Только моя принцесса

– Игнат, стой, - бросаю ему в спину.

Останавливается.

– Ты врешь.

Он разворачивается.

– Не знаю, зачем, но ты снова меня нагло и беззастенчиво обманываешь! Ты…не был ни в каком клубе, и ни с какой подружкой.

Потому что ты совершенно точно неравнодушен ко мне!

– Зачем? Зачем ты так поступаешь со мной?

– Для твоей же пользы, Принцесса, поверь. Спокойной ночи.

И с этими словами он разворачивается, и, теперь уже окончательно, окончательно уходит.

…

Наутро мы в суматохе, потому что всем этажом дружно проспали, собираем сумки и чемоданы.

– Твой братец, козел, - то и дело бубнит себе под нос Мила.
– Ты, конечно, извини, Алис, но он настоящий форменный придурок. Променять меня, саму меня на какую-то старую училку! Ты уже слышала, что его видели выходящим под утро из ее номера?

Ответить на это я не успеваю. Также, как среагировать мало-мальски адекватно. Всю ночь проворочалась с боку на бок, а лишь едва меня кое-как сморила, наконец, полудрема, так уже бац, и подъем.

– Ой, - восклицает вдруг Мила, и застывает, точно египетская пирамида.

Игорь собственной персоной появляется на пороге.

– Лиса, собралась?
– весело спрашивает он, как всегда наглым образом игнорируя насупившуюся и косо на него смотрящую подругу.

– Ага.

– Тогда давай сумку. Отнесу вниз и закину в багажник.

...

– Везет же тебе, Алис, - вздыхает Мила, как только дверь за Гором захлопывается.

– Не обзывала бы его, может и твои вещи бы донес.

– Ага, как же.

– Пусть тебе поможет Денис, - предлагаю, - раз уж вы полночи резались в карты.

– Ооо, этот точно поможет, - хмыкает скептически.

– Зачем тогда ты связалась с ним? – задаю резонный вопрос.

Но на это подруга только нервно дергает плечом.

Впрочем, и я хороша, что уж говорить.

…

Когда я вижу Игната, то всеми силами стараюсь на него не реагировать.

Не смотреть, не думать, не воображать…что значу для него столько же, сколько и он для меня.

Невыполнимо, конечно, но сделать вид, я, по крайней мере, в состоянии?

Всего через несколько минут я прихожу к выводу, что нет, игнорить его у меня, как ни крути, не получается.

Тянет. И воображаю перед ним, стараясь держать попрямее спину. И вслушиваюсь в каждое слово, что долетает до меня с того места, где стоят он и его друзья.

А потому, хоть и твердила себе всю дорогу, что поеду со своим классом, в последний момент заворачиваю к автобусу старших.

– Гор, можно с вами?
– спрашиваю у брата.

– Конечно. Где ты хочешь сидеть?

– Эй, парни, - а это уже своим друзьям, - а ну-ка поднимаем задницы, и освобождаем пространство для Лисенка.

– Вот тут давай, - быстро тычу пальцем на свободные кресла, так как не хочу создавать дополнительные неудобства парням. Не в этот раз.

Вообще, сейчас мне желательно максимально слиться с мебелью.

Игнат проходит мимо и двигает в конец автобуса.

Когда он равняется с нами, сердце запрыгивает в район горла и начинает там колотиться

Усаживается, словно нарочно, на самый последний ряд, делает глоток воды из бутылки, и принимается как ни в чем не бывало пялиться в окно.

Мы без завтрака, но брат добывает для меня воду, сок и шоколадку.

Благодарю.

Обнимаю, и целую в щеку.

А вообще веду себя неадекватно.

То молча жмусь к нему, словно потерянный котенок, то, назло Ему заливисто смеюсь гуляющим по салону, и далеко не всегда смешным, шуткам и анекдотам.

…

В поезде мне становится чуточку легче.

Бессонная ночь все же сказывается, плюс к тому я прошу поделиться таблеткой снотворного одну из девчонок. Как результат, всю дорогу до дома я сплю, свернувшись калачиком на верхней полке купе и попросту ни на что не реагирую.

В итоге выспалась я на сутки вперед.

Еще пропустила очередной ночной движ, но ни о чем не жалею.

Главное, что я не бегала за ним, не караулила, и не вешалась

Я горда и максимально довольна собой.

Ведь мне удалось продержаться и не сорваться.

Что делал Игнат все то время, пока мы ехали, я даже не стала узнавать. Также как не поинтересовалась перемещением Карины и ей подобных.

Пусть делают, что хотят. Мне больно так, что лишние новости я уже навряд ли смогу переварить.

…

Я думала, больнее не будет, но, кажется, я ошибалась.

По-настоящему тяжелое время начинается для меня как раз после возвращения домой.

Да еще, ко всему прочему, охранница Лиля.

За те пару дней, что мы мотались в Питер, она никуда не делась. Наоборот, передохнула, и теперь пристальнее следит за мной. За территорией дома практически не дает мне прохода. Мне кажется, что я не смогу привыкнуть к такому никогда.

Потом Вадим Рудской. Это странно, но парень мне снова пишет.

Не представляю, зачем и что именно, но знаю только, что не планирую ему отвечать.

С тех пор, как его припугнули, и он ушел из лицея, не подавал никаких признаков жизни все эти дни, он думает, что?

Да и…не привлекает он меня как парень, это уже мне ясно предельно и совершенно точно.

Так о чем, после всего этого, нам с ним говорить?

Поэтому я просто игнорирую все его попытки вновь возобновить общение.

Странно, что он не успокаивается.

Он шлет сообщения буквально всю неделю, а в пятницу вечером, когда я в расстроенных чувствах, погруженная в мысли об Игнате, отмокаю в ванной, он даже зачем-то мне звонит.

Я вижу пропущенный уже позже, когда выхожу.

И раздражаюсь сильнее.

Ведь Игнат...

И тут мои губы непроизвольно принимаются дрожать.

Он полностью игнорирует.

За всю неделю он даже ни разу не появился в лицее. Не говоря о том, что, уж конечно, не пишет и не звонит.