Точка опоры

Это явилось для жандармерии неожиданным ударом: не успела немецкая полиция схватить искровцев в Мюнхене! Проворонила Ульянова! Из Лондона, кичащегося своим либерализмом, достать его будет труднее. Но адрес у них в руках.

Ехать Ульяновы решили через Бельгию. С вечерним поездом. Так все же безопаснее. Засулич и Мартов намеревались проводить их на вокзал, но Владимир Ильич воспротивился: им нельзя рисковать. Простились в опустевшей квартире.

– А мы завтра отправимся в Цюрих, - сказал Мартов.
– Для продолжения баталии по программе. Плеханов приедет туда.

– Думаю, что теперь уже никакой баталии не будет - Жорж согласится с проектом комиссии, - сказала Засулич.

– Как знать...
– прищурился Ленин.
– Возможны новые пируэты.

– Ну, уж вы слишком...
– обидчиво заметила Вера Ивановна.
– Нельзя же так про Плеханова.

– Поживем - увидим.
– Мартов, расстегнув пальтишко, достал из внутреннего кармана проект программы, переписанный его рукой, и подал Ленину.
– Посмотри на досуге. Если будут замечания, напиши мне в Цюрих.

– Прочту в вагоне. Сегодня же, - пообещал Владимир Ильич.
– И в любом случае напишу с дороги. До свидания!

Поезд набирал скорость. За окном мелькали хмурые дома с острыми черепичными крышами, мелькали каштаны с едва проснувшимися почками. В окнах зажигались огни.

Ульяновы, стоя в проходе, последний раз смотрели на вечерний город. Владимир Ильич задумчиво качнул головой.

Прощай, Мюнхен! Ты приютил нас в трудное время. Твои лучшие люди приняли нас, как друзей, оказали добрую услугу российскому революционному движению.

Впереди - Лондон.

Как-то он встретит изгнанников?

К Н И Г А В Т О Р А Я

______________________________

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Над острыми крышами трехэтажных кирпичных домов клубился черный дым каминов. Трубы их торчали, как гильзы в обоймах. На каждом доме по нескольку таких обойм.

Густой туман осаживал дым до самой земли, и, хотя по-английски была еще только обеденная пора, казалось, на незнакомый город уже опустились сумерки.

– Какая невероятная мразь!
– невольно вырвалось у Надежды, не отрывавшейся от окна вагона.

– Какая громадина!
– вполголоса отметил про себя Владимир Ильич, стоя рядом с женой.
– Вот уж действительно твердыня капитализма! Посмотрим, посмотрим, насколько она еще крепка.

Повернулся лицом к Надежде Константиновне:

– Мразь, говоришь? Ты права - иного слова тут и не подберешь. Лондон, как видно, показывает себя в своем обычном облике.

Тень задумчивости скользнула по лицу Ленина.

– Н-да, Потресов не зря опасается - с больными легкими сюда лучше не показываться. Ну что же, будем работать без него. Нам не привыкать. А он пусть дышит чистым альпийским воздухом.

Иногда поезд нырял под город. Да и тесные улицы рабочего района английской столицы с их продымленными домами напоминали туннели. Наконец колеса вагонов загрохотали по мосту. За окнами показалась бледная, будто оловянная, полоска Темзы.

– Вот мы и приехали! С чем тебя и поздравляю.

Владимир Ильич помог жене одеться, снял с багажной полки их единственный чемодан, надел коричневое пальто, шляпу-котелок, купленную специально для Лондона, и сунул в карман немецкую газету, свернутую так, чтобы было видно ее название - "Vorwarts".

Поезд замер у одного из перронов шумного вокзала Чаринг-Кросс. Ульяновы спустились с подножки, посмотрели по сторонам. Сделали несколько шагов вдоль поезда и опять остановились.

Их приметил стоявший в стороне незнакомый человек в очках, с темной бородкой и слегка обвисшими усами; проходя мимо них, глянул на газету в кармане приезжего и просиял: "Они!" Повернувшись, приподнял шляпу.

– Простите, вы из Мюнхена? Владим...

– Из Мюнхена. Якоб Рихтер, - перебил Ленин, протягивая руку. Спасибо, Николай Александрович, за встречу.
– Указал глазами на жену: Познакомьтесь - фрау Рихтер.

– Слышал о вас, - сказал Алексеев, слегка пожимая руку Надежды Константиновны.
– От Калмыковой слышал. От Петра Струве. Насколько помню, по его поручению вы переводили книгу Веббов. Кажется, еще в Сибири.

– Да. Мы вместе с Якобом, - подчеркнула Надежда Константиновна.

Ульяновы тоже немало слышали об Алексееве от общих знакомых. Знали, что он состоял в одном из кружков "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", был арестован, как выражались следователи, "за преступную пропаганду идей социализма в рабочей среде". Три четверти года просидел в камере 193, хорошо знакомой Владимиру Ильичу по его четырнадцатимесячному заключению, а потом был сослан в Вятскую губернию, откуда два года назад бежал сюда. Из самых надежных надежный человек!

– Мы тут на виду, - сказал Николай Александрович.
– Пойдемте. Я нанял кэб. По-нашему извозчика.

– Кэб, кэбмен - это мы знаем, - улыбнулся Ленин.
– А в вагоне из разговора англичан, соседей по купе, ни единого слова не могли понять. Благо, выдавали себя за немцев.

– Инглиш мы изучали по книгам, главным образом в тюрьме, - добавила Надежда Константиновна.
– Теперь придется разговорный...

– Это дело наживное, - подбодрил Алексеев.
– Я вот так же... Не понимал разговорного. А потом по объявлению нашел англичанина, который занимался со мной в обмен на мои уроки русского.

Они вышли на маленькую привокзальную площадь, где их поджидал кэбмен со своим нелепым экипажем диккенсовских времен. Это была старая двуколка на больших, будто у арбы, колесах, без кучерского облучка. Пассажирам полагалось сидеть впереди, и они втроем втиснулись на скамейку, под жесткий тент. А кэбмен взгромоздился на высокое сиденье позади кузова; понукая коня, неосторожно хлестнул ременными вожжами по тенту.

Николай Александрович, словно опытный гид, принялся рассказывать, что они могли бы проехать через знаменитый Трафальгар-сквер, где бронзовые львы сторожат колонну адмирала Нельсона, но в такой смог ее невозможно разглядеть.

– На той же площади, - продолжал он, - Национальная галерея. Там, помимо своих мастеров, и Рембрандт, и Веласкес, и Рубенс. Много итальянцев. Словом, есть что посмотреть. Завтра она будет открыта.

– Галерея - для Плеханова, - добродушно улыбнулся Владимир Ильич. Он в какой город ни приедет, первым долгом - в музей. А у меня почему-то не хватает времени. Но, конечно, посетим. Посмотрим. Правда, Надюша? Я так и думал, что ты согласишься. А скажите, - снова повернул лицо к Алексееву, - вы куда нас везете? Если в отель, то в самый дешевый: мы живем пока что на весьма и весьма скромные деньги партийной кассы.