Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Иоанна

Твой рок привел тебя ко мне… прости, несчастный!

(Отходит от него и останавливается в размышлении)

О благодатная! что ты творишь со мною? Ты невоинственной руке даруешь силу; Неумолимостью вооружаешь сердце; Теснится жалость в душу мне; рука, готовясь Сразить живущее создание, трепещет, Как будто храм божественный ниспровергая; Один уж блеск изъятого меча мне страшен… Но только повелит мой долг — готова сила; И неизбежный меч, как некий дух живой, Владычествует сам трепещущей рукой.

Явление VIII

Иоанна, рыцарь с опущенным забралом.

Рыцарь

Ты здесь, отступница?.. Твой час ударил; Тебя давно ищу на поле ратном; Страшилище, созданье сатаны, Исчезни; в ад сокройся, призрак адский.

Иоанна

Кто ты?.. Тебя послал не добрый ангел Навстречу мне… по виду не простой Ты ратник; мнится мне, ты не британец; Бургундский герб ты носишь на щите, И меч мой сам склонился пред тобою.

Рыцарь

Проклятая! не княжеской руке Тебя бы поразить; под топором Презренным палача должна бы ты На плахе умереть — не с честью пасть Под герцогским Бургундии мечом.

Иоанна

Итак, ты сам державный этот герцог?

Рыцарь

(поднимая забрало)

Я!.. Трепещи, конец твой наступил; Теперь тебе не в помощь чародейство; Лишь робких ты досель одолевала — Муж твердый ждет тебя…

Явление IX

Те же, Дюнуа, Ла Гир.

Дюнуа

Постой, Филипп; Не с девами, но с рыцарями бейся; Мы защищать пророчицу клялися; Нам прежде грудь пронзить твой должен меч.

Герцог

Я не страшусь ни хитрой чародейки, Ни вас, рабов презренных чародейства. Стыдися, Дюнуа; красней, Ла Гир; Унизили вы рыцарскую храбрость; Вы сан вождей на сан оруженосцев Отступницы коварной променяли… Я жду вас, бьемся… Тот в защите бога Отчаялся, кто ад зовет на помощь.

Обнажают мечи.

Иоанна

(становится между ними)

Стой!

Герцог

Прочь!

Иоанна

Ла Гир, останови их. Нет! Не должно здесь французской литься крови; И не мечом решить сей спор; иное На небесах назначено; я говорю, Остановитесь; мне внемлите; духу Покорствуйте, гласящему во мне.

Дюнуа

Зачем ты мой удерживаешь меч? Он дать готов кровавое решенье; Готов упасть карательный удар, Отмщающий отечества обиду.

Иоанна

Ни слова, Дюнуа… Ла Гир, умолкни. Я с герцогом Бургундским говорю.

Все молчат.

Что делаешь, Филипп? И на кого Ты обнажил убийства жадный меч? Сей Дюнуа — сын Франции, как ты; Сей храбрый — твой земляк и сослуживец; И я сама — твоей отчизны дочь; Все мы, которых ты обрек на гибель, Принадлежим тебе, тебя готовы Принять в объятия, склонить колена Перед тобой почтительно желаем, И для тебя наш меч без острия. В твоем лице, под самым вражьим шлемом, Мы зрим черты любимого монарха.

Герцог

Волшебница, ты жертву обольстить Приманкою сладкоречивой мыслишь; Но не меня тебе поймать; мой слух Оборонен от сети слов коварных; Твоих очей пылающие стрелы От твердых лат души моей отпрянут… Что медлишь, Дюнуа?.. Сразимся; биться Оружием должны мы, не словами.

Дюнуа

Сперва слова, потом удары; стыдно Бояться слов; не та же ль это робость, Свидетельство неправды?

Иоанна

Нас не крайность Влечет к твоим стопам, и не пощады С покорностью мы просим… оглянись! Британский стан лежит в кровавом пепле, И поле все покрыли ваши трупы; Ты всюду гром трубы французской внемлешь… Всевышний произнес: победа наша! Но лаврами прекрасного венца С тобою мы готовы поделиться… О! возвратись; враг милый, перейди Туда, где честь, где правда и победа. Небес посланница, сама я руку Тебе даю; спасительно хочу я Тебя увлечь в святое наше братство; Господь за нас! все ангелы его — Ты их не зришь — за Францию воюют; Лилеями увенчаны они; И белизне сей чистой орифламмы Подобится святое наше дело; Его символ: божественная дева.

Герцог

Прельстительны слова коварной лжи — Ее ж язык простой язык младенца; И адский дух, вселившийся в нее, Невинности небесной подражает. Нет! страшно ей внимать… К мечу! мой слух, Я чувствую, слабей моей руки.

Иоанна

Ты мнишь, что я волшебница, что ад Союзник мой… но разве миротворство, Прощение обид есть дело ада? Согласие ль из тьмы его исходит? Что ж человечески-прекрасней, чище Святой борьбы за родину? Давно ли Сама с собой природа в споре, небо С неправой стороны и ад за правду? Когда же то, что я сказала, свято— Кто мог внушить его мне, кроме неба? Кто мог сойти ко мне, в мою долину, Чтобы душе неопытной открыть Великую властителей науку? Я пред лицом монархов не бывала, Язык мой чужд искусству слов… но что же? Теперь тебя должна я убедить — И ум мой светел, зрю дела земные; Судьба держав, народов и царей Ясна душе младенческой моей; Мои слова как стрелы громовые.

Герцог

(смотрит на нее с изумлением)

Что я? и что со мной?.. Какая сила Мой смутный дух незапно усмирила?.. Обманчив ли сей трогательный вид? Нет! чувствую, не адский обольститель Меня влечет; мне сердце говорит: С ней бог, она небес благовеститель.

Иоанна

Он тронут… так, он тронут; не напрасно Молила я… лицо его безгневно! Его глаза миролюбиво-ясны… Скорей… покинуть меч… и сердце к сердцу! Он плачет… он смиряется… он наш!

(И меч и знамя выпадают из рук ее; она бежит к герцогу, обнимает его в сильном движении)

Ла Гир и Дюнуа бросают мечи и стремятся в объятия герцога.

Действие третье

Явление I

Дворец короля Карла в Шалоне на Марне.

Дюнуа, Ла Гир.

Дюнуа

Мы верные друзья и сослуживцы, Мы за одно вооружились дело, Беды и смерть делили дружно мы. Ужель теперь любовь нас разлучит, Превратною судьбой не разлученных?