Точка бифуркации
Шрифт:
— Когда вы появились в моем водопаде, признаться, я очень удивился, ведь прошло всего двадцать минут с тех пор, как я расстался с Гвен и тем вторым гостем. Бедному старику пришлось самому лезть в воду и вытаскивать вас двоих, иначе бы вы просто утонули по пояс в воде.
— Что произошло?
— Я думал, ты сможешь рассказать. Вот уж не ожидал, что моя внучка приведет такого симпатичного любовника.
— Что? Внучка?! ЛЮБОВ… — Кальвин подавился, закашлявшись. — Вы ее дедушка?
— Я — Мэй Као. добро пожаловать в мое скоромное жилище. Мы в Соне, кстати сказать, — Мэй Као наклонился вперед и начал беззастенчиво рассматривать Кальвина. Смутившись, тот отвел глаза.
— Так вы не знаете, что с Гвен?
— Должно быть, ей повезло меньше, чем тебе.
— Подождите, дедушка… что значит 'отдала часть себя'?
— Ну, скажем так, она стала слабее, возможно, но в то же время приобрела нечто новое. Если бы она умерла, я бы избил тебя своим посохом до полусмерти, но, к счастью, моя внучка крепче, чем кажется на первый взгляд. Ее мать позаботилась об этом. Но если ты не будешь присматривать за ней, в конце концов она может решить пожертвовать и этой силой своей души ради тебя. Не смей забыть о том, что она отдала, чтобы достать тебя оттуда.
— Оттуда… — Кальвин перевел взгляд на девушку. Такая слабая и беззащитная. Но тут глаза его расширились. Он повернулся к Мэй Као, кивающему с улыбкой. Две недели… прошло две недели, как они мирно спят в этом домике где–то в далеком Сон. Но почему Сон? Последнее, что он помнил — лицо матери. Почему–то ее лицо было на гране слез. А потом он спал, и этот сон был похож на бесконечный кошмар, в котором его преследовала лишь боль от тысяч мелких шипов, врезающихся в тело. В том сне он висел в пустоте посреди необъятного поля цветов. Он знал, что где–то есть Микалика, и ему куда больнее, чем ему самому. Эти бесконечные часы или дни, что он провел в том месте. А потом нечто пронзило его. Светящаяся холодная волна накрыла его, грозя погрести под собой. И он не мог ни освободиться, ни даже закричать. Как будто это тело больше не принадлежало ему. А затем… что произошло потом? Кальвин сжал виски, пытаясь вспомнить. Чьи–то ласковые руки сняли его с колеса. Ему показалось, что это была Гвен, и она плакала. Она плакала из–за него? Но сразу после пришла вторая волна и сила ее удара мигом выбросила их далеко за пределы того места, словно пушинки. Но было ли все это сном? Или не было?
— Как мы оказались здесь? До того я точно помню, что был в Хаосе, а потом…
— Полагаю, что–то произошло там, — Мэй Као указал пальцем на пол под своими ногами, — и вернуться ты не сможешь, даже если захочешь. Странно все это. Старика подводит память, — задумчиво произнес он. — Но хотя вы вернулись через двадцать минут, ты явно провел там куда больше времени. Если сдвинулось даже время, думаю, там произошло что–то действительно значительное.
— Значительное?
'Они пытались уничтожить щит, который создал мой лучший друг…' — голос Микалики вновь зазвучал в его голове. Это было так неожиданно, что Кальвин вздрогнул и невидящим взглядом уставился в пространство. Микалика ненадолго замолчал, но затем заговорил снова. 'Я слышал о чем они говорили. Они хотели… они хотели уничтожить все, что осталось от моего лучшего друга. Они хотели уничтожить и ЕГО самого. Если бы не она, все было бы кончено. Я ничего не мог сделать. Мы были так беспомощны, что могли только наблюдать. Но больше… больше я не стану просто смотреть издали. Я хочу действовать, хочу защитить моего лучшего друга… я…'
— Мама… почему ты поступила так? — не обращая внимания на плач Микалики внутри своей головы, прошептал Кальвин. И неожиданно понял, что плачет он сам, Их мысли стали слишком одинаковыми, и он уже не мог разделить их. Еще раз бросив взгляд на спящую Гвен, он свесил ноги с кровати и поискал взглядом свою одежду, так как на нем были лишь брюки.
— Куда ты собрался? — поинтересовался Мэй Као.
— Да, я хочу вернуться туда еще раз. Мне необходимо поговорить с матерью. Я должен понять, почему она так поступила со мной? Должно быть, у нее были на это веские причины, но…
— Не думаю, что это возможно…
— Что? — найдя свою рубашку, Кальвин как раз
натягивал ее через голову, когда на него обрушился град ударов, он мог лишь беспомощно защищаться, упав на пол. Втянув голову и откатившись в сторону, он поднял руку. Мэй Као как раз занес над ним свой страшный посох:— Тупица, хочешь, чтобы моя внучка потеряла еще что–то важное? Хочешь, чтобы она снова отправилась за тобой в Хаос, а может на Вершину Древа?! Ты бездушная скотина!!!
— Подо… жди… подождите, погодите! — Кальвин, опешивший от такого напора, мог лишь кричать, когда на него сыпались удар за ударом, причем весьма чувствительные. Дедуля бил, не жалея сил. Рука у него была весьма крепкая.
— Думаю, он уже все понял…
Внезапно удары прекратились, когда новый голос прозвучал в комнатке. Проморгавшись, Кальвин разглядел стоящую на пороге фигуру. И когда он узнал того, кому принадлежали эти слова, тотчас же забыл про всю свою боль. Бросившись к кровати, он вскочил на нее, расставив руки:
– 'В поисках силы я…' — он уже готов был произнести заклинание, как получил два удара по шее и ничком растянулся на полу.
— Нет, он не понял совершенно ничего, я ошибся… — вновь этот голос. И принадлежал он чудовищу по имени Мизар Фон Грассе, который стоял на пороге с чашкой чая в одной руке и цветком лилии в другой. Эта картина, настолько дикая и невероятная, повергла Кальвина в куда больший шок. Тем более, что Мэй Као, казалось, совершенно не волновало присутствие здесь этого человека.
— Мастер Као, вы должны немедленно уходить отсюда! Этот человек опасен. Слишком опасен!
— Почему я должен уходить из собственного дома? — удивился старик. — К тому же, это он провел мою глупую внучку туда и вернул обратно в целости. Мы совершили обмен, он честно выполнил свою часть…
— А вы выполнили свою, — Мизар Фон Грассе тряхнул цветком и на глазах Кальвина тот превратился в сухую веточку. Иллюзия? Неужели снова фокусы старика? Едва слышно прозвучал звук колокольчика. — Надо признаться, я и сам удивился. Она не умерла. Две души в одном теле — такое не часто встретишь в этом мире.
— Что ты… о чем ты говоришь?! — закричал Кальвин. Этот человек, причинил ему столько боли, ему и Гвен в темнице Астала, человек, который работал на Сая. И что самое ужасное, Сай позволял ему делать все, что он пожелает. Этот убийца… И теперь он здесь, мирно пьет чай, приготовленный дедушкой Гвен…
— Единственный раз, когда я столкнулся чем–то подобным, было много лет назад. Тогда я был еще ребенком, — произнес Фон Грассе. — Защита другой души способна спасти человека, даже если он будет находиться на гране смерти, Таким образом, хотя я и вынул из нее осколок Бифурктаора, Слепого Бога по имени Лавкрит, она осталась жить, В прошлый раз та, с кем я так поступил, умерла.
Взгляд Кальвина вцепился в лицо девушки, опасаясь найти на нем признаки того, о чем говорил Фон Грассе. Внутри Гвен находился Лавкрит, один из Слепых Безумных Богов? Все это время? И он не замечал этого, нет, не желал замечать. И все это время она жила с этим, ничего не говоря ему. И хотя она знала, что ей может грозить, она добровольно отдала его этому человеку, в обмен на возможность придти к нему в Хаос?
— И ты называла меня глупым дураком? Кто же тогда ты такая? — мягко спросил Кальвин. Его зрение затуманилось, он приложил лоб к груди девушки.
— Как это трогательно, — услышал он голос Фон Грассе. — У тебя всегда были те вещи, которых так не достает человеку — у тебя была мать, у тебя была она, и главное, у тебя есть тот, кто ради тебя готов принести в жертву целый мир… И все это лишь потому, что ты образец ужасного эксперимента.
— Замолчи, что за глупости ты говоришь!? — Кальвин наставил палец в грудь Фон Грассе. — Да что ты понимаешь, что ты вообще знаешь о таких вещах?!
— Действительно, ничего, ведь это могло быть и у меня. Но наверно тогда бы я не был самим собой, и на самом деле я рад, что я — не ты, брат. Предательство матери, использующей тебя в качестве наживки, чтобы извлечь то, что находится внутри тебя — такое наверное сложно пережить.