках грязной ткани явственно были видны глазные яблоки, фрагмент челюсти, лишь отдаленно напоминавшей человеческую, и клок длинных волос. В нескольких шагах дальше, расточая зловоние, смотрело в небо пустыми глазницами невообразимое существо, наполовину разложившееся и начавшее распадаться на части, похожее разом на свинью и человека, словно кто-то вознамерился лепить новое создание, но посреди этого занятия передумал и смял свое произведение в комок.

— Похоже, времени она зря не теряла, — заметил Мартин шепотом. — Эксперименты по сотворению нового существа шли полным ходом, благо подопытных скопилось предостаточно.

— И творец из нее по-прежнему хреновый, — подытожил Курт.

— Будем надеяться, — так же чуть слышно сказал Харт, — это означает, что с силою магистериума эта женщина не сладила.

— О Господи… — глухо пробормотал Грегор, по-прежнему зажимая рот ладонью, и когда до мраморной стены домуса оставалось два шага, почти упал вперед, привалившись к холодному камню и едва не сползя по нему наземь. — Она сумасшедшая… Она что ж, привела всех их сюда? Чтобы делать вот это?

— Любопытно, — не ответив, сказал Курт, озираясь и пытаясь услышать в этой гробовой тишине хоть один звук, увидеть хоть какое-то движение, — не вышло ли так, что мы разминулись с нею, и сейчас Урсула на полпути к лагерю… Не может же быть, чтоб она была все еще не в курсе того, что у нее гости.

— Никого не слышу, — качнул головой фон Вегерхоф, когда взгляды обратились к нему. — Впрочем, не стоит меня переоценивать, нас слишком много, и ваши дыхание, сердцебиение и запах наверняка помешают мне услышать ее, пока она не окажется слишком близко. Обычный охранный пес вместо меня сейчас был бы стократ полезней.

— Камень тут, внутри? — уточнил Мартин и, увидев кивки Хартов, переглянулся с Куртом. — Идем прямо к нему или осмотрим дом?

— Здание небольшое… Осмотрим, дабы не оставить внезапностей у себя за спиной.

— Вдруг нам повезет, и она просто спит в одной из комнат, — с заметной нервозностью хмыкнул Мартин и, перехватив поудобней арбалет, двинулся вдоль стены. — Надеюсь, дверь здесь есть…

Двери не обнаружилось ни в этой стене, ни в следующей, и при очередном повороте за угол Курт уже был готов к тому, что ее не найдется вовсе, и уже начал посматривать вверх, на двускатную крышу, и присматриваться к брусчатке под ногами в поисках замаскированного люка.

— Есть, — сказал бауэр с облегчением, когда отряд повернул снова.

Вход был здесь — небольшой портик с фронтоном, странным образом не заметным ни с одной из боковых сторон. На фоне почти идеально белого камня створка из темного мореного дерева, окованного бронзой, казалась черным провалом.

— Надеюсь, не заперто… — пробормотал Мартин и, помедлив, осторожно толкнул ее носком сапога.

Дверь растворилась медленно, без единого звука, открыв взглядам неширокую пустую комнату, всю в ярких, разноцветных пятнах света. Тишина все так же парила рядом, не нарушаемая ничем, кроме их дыхания, и Мартин медленно, ступая осторожно и чуть слышно, прошел внутрь. Курт просочился следом, пытаясь держать на прицеле вторую половину комнаты и уже видя, что она безлюдна.

— Боже мой… — чуть слышно проронил Грегор, войдя, и вдруг рухнул на четвереньки посреди комнаты, упершись ладонями в пол. — Боже!..

Мартин судорожно сжал приклад, рывком обернулся, шагнув к проводнику, и остановился, глядя на то, как тот поглаживает пальцами мозаику пола. Каменные осколки складывались в фигуру звезды, чьи многочисленные лучи были заполнены изображениями трав, цветов и животных, невероятно детальные и искусные, а в самом центре красовался гордый, как чествуемый правитель, павлин.

— Как будто вчера положили… — восхищенно пробормотал Грегор и, вскинув голову, оглядел стоящих вокруг, словно призывая вместе с ним припасть к этому памятнику искусства. — Посмотрите! Смотрите, как каждая тессера заполирована, а ведь они здесь с детский ноготь!

— Дурак, — облегченно вздохнул Мартин и, повернувшись к нему спиной, сделал два осторожных шага вперед, оглядываясь.

— Мозаика не римская, — произнес фон Вегерхоф задумчиво. — Я бы сказал… Возможно, лидийская [127] . Однако исполнение впечатляюще даже для нашего времени.

127

Лидийцы (также туски) — этруски.

— Вот! — радостно подтвердил Грегор и, вскочив на ноги, бросил взгляд вверх, снова восторженно призвав: — Смотрите!

Курт поднял взгляд и на несколько мгновений замер, мысленно признав за парнишкой право на столь бурное выражение эмоций. От искусства он был далек, как Грегор Харт от мастерства ножевого боя, однако даже он не мог не оценить увиденное: потолок над комнатой был одним сплошным витражом, составленным из цветных, но удивительно прозрачных стекол, и каким неведомым образом удерживалась эта конструкция, оставалось только гадать.