Точка опоры
Шрифт:
– С тех пор я не нахожу себе покоя, - говорила Александра Михайловна, устало обмахиваясь веером.
– Вот вам моя маленькая субсидия на переезд. А теперь... Надежда Константиновна, сварите мне кофе.
– Сейчас будет готов.
– Вот спасибо. У меня сердце...
– Калмыкова приложила руку к груди. Всю дорогу беспокоилась: не увязались ли за мной шпики?
Уехать немедленно они не могли, - нельзя же бросить газету. В апреле необходимо выпустить хотя бы один номер. Во что бы то ни стало уговорить хозяина типографии. Иначе будет большой перерыв и в России встревожатся: "Что случилось с "Искрой"? Существует ли она?.." Газета должна
А куда переезжать? Плеханов с Аксельродом, понятно, будут настаивать на Швейцарии, - для них удобнее. Но... Куда угодно, только не в Женеву, там в свое время царские агенты дважды громили народовольческую типографию. Да и сейчас город кишит шпиками.
В Брюссель? Там мало связей. А полиция, говорят, лиха.
Лучше всего - в Лондон: в Англии не спрашивают паспортов. Там знакомые русские социал-демократы помогут обосноваться, без промедления наладить выпуск "Искры" на новом месте. Приятно также, что оттуда в свое время звонил Герцен в нелегальный "Колокол".
Но Владимир Ильич опасался, что голоса могут разделиться поровну: это очень плохо, когда шесть редакторов, - Лебедь, Рак да Щука! Надо бы седьмого. А еще бы лучше троим, во всем единодушным.
Написал всем соредакторам, находившимся вне Германии. Быстро отозвался только больной Потресов.
"Ну, что ж - Лондон так Лондон! Возможно, что Вы правы, отвергая такие полумеры, как переезд в Брюссель. Не берусь судить и, скрепя сердце, с проклятиями* высказываюсь за Лондон. Только смотрите, воспользуйтесь уроками прошлого и постарайтесь как можно, лучше законспирировать свой переезд (если уже не поздно, т. е. если уже не проболтались швейцарские друзья). Скрываться и скрывать свое постоянное местожительство я считаю ч р е з в ы ч а й н о важным для свиданий с приезжими из [России] да и вообще для всякого дела".
_______________
* А. Н. Потресов имел в виду губительные для легочников лондонские туманы.
Плеханов и Аксельрод выжидательно отмалчивались. И Вера Ивановна всякий раз отвечала уклончиво. Не потянет ли она в Женеву? После тяжелых размолвок, угрожавших разрывом, пожалуй, не решится. При обсуждении проекта программы, кажется, и она поняла, что Плеханов стремится к единоредакторству. Возражений не выносит. Готов всех оскорбительно третировать и свысока поучать: делайте то-то и то-то, а я, дескать, посмотрю, почеркаю рукописи - переписывайте заново. Добро бы принципиальные замечания, о таких говорят: "Ум хорошо - два лучше". Но у Георгия Валентиновича, к сожалению, к очень большому сожалению, иногда над всем довлеет амбиция. Сейчас как будто и Мартов понял это, надо думать, проголосует за Лондон.
Последнее заседание не рискнули созывать в кафе "Европейский двор" собрались в квартире Ульяновых. Пришел новый сотрудник Лев Григорьевич Дейч, член группы "Освобождение труда", недавно бежавший из сибирской каторги, - его собирались кооптировать, седьмым соредактором. Пришла и Вера Кожевникова. Ее в редакции уже давно считали правой рукой Надежды Константиновны. Первой заговорила Засулич:
– Лондон далеко, затруднятся связи с Жоржем и Аксельродом...
Но она вовремя вспомнила, что швейцарские власти высылали Плеханова из страны, что ей самой доводилось укрываться то во Франции, то в Англии, и не стала больше возражать против английской столицы.
Оставался решающий голос Мартова. Он высказал опасение, что после переезда в Лондон Плеханов страшно озлится на всех. Однако это не должно их останавливать.
– Пусть злится!
–
– Мы не будем потакать его самолюбию и высокомерию. Жить рядом с ним теперь, после всего того, что произошло, для нас было бы нелегко. Для нашей работы, для нашего святого дела. В Лондон!
Дейч так же, как Вера Засулич, знал Плеханова ближе всех, не хотел, чтобы у него оставалось чувство обиды, но тоже счел английскую столицу наилучшим местом.
– Итак, - резюмировал Ленин, - едем в Лондон. Но кому-то одному придется остаться: апрельский номер должен выйти здесь. Хозяин типографии за двойную плату согласился рискнуть. Не воспользоваться этим было бы грешно.
Вера Васильевна на секунду задумалась: она в редакции самая молодая, в Мюнхене скрывается не так-то давно, - для нее риск меньше, чем для остальных. И нельзя же, чтобы остался кто-то из редакторов. Она не обманывает себя - одной будет тяжело. Страшновато. Даже сердце замирает. Но она ведь уже научилась подавлять страх. И при арестах, и во время побега из ссылки. Думать надо не об этом. Главное - сделать номер таким, каким наметил его Ильич. Сумеет ли она?
– Мы потеряли опытных транспортеров, - продолжал Ленин.
– Но связи пока не оборваны, и отсюда разослать номер будет гораздо легче, чем из Лондона. Там все придется налаживать заново...
– Обвел взглядом всех. Какое ваше мнение?
– Иного мнения и быть не может, - поддержал Мартов.
– Выпускать номер здесь. А риск для нас - не новость.
– Никто не возражает?
– спросил Владимир Ильич.
– В таком случае...
Вера Васильевна порывисто встала, будто боялась опоздать:
– Если доверите, останусь я. Дети мои теперь уже пристроены в России. Я тут одна... Думаю, что справлюсь...
– Конечно, справитесь, - подбодрил Ленин, присматриваясь к ней, решительной, деловитой и смелой.
– Лучшего, по-моему, и желать нельзя. Так и решим? Отлично. Только вы, Наташа, - хотя все мы знаем вашу осмотрительность, - постарайтесь не встречаться ни с кем, кроме самого типографа да наших транспортеров. И наряжайтесь под баварскую немку. И баварским диалектом постарайтесь овладеть получше. Впрочем, вам тут недолго оставаться. Выпустите номер, сдадите транспортерам и - к нам в Лондон.
Ленин встал и с размаху пожал ей руку.
Начались поспешные сборы в дорогу.
Надежда в один день распродала мебель и посуду: за все выручила двенадцать марок! На дорогу оставила только чайник да две кружки.
Чтобы родные не теряли их из вида, Владимир Ильич 10 апреля написал Анюте в Берлин до востребования (вместо имени и фамилии поставил три условных буквы - B. R. Y.):
"Совсем сбился с ног с хлопотами! Едем 12-го. Пиши пока, если что спешно, на адрес:
Mr. Alexejeff
14. Frederick Str. 14
Cray's Jnn Road.
London W. C.
(д л я Л е н и н а - внутри)".
Сообщил также, что адрес мюнхенского доктора Лемана "в о в с я к о м с л у ч а е годен: всегда перешлет". И подписался - Ленин.
Но до Анны Ильиничны письмо не дошло: за ней проследил царский шпик, узнал, под какими буквами она получает письма до востребования, и 12-го раньше ее пришел на почтамт. И уже на следующее утро заведующий берлинской агентурой Гартинг отправил донесение в Петербург, в департамент полиции. Таким образом, еще до прибытия искровцев в Лондон царские сыщики узнали, что Ленин - это разыскиваемый ими Владимир Ульянов и что он перебирается в английскую столицу.