Том 29. Письма 1902-1903
Шрифт:
У нас нет дождя. «Вишневый сад» будет * , стараюсь сделать, чтобы было возможно меньше действующих лиц; этак интимнее.
Ну, больше писать не могу, прости.
Твой А.
Ты пишешь, что я невнимательно читаю твои письма. Из чего это видно? Я привезу все твои письма, и ты сама увидишь, что ни одно письмо не пропало и что ни в одном нет адреса.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина.
Книппер-Чеховой О. Л., 22 марта 1903 *
4048. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 марта 1903 г. Ялта.
22
Дуся моя славная, вот что ты должна сделать перед отъездом в Питер: посмотри, какое у меня есть белье в Москве, и напиши мне подробно. Сколько рубах, сколько подоконников и проч. Из Петербурга будешь телеграфировать. Между прочим, ты протелеграфируешь, в какой день вернешься в Москву; если ты вернешься, скажем, во вторник, то я в Москве буду уже в понедельник. На вокзал не поеду тебя встречать, а буду поджидать дома, с распростертыми объятиями.
Милая дуся, ну для чего мог бы понадобиться мне до осени стол Шаховского? * Ведь до осени мы будем путешествовать, и неужели у тебя нет страха к чужой мебели, с ее запертыми ящиками, с разговорами потом, что мебель-де испорчена у Чеховых, и проч. и проч. Не нужно, не нужно! Мы купим и письменный стол, и диван, все свое заведем. Понадобится корова или лошадь — купим и их.
Ты пишешь, что в Ялту едет много народу * , что мне будет не скучно. Мне нужна жена, а не гости, дуся моя, и никого я не хочу видеть.
Начальнице вручил фотографию твоей мамы * , а моей тещи. Получишь на Страстной. Родная моя, пиши мне побольше! Умоляю тебя на коленях! Прошу убедительно! Не ленись, не обращай внимания на головную боль, а садись и пиши, пиши, о чем хочешь, каждая твоя строчечка дорога мне.
Ну, целую тебя, немочка моя Книпша, обнимаю и еще раз целую.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина.
Гиляровскому В. А., 23 марта 1903 *
4049. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ
23 марта 1903 г. Ялта.
Милый дядя Гиляй, твои «Люди четвертого измерения» великолепны, я читал и все время смеялся. Молодец, дядя!
После 20 апреля буду в Москве * . Крепко жму твою ручищу.
Твой А. Чехов.
23 марта 1903 г.
Книппер-Чеховой О. Л., 23 марта 1903 *
4050. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
23 марта 1903 г. Ялта.
23 марта.
Милая моя бабуля, ты сердишься на меня из-за адреса * , все уверяешь, что писала, да будто еще несколько раз. Погоди, я привезу тебе твои письма, ты сама увидишь, а пока замолчим, не будем уже говорить об адресе, я успокоился. Затем, ты пишешь, что я опять спрашиваю насчет тургеневских пьес и что ты уже писала мне * и что я забываю содержание твоих писем. Ничуть не забываю, дуся, я перечитываю их по нескольку раз, а беда в том, что между моим письмом и твоим ответом проходит всякий раз не менее десяти дней. Тургеневские пьесы я прочел почти все. «Месяц в деревне», я уже писал тебе, мне не понравился * , но «Нахлебник», который пойдет у вас * , ничего себе, сделано недурно, и если Артем не будет тянуть * и не покажется однообразным, то пьеса сойдет недурно. «Провинциалку» придется посократить * . Правда? Роли хороши.
Всю зиму не было у меня геморроя, а сегодня я настоящий титулярный советник. Погода дивная. Все в цвету, тепло, тихо, но дождей нет, побаиваюсь за растения. Ты пишешь, что ровно трое суток будешь держать меня в объятиях. А как же обедать или чай пить?
От Немировича получил письмо; спасибо ему большое * .
Не пишу ему, потому что недавно послал письмо * .Ну, будь здорова, дворняжка. Про Горького я уже писал * тебе: он был у меня, и я у него был. Здоровье его недурно. Рассказа «Невеста» прислать не могу, ибо у меня нет * ; скоро прочтешь в «Ж<урнале> для всех» * . Такие рассказы я уже писал, писал много раз, так что нового ничего не вычитаешь. Можно тебя перевернуть вверх ногами, потом встряхнуть, потом обнять и укусить за ушко? Можно, дусик? Пиши, а то назову мерзавкой.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина.
Гославскому Е. П., 24 марта 1903 *
4051. Е. П. ГОСЛАВСКОМУ
24 марта 1903 г. Ялта.
24 марта 1903.
Вы сердитесь и негодуете * , дорогой Евгений Петрович, я знаю, но дело в том, что целую неделю я не видел Горького * и все поджидал его. Сегодня я беседовал с ним обстоятельно, и он очень был удивлен, когда узнал, что он на Вас сердится. Я верю ему очень, он прекрасный человек, и мне кажется, что это мнительность Ваша подсказала Вам, что будто он что-то имеет против Вас. Засим, относительно книги * : он взял Ваш адрес и будет сам писать Вам * . К изданию Вашей книги он отнесся, по-видимому, вполне доброжелательно, говорит только, что в настоящее время «Знание» очень и очень занято, так что, пожалуй, до осени не будут издавать Вас. Кстати сказать, на днях приедет в Ялту * главное лицо в «Знании», а именно Пятницкий, я и с ним поговорю и ответ его сообщу Вам письменно или при свидании в Москве * , где буду около 20 апреля. Мой москов<ский> адрес: Петровка, д. Коровина.
Крепко жму Вам руку, будьте здоровы, не сердитесь и не хандрите, ибо все устроится и все будет благополучно.
Ваш А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 24 марта 1903 *
4052. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
24 марта 1903 г. Ялта.
24 марта.
Родная моя, не забудь увидеть в Петербурге Модеста Чайковского * и попросить его от моего имени, чтобы он возвратил мне письма Петра Чайковского, которые взял у меня для своей книги * (Жизнь П<етра> И<льича> Ч<айковского>). Если же Модеста Чайковского нет в Петербурге, то узнай у Карабчевского или у кого-либо из литераторов, где он и нельзя ли добыть его адрес, если он за границей. Поняла? Если поняла, то, значит, ты умная у меня.
«Где тонко, там и рвется» написано в те времена * , когда на лучших писателях было еще сильно заметно влияние Байрона и Лермонтова с его Печориным; Горский ведь тот же Печорин! Жидковатый и пошловатый, но все же Печорин. А пьеса может пройти неинтересно; немножко длинна и интересна только как памятник былых времен. Хотя я и ошибаюсь, что весьма возможно. Ведь как пессимистически отнесся летом я к «На дне» * , а какой успех! Не судья я.
Скоро, скоро мы увидимся, старушка моя милая, бесценная. Я буду тебя обнимать и ласкать, буду с тобой ходить по Петровке.
Кричу тебе ура и остаюсь навеки твой заброшенный, полинявший и тусклый муж.
А.
В «Мире искусства» тебя хвалят * , Книппуша. Я послал тебе сегодня номер, в котором хвалят. Горжусь, дуся моя, горжусь!
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.