Том Марволо Гонт

– Значит, ты заставишь Гарри пройти через эту пытку? – тихо спросила она. – И… наших детей?

– Нет, – улыбнулся я. – Та машина просто ускоряет действие… зелья. Не она дает такой результат. Если это зелье вколоть без машины, то оно все равно подействует, только не сразу. В течении трех-пяти лет примерно… Это я планирую для Тессы. С детьми еще проще: есть специальная диета и комплексы упражнений, которые, если применять их с самого детства, дают аналогичный результат. Причем не нарушается гармоничность развития ребенка. Не будет резкого скачка “взросления” и конфликта детского разума со взрослым телом. Процесс плавный… Синки уже получила все необходимые инструкции по этой диете. Процесс уже идет.

– Ты даже нас не спросил, – тяжело вздохнула Лили. – Все решил за нас.

– А ты бы отказалась? – уточнил я. – Не захотела бы, чтобы твой сын рос здоровым, сильным, красивым, умным… бессмертным? Если да, то я хоть сейчас могу остановить процесс. Никаких побочных эффектов не будет.

– Естественно нет, – еще тяжелее вздохнула Лили. – Но спросить ты мог…

– Мог, – не стал спорить я. Но это было бы не так интересно. Я – совсем не тот тип мужчин, к которому она привыкла. Не нытик Северус, который готов с тебя пылинки сдувать и молиться на твой портрет, но никогда не смог бы проявить инициативу: подойти и поцеловать, например. Не Джеймс, про которого я мало что знаю, но которым ты крутила, как хотела. Не раздолбай Сириус… Я – “неандерталец”. Беру, что хочу. Делаю, что хочу, никого не спрашивая. Я не советуюсь, я ставлю в известность. Я решаю и за себя и за тех, кого считаю “своими”. Принимаю решение и выполняю его. То, что Лили сделала шаг в мою постель первой… так я ей выбора не оставил, подведя к этому решению через психологию, через физиологию, через разрушение мировоззренческой картины мира, через развенчание авторитетов и “открытие глаз” на людей, которые ее окружали с детства. Днем раньше, днем позже, а она все равно бы оказалась в моей постели.

Да, Том изрядно смягчил и сгладил острые углы и прямоту Виктора с его: “Заткнись женщина. И получай удовольствие”, добавив ему изворотливости и хитрости, но не изменив сути. Кстати, Том и сам в этом отношении был такой же: он принимал решение, а не спрашивал, что ему делать. Он решал, и с его решением можно было только согласиться или умереть.

– Мог. Но не посчитал нужным.

– Тиран.

– Это для тебя новость? – повернул голову к ней я, удивленно вскинув бровь.

– Нет, – вздохнула она. – Но иногда забываю об этом. Слишком ты… – не смогла подобрать нужного слова и замолчала она. Я тоже не посчитал нужным ничего говорить. Смотреть на нее при свете дня было приятно. Лили была красива. Она была красива и до сыворотки. А уж после стала сверкать, как ограненный алмаз.

– Зачем я тебе? – наконец решилась она на логичный и вполне закономерный вопрос. – Ладно, не убил – не захотел брать лишнего греха. Ладно, потащил с собой – пророчество. Как-то еще понятно, зачем засунул в ту машину – постельная рабыня должна быть красивой. Но зачем ты хочешь на мне жениться? Зачем тебе давать мне законный статус? Я ведь и так – твоя. Завишу от тебя, грею тебе постель, когда ты этого хочешь… Зачем делать рабыню женой?!

– Ты… считаешь… себя… рабыней? – медленно проговорил я, пытаясь уловить логику.

– А разве нет? Разве я могу ослушаться тебя? Разве я могу что-то сделать без твоего одобрения? Да я даже выйти и войти в дом не могу без твоего разрешения! Что это, как не рабство? – спросила она. Надрыва или сильных отрицательных эмоций в ее голосе не было. Эдакая, довольно сухая констатация факта.

– Сегодня ты вышла против меня, как ты считала, с палочкой в рукаве и готова была убить или умереть самой, но не выполнить “мою волю”, – заметил я. – Как это согласуется с твоими предыдущими рассуждениями?

– Так, что ты тут же, парой фраз и взглядом, поставил меня на место. И “прогнул”. Да еще как “прогнул”! Пристыдил, а после показал, насколько бесполезна была попытка бунта. Как ты сказал? “Разве я оставил бы им или тебе хоть шанс помешать моим планам?”. Ведь так и есть. Все и всегда все равно происходит так, как ты решил. Как бы кто не сопротивлялся… Или сделает, как ты хочешь, или умрет, но смертью своей все равно сделает, как ты хочешь…

– Ты льстишь мне, – улыбнулся я. – Нагло льстишь. Лиса. Ты не Лилия, ты Лиса: рыжая и хитрая. Мягкая, пушистая, но с острейшими белыми зубками… Чего ты хочешь от меня, Лиса? Скажи прямо.

– Я хочу сама входить и выходить из дома.

– И-и-и… – протянул я. – Нет. Я не дам тебе доступа к защите дома.

– Почему?

– Я параноик. Защита подчиняется только мне и никому больше, – отрезал я. Потом подумал. – Хотя моей жене я бы мог доверять… наверное.

– Опять это… Ты так и не ответил: зачем я тебе в жёнах? – тяжело вздохнула Лили. Потом приподнялась на локте так, чтобы видеть мое лицо.

– Мне не нужна рабыня. Рабам нельзя доверять.

– Только поэтому? – глаза ее стали хитрыми. Ну настоящая Лиса. Как я сразу этого не разглядел? Как она на Гриффиндор попала? По ней же Слизерин плачет!

Или все женщины такие, когда начинают чувствовать небезразличное к себе отношение? Или только, когда начинает маячить слово “свадьба”?

– Что ты хочешь услышать? – вздохнул я, глянув на нее искоса.

– Правду.

– Зачем вообще мужчины женятся на женщинах? – еще раз вздохнув и отведя взгляд, спросил я в ответ.

– Чтобы жить вместе… делать и воспитывать детей… любить друг друга… – осторожно подбирая слова, отвечала она на вопрос.

– Ну и? Ты сама ответила на свой вопрос. Что ты от меня хочешь услышать?

– То есть ты… ты… ты лю… ты любишь меня?! – боясь сама не зная чего, что я ее ударю, наверное, выговорила она. Тут завозился ребенок в кроватке, за перегородкой. Захныкал и позвал маму.

– Гарри проснулся. Зовет, – вместо ответа на ее предыдущий вопрос сказал я. – Иди. А то напугается, – она подавила вздох, яростно стрельнула в меня глазами и пошла к ребенку.

Чую, помотает она еще мне нервы.

***

На обустройство лаборатории в подвале дома... Точнее, сначала на создание подвала, а после на обустройство лаборатории в этом подвале ушло два дня активных медитаций (остальные дела, естественно, не забрасывались). Еще день ушел на приобретение нужных реактивов (аппаратуру я не стал покупать, так как на большой срок мне эта лаборатория не нужна, а на один раз и трансфигурированного оборудования вполне хватит). На изготовление сыворотки – еще день.

Вот только в качестве получившегося продукта я был немного не до конца уверен: слишком уж атмосфера, в которой изготавливалась сыворотка, была насыщена “сырой” магией. И, по-моему, жидкость не мало ее в себя впитала. Так что, какие дополнительные эффекты от ее применения можно ожидать, я даже как-то и не знаю. Ничего плохого, точно не должно быть: не яд в конце концов!

Может, волшебницей станет? Это был бы невероятный по значимости прорыв в волшебной науке (естественно я бы хрен с кем этим прорывом поделился, но зато сам бы гордился собой так, что макушка в задницу упрется от того насколько высоко будет задран нос). С такими мыслями, я еще и специально, уже намеренно, как следует, с оттяжечкой “подышал” на уже готовую колбочку с сывороткой.

Я потом была темная-темная ночка… “Алохомора”, открывающая дверь, чары останавливающие сигнализацию, чары сна на двух голубков, нежащихся в кровати, и шприц блеснувший иглой в свете полной луны в руке маньяка Волдеморта… затем пара лечащих заклинаний, чтобы убрать следы от инъекций и тем же путем покинуть здание, сделав все “як и було” до моего прихода.

***

Пятый день ознаменовался звонком от Маклауда (да, мы обменялись с ним номерами телефонов, и да – у меня в здании установлен телефонный аппарат, подключенный к городской сети).