Торговец кофе

Так вот что он задумал, мысленно произнес Мигель, чувствуя, как у него подергивается лицо. Он еще не представлял всего замысла целиком, но начал понимать его отдельные элементы. Якобы дружеские отношения позволяли Паридо утверждать, что он действует из благих побуждений.

– Это правда? – спросил Десинеа.

– Абсолютная неправда, – с трудом выдавил Мигель пересохшим ртом. – Сеньору Паридо, видимо, стоит перепроверить свой источник сведений.

– Вы можете сообщить нам подробности, сеньор Паридо? – попросил бен Ерушалием.

– Я полагаю, это Лиенсо должен сообщить нам подробности.

– Сеньор Лиенсо, – поправил Мигель.

– Члены совета не нуждаются в уроках этикета, – заметил Паридо. – Вы здесь, чтобы отвечать на наши вопросы.

– Сеньор Паридо прав, – заявил другой парнасс, Гидеон Карвоэйро. – Двое господ высказали свое мнение, но это еще ничего не значит. Сеньор задал вопрос. Мы не можем вызывать на совет человека и позволять ему выбирать вопросы, которые ему нравятся.

Паридо почти не скрывал улыбку:

– Совершенно верно. Вы должны рассказать о своем новом предприятии.

Так вот в чем дело. Паридо искал дружбы, чтобы выведать у Мигеля его планы по торговле кофе. Когда у него ничего не получилось, он ловко использовал свое положение в маамаде не для того, чтобы отлучить Мигеля, а для того, чтобы под предлогом их давней вражды узнать о его предприятии. Паридо был уверен, что теперь у Мигеля нет иного выбора, как выдать свои секреты. В противном случае ему грозит черем, так как неповиновение совету считается одним из самых серьезных преступлений. Паридо блестяще устроил свою ловушку: Мигель должен выдать свои секреты или погибнуть.

Но Мигель не собирался так легко сдаваться. Куда еврею из Салоник тягаться в мастерстве плетения интриг с бывшим тайным иудеем! Пусть Паридо узнает, что такое настоящая хитрость.

– Сеньоры, – начал он, наскоро обдумав, как сформулировать ответ, – надеюсь, вы понимаете, что человек, занимающийся коммерцией, не всегда волен отвечать на вопросы, касающиеся его дел. У меня договоры с другими купцами, которые полагаются на мое молчание. Нет нужды объяснять вам роль слухов на бирже и необходимость сохранять некоторые сделки в тайне.

– В данный момент такая роскошь, как тайна, вам недоступна, – сказал Паридо. – Маамад обязан защищать наш народ, и это куда важнее вашего желания сохранить тайну.

Мигель с трудом сглотнул. Он может погубить себя, если будет говорить слишком заносчиво, но если выберет правильный тон – будет спасен.

– Тогда, сеньоры, вынужден извиниться, но ответить я не вправе.

Десинеа наклонился вперед:

– Вынужден напомнить, что наш народ не знает более тяжкого преступления, чем отказ сотрудничать с маамадом. Какую бы торговую сделку вы ни задумали, законна она или нет, ее будет трудно осуществить, если вы навлечете на себя гнев народа.

– Сеньоры, – повторил Мигель, стараясь, чтобы его голос звучал скромно и уважительно, ибо все зависело от их реакции на то, что он сейчас говорил, – прошу вас подумать о том, о чем вы меня просите. Неужели вам нужны ответы любой ценой? В этой комнате нет ни одного человека, чей родственник или друг не погиб бы от рук инквизиции в Португалии. Этот совет был создан в надежде, что нашему народу никогда не придется вновь столкнуться с этими ужасами, но боюсь, что, хорошо изучив нашего врага, мы можем уподобиться ему.

Бен Ерушалием ударил рукой по столу:

– Советую вам думать, прежде чем говорить! – Вены у него на шее вздулись. – Вы смеете сравнивать совет с инквизицией?!

– Я лишь предлагаю подумать о цене вопросов и стоят ли ответы этой цены.

– В особенности если платить вам! – язвительно заметил Паридо.

Члены совета засмеялись. Замечание Паридо немного разрядило обстановку, но Мигель сжал зубы в отчаянии.

– Да, – сказал он, – в особенности если платить мне. Совет призван защищать благосостояние народа в целом. Совет хочет, чтобы народ процветал. Но народ состоит из людей. Я считаю неправильным, что вы просите одного из этих людей пожертвовать своим благосостоянием, дабы удовлетворить праздное любопытство общины. Я должен оставить надежду вернуть свое состояние ради того, чтобы вы знали, что я не сделал ничего дурного? Возможно, вы были бы правы, будь против меня выдвинуты конкретные обвинения, но вынуждать меня открывать коммерческую тайну, чтобы узнать, не представляет ли моя коммерция опасности для общины, – это несправедливо.

Какое-то время все молчали. Паридо хотел что-то сказать, но понял, что пылкая речь Мигеля изменила настроение совета. Он не мог слишком сильно нажимать.

– Я полагаю, сеньор Лиенсо привел серьезный довод, – наконец сказал Десинеа. – Мы не должны просить его раскрыть свои секреты, не имея на то веского основания. Подобные меры могут вызвать самую неблагоприятную реакцию в нашем народе. Более того, если бы, открыв нам сведения, сеньор причинил урон голландским деловым людям, это принесло бы нам больше проблем, чем мы можем вынести.

– Каким голландским деловым людям? – спросил Паридо. – Это мы и должны выяснить. Мы уже знаем о его малоприятных знакомых.

– Полно, сеньор. – Бен Ерушалием слегка покачал головой.– Мы все знаем, что существует некоторое различие между деловыми отношениями и неподобающими связями.

Все, кроме Паридо, согласно кивнули.

– Как мы узнаем правду, если не можем задавать вопросов?

– Вы станете разбивать сосуд, сеньор Паридо, чтобы узнать его содержимое, не учитывая ценность самого сосуда? – спросил бен Ерушалием.

– Может быть, сосуд ничего не стоит.

Десинеа с удивлением посмотрел на Паридо:

– Вы уверяли совет, что не позволите вашим личным чувствам в отношении сеньора Лиенсо повлиять на ваше решение.

– Они и не влияют, – ответил Паридо. – Я настаиваю, чтобы он рассказал совету, какой вред причинит раскрытие его планов ему самому.

– Вы можете это сделать, учитывая, что маамад умеет хранить в тайне то, что происходит в этой комнате? – спросил Десинеа.

Мигель не смог сдержать улыбку. Паридо попал в собственную ловушку, и теперь все увидят, кто из них умнее. Мигель выиграет эту схватку способом, достойным Очаровательного Петера.

– Сеньоры, – начал Мигель, – не так давно сеньор Паридо остановил меня на бирже и сказал, что ему необходимо знать о моих сделках. Тогда я отказал ему, полагая, что молчание наилучшим образом послужит моим собственным целям и целям моих партнеров. Теперь как парнасс он требует тех же сведений, утверждая, что спрашивает не ради его собственных дел, а ради блага народа. По вашим словам, все, что происходит в этой комнате, не выносится за ее пределы, но надеюсь, я не покажусь вам слишком подозрительным, если скажу: у меня нет уверенности, что каждый из членов совета будет хранить тайну.